Ольга Обломова - Чужая судьба

— Я думаю, его смогли подчинить.

— Да, — произнес правитель задумчиво, и тут же повторил. — Да. Но не полностью. В этих его словах, что парень был старше, чем казался был определенный намек. Согласен, Каджи?

— Возможно, — холодно произнес седоволосый. — Но это не имеет значение. Даже полу подчиненный он опасен.

— И что ты предлагаешь? Убить собственного сына? — до этого такой мягкий голос стал неожиданно ледяным. И предупреждающим. Но слуга предупреждению не внял.

— Да, — сказал Каджи. И добавил. — Он опасен.

— Он мой сын!

— Он принц! А вы король. И он собирается сместить вас.

— Он просто играется, — отмахнулся король. — Я в его возрасте тоже переворот устраивал. А у него причина посущественней, чем была у меня.

— Некрасивая внешность это не причина!

— Каджи, не говори о том, чего не знаешь, не выставляй себя дураком. Причем здесь внешность? Это так, дополнение. А на самом деле, Шат просто очень любит свою мать, а я делаю Изабеллу несчастной. Вот он и ненавидит меня, за её боль… и её равнодушие.

Воцарилось молчание, которое прервал слуга, сказав упрямо:

— Он опасен.

— Да, — правитель вздохнул и привычным движением потер переносицу. — Но, думаю, пока делать ничего не стоит. Через три дня у него Испытание. И значит, пусть решают боги — если выживет, значит достоин. А брать на себя грех убийства собственного сына я не стану.

— Но…

— Хватит, Каджи. Я уже все решил. И, надеюсь, ты понимаешь, что обо всем этом не следует болтать?

— Да, Ваше Величество, — поклонился седоволосый. И в эти три слова он умудрился вложить и свое не согласие, и свое вынужденное подчинение — король слегка улыбнулся.

— Отлично, — кивнул он, — будешь выходить, позови Арни.

Сон неотвратимо уходил, исчерпав себя полностью — глаза открылись сами собой. На этот раз над головой не белел потолок. Может потому что в комнате было темно? Шел вечер, даже скорее ночь, а это не самое лучшее время для бодрствования. Тайшат закрыл глаза, но спать не хотелось совершенно, как впрочем, и лежать в теплой постели. Обреченно вздохнув, принц встал, прошел в ванную, умылся, одел халат. Что делать дальше совершенно не представлял. «Зря я лег спать днем. Но теперь ничего не исправишь. Чем же заняться?».

Идти в библиотеку в такое время было глупо, да и опасно. Разгуливать по дворцу в ночное время — это очень экстремальное развлечение. А на экстрим у принца сейчас не было никакого настроения. Сделав небрежное движение кистью, Тай послал магический импульс, и темные шторы медленно разошлись в стороны, открывая окно во всю стену.

За стеклом наблюдалась темнота — серебристая темнота лунной ночи. Тай задумчиво посмотрел вниз. Окно выходило в сад, и сейчас, в ночи, тот выглядел гротескно и устрашающе.

«Итак, раз уж спать совершенно не хочется, то наверное следует более полно осмыслить произошедшее со мной. Проникнуться, так сказать, прочувствовать, понять и подумать. Решение уже принял, осталось более полно постигнуть правила нынешней игры под все тем же названием «жизнь», да выработать стратегию. Но сначало… сначала предварительные данные».

Наверное, это странно, но бывший Олег даже мысли не допускал, что все происходящее может оказаться банальным бредом. Вернее допускал, однако такой вариант ему казался менее правдоподобным, чем переселение души в другое тело. Или, возможно, просто менее интересным.

«Так, начнем с элементарного. Мое положение и окружение. То, что принц, уже понял. Причем принц младший, и есть у меня отец король, мама королева, три брата и одна сестра. Из всех вышеперечисленных хорошо отношусь только к матери. Да не просто хорошо, а обожаю, преклоняюсь. Остальных ненавижу. Всех».

Основная сложность и непонятность нынешнего положения заключалась именно в этих его двух сущностях в одном теле. Доминирующей, конечно, оставалась олегова. Он и чувствовал себя тем, кто так недавно жил в стране, известной под именем Россия, и воспринимал мир, события, поступки с точки зрения мировоззрения того парня. Которое от Шатовых очень и очень отличалось. Хотя кто знает, достанься ему не только воспоминания, но и чувства бывшего принца, возможно он и не думал бы о предшественнике, как о придурке. Но… но в том то и необычность случившегося с ним. То есть, конечно, необычно было все произошедшее. Однако…

«Отчего такое отношение к отцу в какой-то мере понятно — с этим восхищением собственной матерью, то, что король заставляет её страдать воспринимается почти как личное оскорбление. Да и ревности порядочно — она то мужа любит до безумия. И никого превыше него для неё не существует. Что для айрана в принципе не очень нормально, дети все-таки для них обычно главнее. Чему яркий пример мой теперешний отец».

В свое время Олег не отличался чересчур большой любовью к книгам, но, тем не менее, почитать на досуге любил. Основные жанры, интересовавшие его, проходили под названием «боевая/научная фантастика». Но изредка почитывал и так называемое «фэнтази». Хоть любителем сего направления не был, изучил достаточно, чтобы помнить, что прием, который можно охарактеризовать как «переселение в чужое тело разума или души» довольно распространен. Однако такого, какое случилось с ним, он не припомнил. Все-таки чаще сущность «тела», её память, знание исчезали как таковые, и новому обладателю приходилось учиться всему заново. Правда в каком-то произведении встречал ситуацию, в которой душа-захватчица растворила в себе душу-хозяйку, тем самым приобретая знания последней. По идее должна была приобрести и некоторые черты характера, но решил ли так же автор Олег не знал — то произведение он дочитать так и не соизволил. О чем теперь приходилось лишь сожалеть. Впрочем…. Впрочем, чем сейчас все это могло бы помочь? Обходиться все равно придется своими мозгами!

«Старшего, теперь моего, брата зовут Флавий, и ненависть к нему также понятна, хоть причина по-моему теперешнему мнению достаточно глупа — Флавий наследник. Маленький Шат всегда ему дико завидовал, что, при всех своих выдающихся актерских способностях, все же до конца скрыть так и не смог. Так что «неприязнь» у нас — теперь у нас — можно сказать взаимна. И что мне с ним делать? Попытаться подружиться? С будущим королем, вообще-то, враждовать не стоит, но, если я так резко воспылаю к нему братской любовью, это больше насторожит, чем успокоит. Потому пока лучше оставить все как есть, приглядеться к братишке, составить «свое» мнение, а потом уж буду думать что и как. Не стоит торопить события».

Та личность, что была Олегом, не просто переселилась в принца, подмяв под себя личность оного. Нет, как раз о «подмятии» никто и не говорит — разум Олега лег поверх воспоминаний Тайшата, не повреждая, а просто доминируя. И ни о каком сопротивлении речи быть не может — сопротивляться некому. По сути Тайшата Саурона, как такого, нет. Нет его чувств, эмоций, желаний, мечтаний, его как личности, как «вселенной» уже не существует. Осталась лишь память — память разума и тела. А сам принц мертв.