А. Павлова - Эскиды

— Вы вновь призвали нас, — провозгласила старшая из дев. — Готовы ли вы заплатить дань?

Молчание было ей ответом. Многие из тех, кто собрался здесь, видели судиц впервые, а у тех, кто с ними был знаком не понаслышке, вдруг отнялась речь. Вегласных дев запрещено призывать. Судицы — существа вне времени и пространства, балансирующие на грани Яви и Нави — жительницы своего особого мира, куда никому, кроме них дороги не было. Им ведомо было всё — от рождения мира до его последнего мгновенья, каждый вздох, каждый поворот колеса судьбы. Бессмертные, бездушные, они не требовали за свою помощь благодарности, они брали нечто большее. Чтобы прибывать среди живых, им нужна была сила, энергия, которую они из призвавшего их мира черпали бесконтрольно. Это была их дань. Болезни, злоба, гнев — вот, что оставалось после них. Но было и еще кое-что, от чего у Ютры пошел холодок. Судицы никогда ничего не давали даром. Дань… это не только энергия… это жизнь.

…Некогда, у истоков времен ирийец Прове, отмеченный даром предвидения, вписал свои пророчества в летопись Мировяза. Книга эта давно рассеялась подобно праху в ветре времени, однако часть предсказаний ирийцы успели перенести на обычные листы. Именно в них и содержалось то предостережение о вегласных девах. Перун знал его. Знал наизусть с самого детства и все же решился пренебречь им. Воспаленные глаза о многом могли рассказать, тому, кто решил бы заглянуть в них. О бессонных ночах, проведенных наедине с тяжелыми думами. О тех воспоминаниях, что терзали кайсара. Шаг за шагом он, вновь и вновь возвращаясь к началу, анализировал принятые им решения, пытаясь понять: где именно он допустил просчет…. Но чем дальше Лиалин погружался в сумрак Нави, тем явственнее и четче казалось необходимость призвать судиц. Именно у них кайсар надеялся получить самый важный в жизни его народа ответ. Ответ, который заставит колесо судьбы замереть, и навсегда отведет предреченную беду от росей. Дань? Что есть дань? Чего стоит одна жизнь против жизней тысячи тысяч? И что тогда будут стоить эти желтые листы, равнодушно повествующие о грядущих несчастьях и падении?…

— Готовы, девы, — глухим голосом ответил им кайсар, поднимаясь со своего трона. — Ибо иного способа разрешить думу нашу нет. Умирает один из воинов Десницы Сварога. Разве не велика эта беда? Своеволие и неосторожность ведут его в мир Нави. Вам ведомо: Хранитель Лиалин, по предсказаниям Прове, последний Великий Целитель. Если он погибнет, с ним погибнет и мой народ. Воины Десницы еще держат его в нашем мире, но не нашлось силы способной исцелить его. Мое решение: отпустить Хранителя в долгий путь, но забрать дар с последним дыханьем, как это делалось и прежде не раз. Помогите нам. Укажите на того, кто сможет занять его место.

Судица обернулась к кайсару лицом, но Перуну показалось, что она не видит его. Взгляд больших равнодушных глаз пронзил его душу насквозь, подобно кинжалу, оставляя в ней лишь мертвый холод.

— Последнее дыхание — великой подарок тому, кому он достанется, но его Дар сможет принять лишь особый человек, — дева говорила ровным, без эмоций, голосом. — Не одна зима весной сменится, пока он будет готов. Мы судим так: сила, чтоб отвести Целителя от Нави в вашем мире есть. Имя силе этой — любовь. Чтоб мир ваш спасти — сила есть. Имя этой силе — любовь. Помни суд над Зорей, — услышав это имя, Перун невольно вздрогнул, — Не повторяй ошибок! Твоему народу они обойдутся дорого. — Дева умолкла.

— Значит, приемника нет? — помрачнел Перун.

