А. Павлова - Эскиды

— Жив ли ещё ваш командир, роси? — от замогильного голоса старца у воинов поползли по телу мурашки, но один из них не выронил меча или копья.

Израненный хмурый Лед инстинктивно прикрыл собой Зирфу, но Повелительница обошла его и встала рядом.

— Я вела их! — звонко выкрикнула она.

— Вот и привела, — едко усмехнулся Ний. — Ясса будет доволен твоим успехом.

Краска отхлынула от лица Повелительницы, пальцы крепче сжали рукоять меча.

— Интересно оскорблять врага, находясь под защитой целой армии? — вызывающе крикнул Лед.

Правитель насмешливо посмотрел на юного Повелителя и взмахнул рукой:

— Хочешь биться? Хорошо. Победи моих лучших воинов, и отпущу вас со щитами и мечами.

Лед выступил вперед. Крепкие пальцы воительницы сжали его запястье.

— Это же ложь!

Лед осторожно убрал её ладонь со своей руки и приложил ко лбу, прося понять:

— Что может быть хуже, чем быть перебитыми без боя?

Зирфа отпустила его. Светлая слеза скатилась по грязному лицу.

— Прощай.

— Бейтесь храбро, умрите достойно! — Лед поднял вверх боевой топор, и схлынувшая волна варкулотов закрыла его от глаз росей.

Башня восстанавливалась медленно. Большая часть работы оказалась взваленной на нечисть и нежить, почти не ведающих усталости. Женщины стирали бельё, бинты, готовили еду. Прове нагнулся и прошел под развешанными на сушку простынями, рубахами и рваными полосками ткани, служащими бинтами. Радогост окрикнул его и увлёк за собой в Башню. Мимо с радостным визгом проскочила озорная детвора, едва не сметя их со своего пути. Где-то среди обломков заливались разными голосами певчие птицы. Ничто не напоминало уже о недавно развернувшейся трагедии. Туши хал давно валялись на дне оврага, превратившись в корм для стервятников. Западную стену крепости восстановили в тот же день, и только Башня с обрушенными верхними ярусами не желала предаваться забвению.

Волоты, лениво развалившись на солнце, чинно покуривали и, тихо переговариваясь, чинили свои доспехи кто как мог. Какой-то воин в сторонке сокрушался над своим разбитым вдрызг мечом, а молоденькая девица с наивной доверчивостью пыталась его утешить.

Лиалин запустил в ледяную воду в деревянной кадке руки и, набрав полные ладони, омыл лицо. Ледяные струйки пробрались под рубаху, Лиалин зябко вздрогнул и быстро похлопал себя по груди, не давая воде проникнуть дальше.

Мирные дни летели незаметно. Лиалин всё чаще вспоминал свою прежнею жизнь: Ирий, Березань — как давний сон, словно и не было у него никогда ни своей фирмы, ни братьев, ни какого-то неосознанного существования. Однажды он уже испытывал нечто подобное, когда жил в маленьком домике на берегу моря, принадлежавшем юному эскиду. Но даже тогда он понимал, что это всего лишь побег, временный покой. Здесь же все по-другому. Ему нравился этот мир. Он бы здесь на своём месте. Делал то, для чего и был рождён. Он наконец-то был нужен. И только черноокая Лееса безжалостно тянула его обратно, и он знал, что если ему дадут шанс вернуться — он не задумываясь бросится к ней… Только, что он там найдёт?…Не всё ли равно. Увидеть бы её ещё хоть разок… Он за это оба мира отдаст…

На площади ребятня играла в странную игру: одному завязывали глаза и раскручивали, после чего остальные бросались в рассыпную, весело свистя и улюлюкая. Лин, как ни силился, не мог вспомнить такой игры в своём детстве. Он больше обучался разным наукам и всевозможным военным искусствам.

Звонко хохочущая девчушка с карими чуть раскосыми глазёнками с диким визгом спряталась за Хранителя. Решив поддержать игру, Лиалин подхватил малышку на руки и усадил себе на плечи. Как раз вовремя, чтобы «преследователь» вцепился в него, не в неё. Поняв, что поймал не того, мальчишка быстро стянул повязку с глаз и оробело уставился на высокого Целителя.

— Простите меня, Хранитель Лиалин! — чуть заикаясь выпалил он и бросился наутёк.

Девчушка на плечах радостно заёрзала и попросилась слезть. Лиалин осторожно поставил её на землю и поправил задравшийся изрядно повышеркавшийся сарафанчик с некогда красной вышивкой.

— А ты простой, хоть и Повелителями общаешься, — нагло разглядывая его, заявила она быстро переплетая тёмную длинную косу.

— Вот спасибо, — рассмеялся Лин, прикидывая в уме сколько ей может быть лет — никак не больше десяти. — Ты чья такая смелая? Как зовут?

Девочка прищурила один глаз и хитро улыбнулась:

— А тебе зачем? Вы — Повелители- с детьми не общаетесь! — и словно сжалившись, ответила — Миара. Меня зовут Миара. Ты с моей мамой часто беседуешь. Я даже раз вас подслушала, только ни о чём интересном вы не говорили. Вы оба сдвинуты на вселенском мире да на всяких травках…

Она всё говорила и говорила, но Лин слышал только — Миара. Мама! Это же его мама! Какая маленькая! Почему Зоря не сказала ему о ней! Он ведь никогда её не видел! Какая маленькая…Какая наглая! Девчушка что-то переспросила ещё раз и, поняв, что он её не слышит, непонимающе пожала плечами и побежала к своим сверстникам.

— Ты чего? — Немиза старательно нацепил на голову серебряный обруч, тщетно пытаясь справиться со своими непокорными серо-синими волосами. С севера потянул холодный ветер, и Повелитель поскорее запахнул на груди теплый плащ.

Лиалин отрицательно покачал головой. Разве он мог объяснить Немизе, что только что он говорил со своей собственной матерью, если и сам в это ещё с трудом верил…

Вестей с равнин всё не было. Ситомир всё чаще стоял у окна, ожидая возвращения своей любимицы, непрестанно повторяя, что его птиц ещё никто не мог поймать. Радогост хмурился и ждал вестей от Дашубы или Зирфы, но и брат и Повелительница упорно молчали.

Лиалин поднялся по осыпающимся ступеням к Немизе. Повелитель сидел, навалившись на небольшой выступ. Белые от вечернего мороза губы неслышно шептали Молитву.

— Спустился бы, — предложил Лин, усаживаясь на проём между зубцами крепостной стены. — Холодно.

Немиза не ответил, только пододвинул поближе лежащий неподалеку лук. Крошечные вкрапления серебряных капелек винтообразно обвивающих рукоять лука сверкнули в вечернем свете десятками холодных икр.

— Раз уж мы засели здесь на всю ночь, так, может, потратим это время с большим толком, чем просто будем мёрзнуть? — Лин дыхнул на ладони и быстро-быстро их потёр.

— Я не собираюсь изливать тебе душу! — Повелитель поёжился от холода и отвернулся. — Моё дело, о чём я сейчас думаю.

Лиалин оглянулся назад: там, в черной ночной мгле мелькали факелы вражеских армий, неторопливо, но верно приближавшихся к Башне Хорса.

— Я не о Леде, я о луке. Судя по во-он тем резвым огонькам, не завтра, так послезавтра тебе понадобиться помощник, и ещё как!