А. Павлова - Эскиды

В зале вновь повисла тишина. И в ней подобно громовым раскатам было слышно, как Велес растерянно скреб когтем чешую за крошечным ухом, пытаясь припомнить, когда Великий Воитель удостаивал собеседников улыбкой в последний раз. До сего момента, Повелитель лишь скучающе позевывал, жалея потерянного времени. К Хранителю особых чувств он не питал, а потому и за судьбу его не радел. В пророчества — не верил, считая, что каждый сам творит свою судьбу. Судиц не боялся — он их уже дважды видел. И оба раза считал их призыв полнейшей глупостью. Да и не брат если б, то и не пошел бы он.

Общее молчание нарушил Хорс, насквозь пропахший душистым хмелем:

— Я не понимаю, зачем мы здесь? Кого судить собрались? Неужто память так коротка? — Хорс встряхнул головой, и на пол посыпались сияющие искры. — Лин — такой! Лин — сякой! Лин — хуже некуда! Когда он завоевывал для вас Др'ху, вы были довольны! Когда он сделал нашими союзниками Каранту — вы не возражали! Когда он дважды предотвратил восстание на Аликосе — вы удовлетворенно кивали головой! А сегодня мы собрались здесь, чтобы решить: имеет ли он право жить? Хотите найти приемника? Вперед! Только в нашей вселенной триллионы миров, населенных разумными существами, из них пара-тройка миллиардов наверняка подойдет по силе ауре как приемники. Это же всего-ничего. А не найдем — ничего страшного! Есть же другие вселенные! Что для нас — вечных — несколько сотен лет для поиска? Кому вообще пришла в голову эта безумная идея — отправить целителя на Арену? Наверняка светлая голова это придумала! — Хорс иронично качнул головой. — Други! Жадность и зависть вам разум затмили! Вы превращаете этот мир в бесконечный кошмар! Для ки'конов! Для себя! Для него! Он такой, какими мы были сотни лет назад! Разве вы этого не видите? Он ведет нас к гибели? Очнитесь! Не он попросил вызвать судиц! Какое вы право имеете его судить? А ты, Перун, так торопишься от него избавиться, что не замечаешь самого очевидного: мы впервые за сотни лет вступили в переговоры с нашими братьями! На равных! Не унижая и не оскорбляя друг друга! Да, Чакоса прав: грядет война! Это и без судиц было очевидным! Но благодаря Лиалину у нас появился, возможно, последний шанс восстановить прежние кровные узы…

— Он нарушает законы и традиции! — возмутился Чакоса.

— А кто их не нарушает? Ты что ли? — подал голос Велес, было очевидно, что эта перепалка все больше забавляла его. — Я видел, как двадцать лун тому назад ты приволок в свое логово ки'кона и сожрал его. Голод одолел? — Велес трескуче засмеялся и, шипя, отполз в тень.

По залу пробежал легкий смех, никак не вяжущийся с той обстановкой, что должна была царить на судилище.

Чакоса ощутил острое желание вцепиться в этого шипящего гада и свернуть его холодную змеиную шею. — Не мели чушь, ползучий! Не было такого!!!!

В центр зала Суда вышла старая иссохшая старуха с седыми патлатыми волосами и пахнущая смрадом.

— Мора! — Чакоса почтительно склонился перед ней.

— Повелители! — скрипучим старческим голосом произнесла она. — Не думала я, что доживу до такого! Кого вы слушаете? Пьяницу, чьи остатки разума давно потонули в кубке с хмелем? Брата его, чей язык слеплен изо лжи? Молчите? Трусы! В их словах нет и доли правды! За всю свою жизнь Хранитель ни сделал ничего, что заслуживало особого внимания! Чего не смог бы сделать любой из вас! Вы просто боитесь отца своего — Сварога, ведь хранитель — его любимец! Позор! Самое время забрать его дар, пока не стало слишком поздно! Проклятье! Помните о проклятье! Вам даны силы! Так воспользуйтесь ими, чтобы уберечь себя и своих детей от неминуемой опасности!

До боли стиснув зубы, Эдель слушал эти страшные слова. «Уберечь себя и своих детей»… Это она про его младшего брата… Да, у него не было права голоса, и, возможно, расплата будет страшной, но позволить уничтожить Лина… Нет! Хранитель расправил плечи и шагнул вперед.

За спиной горестно вздохнула Карна, словно застенала по ком-то. Жива невольно окинула взглядом судилище, и, заметив движение в дальних рядах, едва заметно нахмурилась. Вот только этого как раз и не хватало! Довольно того, что один из братьев ни жив — ни мертв, второму рядом с ним нечего делать! Повелительница глубоко вздохнула, и перед Хранителем на мгновение возник незримый барьер, на который Эдельвейрик не замедлил наткнуться.

— Здесь не все — дети Сварога, Мора, — возразила Дивия, расправляя лепестки на цветах. — Большинство из них даже не явилось на суд, — это была явная шпилька в адрес Перуна, но ни Дивия не взглянула на кайсара, ни кайсар не подал виду, что отлично понял: о чем шла речь. — Кроме того, Сварог давно отошел от дел и живет отшельником. Он не вмешивается в наши дела. Мы не беспокоим его. Его уважают, но отнюдь не боятся! Ты это прекрасно знаешь. Не стоит бросаться пустыми обвинениями, — Дивия окинула светлым взглядом собравшихся и, остановившись на Темном Повелителе, добавила: — Кстати, о любимце. Позволь напомнить тебе, Чакоса, да и всем остальным, что отец Лиалина был преданным другом Сварога. И чего уж греха таить, его единственным другом! Дочь Сварога — Зоря приходится бабушкой Хранителю. Более того, юноша является обладателем уникального дара, полученного им от своей бабки. Что же удивительного в том, что Сварог любит его? — Дивия с укоризной взглянула на собравшихся и, грустно вздохнув, откинулась на спинку ложа: — Вы без совета со старейшими, самовольно призвали судиц. Вы не потрудились ни поставить нас в известность, ни пригласить нас. Вы даже не поняли, что вам сказали Вегласные девы! — казалось еще мгновенье и мирный свет, что излучала Царица, превратится во всепожирающее пламя. Но вместо этого она лишь глубоко вздохнула и разочарованно качнула головой. — Касательно разума Хорса… Судя по его речи, далеко не все потонуло в хмельном кубке. И доля истины в его словах, безусловно, есть. А проклятье… Знаешь, Мора, не в мальчике дело, чтобы Прове там не предрекал. Мы сами прокляли себя… в тот день, когда подняли мечи на своих братьев… много тысяч лет назад. Вы получили все ответы, но продолжаете сотрясать воздух! Устыдитесь!

И вновь повисла звенящая тишина. Хорс поднял на Дивию слегка изумленный взгляд и чуть заметно качнул головой в знак уважения и благодарности. Не то чтобы он изменил свое мнение о росях, но… воззвать к голосу совести Дивия умела всегда. Овсень недовольно поморщился, будто ему прищемили палец, и отвернулся в Срече и Карне. Веретено судьбы в умелых руках на мгновение замерло и тут же продолжило мерно стучать о каменный пол. Карна жалостливо вздохнула, горестно прижав к впалой груди иссохшие руки. В больший черных глазах отразилась столь невыносимая печаль, что Овсень невольно вздрогнул и быстро отвел взгляд. Ему вообще не нравилась вся эта затея с судом, и хоть хранитель был ему глубоко безразличен, все ж сегодня сторонником Чакосы и Перуна он не был.