Ответ судиц был больше похож на тихое многоголосое эхо:

— Есть. Но имя его еще не вписано в летопись вашего народа.

Повелители ждали, но девы более не проронили не слово. Молчал Перун. Он стольким рисковал, чтоб узнать имя избраного, и все впустую. Судицы не дали ни единого ответа. Что ему их совет? У мальчишки уже была любимая! Была сговоренка…. Кайсар бросил короткий взгляд на Живу, так похожую на свою мать. Лада не примет новый сговор. Для нее Лиалин уже отмечен. А между тем, ходят слухи, что полюбовница новая у него есть… Может, это и выход…. Но хранитель в коме, и сейчас он точно не жених. Безумие… все безумие… Значит, есть приемник…Но как его найти?.. Возможно ли это….

— Желаю слышать Повелителей, — изрек, наконец, Кайсар.

Первым заговорил Чакоса. Огромный черногривый лев у его ног тихо и угрожающе зарычал.

— Судицы напомнили нам о почти забытой боли. Причем здесь Зоря? Мы собрались не ради воспоминаний! Своей мальчишеской беспечностью Хранитель Дневного Света поставил под угрозу нашу безопасность! Он проявил опасное слабоволие, за которое в скором времени придется нас расплачиваться! Он столь легко переступает через традиции, сложившиеся задолго до его рождения и законы, словно они писаны не для него! Только потому, что он воин Десницы Сварога!? Но даже они чтят законы! — Чакоса обвел всех испытующим взглядом. — Я скажу то, что знаете вы все, но боитесь произнести вслух! Ему все сходит с рук оттого, что он любимец Сварога! Прав Перун: последнее дыхание — это наш единственный выход! Судицы подтвердили, что есть приемник. Надо лишь его найти!

Собравшиеся молчали: кто-то отвел глаза, кто-то испуганно оглянулся, кто-то уклончиво качнул головой, но все знали, что в чем-то Чакоса был прав.

— Вам не нравятся мои слова? — усмехнулся Повелитель. — Сколько можно терпеть? Роси! Ирийцы! Хранитель Лиалин — беспутный мальчишка, избравший путь, который всех нас однажды приведет к гибели. Оглянитесь! Хранитель при смерти, а, значит, и Десница Сварога перестанет существовать! И не будет тогда силы, способной сдержать Варкулу и его армию! Судицы вновь пришли в наш мир, грядет война! Как можно не видеть этого! Мы терпели, молча, но на Арене он превзошел сам себя! Был не в состоянии удержать меч и правильно наносить или хотя бы отражать удары! В первую очередь он опозорил тебя, Лед!

Могучий седой воин оторвал взгляд от своей брони и мрачно взглянул на Повелителя Тьмы. Огромный шрам на его лице побагровел.

— Многие битвы знал мой топор. Я вел нашу армию во времена Раскола! — его голос стал подобен глухим раскатам грома, — Я был жесток и не жалел слабых! Таков и сейчас! — Лед гневно дышал, стараясь унять ярость, разбушевавшуюся в груди, — Я всё вложил в Хранителя Дневного Света. Всё свое мастерство, всю силу, всё знание. Да будь в моей дружине в те памятные времена хоть треть таких воинов — исход битвы под Лаазелем был бы иным!

— Он проиграл, — напомнил Чакоса и ехидно добавил: — Женщине!

— Она — прекрасный воин, у нее великолепная техника боевого искусства. Не будь я абсолютно уверен в невозможности сего, то решил бы, что именно мою науку ки'конка применила на Арене и, возможно, нарушила правила поединка, но… — едва заметная улыбка, больше похожая на предупреждающий звериный оскал, скользнула по сжатым губам: — Вы заметили: какая она красавца? Просто творение Лады, — воин отвесил учтивый поклон в сторону Живы и продолжил: — Даже меня за сердце щипнуло, а вы мальчику в укор ставите, что он ей умереть не дал.