Ник Перумов - Алиедора

Дигвил скрипнул зубами. Как же так? Как оставили рубеж без защиты?

Ответ, впрочем, он знал и сам. Довольно долго на границе царила тишина, мелкие группки мертвяков легко отбрасывались пограничной стражей, да и сам владыка Семмер не зря поднимал кубки на пиру в честь посланцев Высокого Аркана. Наверняка до Мастеров Смерти дошло, что у Долье с Навсинаем союз как раз на такой вот крайний случай.

— Скачите, дон, — уже настойчивее повторил старый воин. — Держава должна узнать. Должна подать помощь. Не так и далеко от их застав, если горным трактом… А мы уж тут постараемся.

Дигвил молча покачал головой. Нет, он не уедет. Байгли, тот небось не преминул бы унести ноги куда подальше, но он, будущий хозяин Деркоора?!

— Я своих людей, благородный дон Ариагос, не оставлю. — Дигвил осёкся, сообразив, что выходит напыщенно и грубо по отношению к седому рыцарю.

Однако тот лишь улыбнулся холодно да уронил на лицо кованое забрало.

— Тогда идёмте, благородный дон. Чай, такой забавы ещё не отведывали?

…Прочь от сиххотских бастионов уже летели, нахлёстывая своих гайто, несколько спешных гонцов с белыми от ужаса лицами. Им предстояло оповестить сеноров и благородных нобилей по всему Долье, предостеречь его величество в его временной столице — далёком Меодоре.

Дигвил поудобнее перехватил меч, со свистом рубанул воздух. Его воины угрюмо глядели на серые воды, откуда вот-вот должна была появиться армия Некрополиса.

Стрелки сенорства Илтеан молча и без суеты готовились — поджигали фитильки алхимических зарядов, привязанных к древкам. Обычному мертвяку простая стрела не повредит, только если подсечёт какое-нибудь важное сухожилие.

Ждать защитникам Долье пришлось недолго. Дигвилу приходилось слышать о невиданных укреплениях, возведённых на границе меж Некрополисом и Навсинаем, где кольями щетинилось даже дно реки; здесь же ни один серф, пусть и под страхом мучительной смерти, не согласился бы войти в мёртвые воды, где не водилось даже пиявок.

Зарябила серо-масляная гладь. Поднялись острия шлемов, капли скатывались с обильно смазанной жиром стали; вот показались лица, жуткие, нечеловеческие, словно навсегда искажённые предсмертной мýкой; плечи, руки, туловища…

Ариагос взмахнул рукой. Стрелы сорвались, оставляя десятки дымных дорожек.

Невольно Дигвил позавидовал выучке илтеанцев — мало какой из выстрелов пропал даром. Трёхзубцовые наконечники, какие никогда не пойдут в ход против обычного врага, имели целью не пробить броню, а просто впиться, хоть как, но зацепиться.

Зомби пытались избавиться от вонзившихся, запутавшихся в кольчатых рубахах стрел, но получалось это у них неловко и медленно. Гостинцы дымили, и у Дигвила всё аж сжалось внутри — ну скорее же, скорее, что ж запалы так длинны!

Часть стрел мертвякам удалось сбить — видать, не столь уж они тупы, эти твари Некрополиса; однако неуклюжи и неповоротливы: на что рассчитывают Мастера Смерти со столь негодными вояками?

Перед зомби лежал крутой скат речного берега, старательно стёсанный и облицованный каменными плитами; над островерхими шлемами поднялись штурмовые лестницы, и в этот миг фитили наконец догорели.

По рядам мёртвого воинства прокатилась волна ярких вспышек, тотчас исчезавших в клубах плотного белого дыма. Вырвавшиеся на свободу языки алхимического пламени жадно грызли мёртвую плоть, прорываясь под сталь доспехов. Летели искры, но и мертвецы оказались не так просты — сбивали, захлопывали искры, не давая огню перекинуться на соседей, даже погибая сами. Дигвил сообразил, что думает о солдатах Некрополиса словно о живых, достойных чести воителях, и аж потряс головой, стараясь отогнать наваждение.

