Екатерина Пекур - Дети Мира

— И при этом постоянно освежать в моём сознании репутацию Комитета? Не стоит. Я её знаю, знаю и уважаю. Вам это прекрасно известно. Или вы делаете это механически, по привычке? Лучше расскажите мне про Десять Семей. Что в них такого? Какой у них интерес к нашему общему другу?

Карун покачал головой.

— Об их роли я пока ничего сказать не могу. А про то, кто они такие — вам учебник истории процитировать? Так вы, насколько мне известно, и так знаете его напамять… Это до Тени влиятельные люди, и если я начну рассказывать вам все, что я про них знаю… — он улыбнулся, — боюсь, ваше впечатление от Комитета Спасения Нации пострадает…

— Вы не можете с ними справиться — вот в чём дело? — разочарованно потянула я.

— Мы находимся… в динамическом равновесии, — улыбнулся Карун, — По ряду исторически обусловленных причин. Нет нужды с ними, как вы говорите, справляться. Они сила, и мы тоже.

— Я понимаю, — злорадно улыбнулась я.

Карун раздул ноздри.

— В таком случае я вам завидую. Потому что я не понимаю очень многого.

Мне стало немножко стыдно.

— Это информация слишком большого допуска? Вы ею не владеете?

— Видите ли, Санда, слухи об источниках влияния Десятки ходят самые разные. От того, что они нашли способ доказать, что именно они были Созданы Первыми, до вполне здравых идей насчет шантажа Семей Дорхи и Совета Мудрейших. Но я не смогу вам ответить, в чём дело именно сейчас. У меня — у нас с вами — есть лишь домыслы.

Я помолчала.

— Хорошо, Карун. Если позволите, я пофантазирую сама.

Да Лигарра сделал ленивый разрешающий жест. За его рукой потянулся тонкий шлейф дыма. Я вдохнула побольше воздуха и начала:

— Вы не владеете таким уровнем допуска, чтобы знать наверняка, почему высшее руководство… вашей организации не вступает в конфликт с главами Десяти Семей — или вы не можете мне этого сказать, потому что это будет слишком. Но, как вы справедливо заметили, историю я знаю назубок. И выходит, что некая причина существует. Я никогда не задумывалась над этим, но раз уж так… Действительно, в течении… восьми столетий со времен Хупарской Смуты — когда и произошло возвышение Десятки — ни единая сила в Мире не может пошатнуть их влияние. Что странно. Есть законы экономики, законы социологии. На разных этапах жизни общества возвышаются или уходят в неизвестность те или иные Семьи аллонга. Однако, невзирая на смену культурных и технических эпох, власть Десятки не ослабевает. Вывод один — у них есть некий универсальный механизм воздействия на сомневающихся. Как врач я знаю, что такие механизмы лежат в области низших физиологических потребностей. Лишить целый Мир еды или воды — это вряд ли под силу кому-то, кроме Богов. Остаётся страх. Например — каждому, кто пытается посягнуть на власть этих людей, сообщают нечто такое, что он и нос боится высунуть (но это, конечно, лишь пример, ибо я не могу представить информацию, одинаково пугающую восемь столетий назад и сейчас, причем действенную для всех).

Да Лигарра, вначале слушавший меня с еле скрываемым раздражением, наконец улыбнулся. Так, словно я была его любимой ученицей. На самом деле на его лице даже мелькнуло что-то вроде восторга — но мне это вполне могло показаться.

— Информация могла бы лежать в основе. После чего умелое руководство, экономическое, как вы упомянули, влияние и проникновение во все отрасли науки могут обеспечить хороший запас прочности. Идея здравая, но все это тоже домыслы, Санда. А в точности известно лишь то, что люди из этих Семей повадились в «Масийя Рунтай», — он посмотрел на часы над моей головой и безо всякой паузы сказал, — А теперь прошу меня простить. Мне пора.

Элегантным жестом затушив сигарету, он склонил голову и встал из кресла.

Я услышала, как тихо закрылась входная дверь, и со злостью подумала, что он так и не ответил ни на один из моих вопросов. И я могла думать всё, что захочу. Но не иметь понятия, что из этого правда.

Мне не спалось. Я понимала, что так и проведу ночь за гнусными измышлениями, а завтра меня ждет тяжёлый от недосыпа рабочий день.

Я прокляла да Лигарру Тенью, но мне ничуть не полегчало.

Утром Куйли не оказалось на месте. Раник бегала по галерее, как ошпаренная, только зелёная косынка мелькала. Переговорить с ней не удалось. Я всё ещё недоумевала, когда всех старший врачей вызвали на совещание в дирекцию. Предчувствуя неладное, я побрела по косой галерее.

— Вы уже знаете?

Я вздрогнула. Наши с Маром необычные отношения каким-то образом распростанялись и на это бесплатное к Мару приложение — так что младший врач диагностики обращался ко мне как к старой хозяйке. Кинай сидел на подоконнике, и желтая дурацкая шапочка торчала из его кармана, будто он на похороны собрался.

— Что знаю, Кинай?

— Вашу Куйли уволили.

— Что?!

Кинай кивнул.

— И ещё кое-кого. Из реабилитации в основном. Я пока не знаю.

Я догадалась, что это он насчет себя пока не знал. Вот так дела… Значит, не зря эти слухи..? Про замену всех младших врачей?

Зарычав, я двинулась на совещание. Кинай напряженно посмотрел мне вслед. Хупара знают. Все — от уцелевших младших до уборщиков. И что Санда да Кун в бешенстве. И что она с Маром да Луна именно из-за своих хупара на ножах с директором. И уж будьте уверены, назавтра про это будут знать все муниципальные шоколадные. У меня была шоколадная нянька — такие вещи мне были прекрасно известны. Что хупара всё про нас знают — про доброе и про злое. Про меня знали доброе. Я — герой. Но каким-то образом меня это пугало. Должно было вызывать гордость — а на деле пугало. За немым братством хупара ощущалась какая-то злая сила. Когда-то она могла вырваться из рамок Порядка, сметая всё на своём пути — так, как это уже было восемь столетий назад. И это было вполне реально — особенно, если всякие да кунделлы будут нарушать справедливый — и хупара же в первую очередь принимаемый! — Порядок Вещей… Но теперь дело было отнюдь не в дрязгах старших врачей.

В тишине, изредка прерываемой шерохом приветствий, все десять старших врачей уселись свои места в конференцзале. Самому старшему из нас было под семьдесят. Самой младшей была я. Мар с коротким кивком уселся по диагонали от меня. Мы всегда так делали, чтобы обмениваться многозначительными взглядами… Да Растан был зол. Причину этого он до нас так и не донёс. Без лишних церемоний он сообщил старшим новость, уже всем известную. Заодно, как выснилось, смене подлежали все медицинские сестры первой и второй галерей. Меня оставляли без старых кадров. Вообще. Ну ладно… Оглашая список увольняемых или переводимых, Растан на минутку боязливо поглядел на Мара, а Мар на него. Имя Киная не прозвучало, но мне почему-то показалось, что оно там, в списке, было.