Изуродованные огнём останки молча валились под ноги уцелевшим; а те с прежним упорством продолжали устанавливать штурмовую снасть.

Вслед за первыми летели новые стрелы, дымные следы, словно исполинские копья, вонзались прямо в мёртвые ряды, но и зомби в задних рядах подняли арбалеты — их тетивы, верно, не боялись сырости.

— Пригнитесь, молодой дон! — рявкнул пожилой десятник с гербом Илтеан на доспехах.

Дигвил последовал совету — и вовремя. От стены вокруг его бойницы со звоном отскочило разом не меньше полудюжины железных болтов, высекая искры и каменную крошку.

Кто-то вскрикнул, валясь на парапет; кто-то с ругательством отшатнулся, схватившись за засевшее в плече остриё. Мёртвые руки внизу дружно, слитно, повинуясь беззвучной команде, вздёрнули осадную лестницу, широкую и прочную, загремевшую железными крюками, намертво впившимися в камень, прежде чем защитники Долье успели сбросить вражью снасть.

— Заряд! — гаркнул Ариагос, бросаясь к опасному месту. Из башни мечники уже волокли две увесистые даже на вид глиняные корчаги, запечатанные толстенными сургучными пробками. Один из илтеанцев слишком сильно приподнялся над парапетом, и его тотчас нашёл меткий арбалетный выстрел; с пробитой грудью, нелепо взмахнув руками, стрелок молча упал. Дигвил хотел отвернуться — что делают зомби с попавшими в их руки врагами, он успел наслушаться, — однако так и не смог.

Тело тупо стукнулось о камень, скользнуло вниз и оказалось враз подхвачено множеством мёртвых рук. Бережно, словно величайшую драгоценность — или вожделенную добычу, — его передали над рядами штурмующих назад, и четвёрка зомби проворно потащила его в реку, торопясь вернуться назад, на правый берег Сиххота.

С шипением и треском вспыхнули запальные шнуры — а по широкой лестнице, облепляя её с обеих сторон, уже карабкалось воинство Некрополиса. Летели с бастионов стрелы, иные вонзались в толстые деревянные перемычки, занималось пламя, но тут же гасло, видать, дерево защищали какие-то чары.

Корчаги полетели вниз, одну кто-то самый ловкий приспособил к креплениям осадной лестницы, возле самых зубцов треснуло, грохнуло, оглушённый, Дигвил пошатнулся, ему показалось, по ушам разом ударили деревянным молотом.

Вниз по приставленной лестнице, что не сломаешь и не оттолкнёшь, потекла настоящая огненная река; с двух сторон вцепившиеся в поперечины зомби вспыхивали, срывались, падали вниз с глухим стуком — или со всплеском, если их принимала мелкая прибрежная вода.

Справа и слева уже поднимались другие лестницы, гремели, падая, крючья, и не хватало людей, чтобы разом отбросить врага во всех местах. Лучники не жалели стрел, вниз летели новые корчаги, алхимическое пламя пожирало зомби, их тела разваливались на куски, не спасали даже толстые доспехи, но на место сгоревших вставали новые, и не существовало во всём свете силы, что заставила бы их повернуть назад.

Ариагос выругался.

Любая армия, состоящая из людей, даже самых храбрых и отчаянных, даже глубоко презирающих смерть и одушевлённых благороднейшей из возможных идей, остановится перед рубежом, где не ждёт ничего, кроме смерти. Остановится хотя бы для того, чтобы изменить направление главного удара, зайти с фланга, попытаться выманить защитников из крепкого места или, поняв, что крепость не взять с налёту, перейти к правильной осаде. У обороняющихся такой возможности нет. Но упорная оборона может не столько истребить всех до единого штурмующих, сколько, сломив их дух, заставить повернуть назад.