Антон Грановский - Властелин видений

Ведьма перестала мешать зелье и повернула уродливую голову к двери. Человек шагнул на середину избы и произнес мягким, воркующим голосом:

– Сказал бы тебе «здравствуй», ведьма, но не хочу, чтобы ты здравствовала. Наконец-то я нашел твое логово!

Говор выдавал в нем иноземца. Мужчина был обычного роста, строен и гибок на вид. Черные, как смоль, и вьющиеся волосы его были схвачены на затылке ленточкой, а на смуглом, миловидном лице плясали тусклые отблески печного огня.

– Чего тебе нужно и кто ты такой? – резко спросила старуха.

Мужчина шагнул вперед и положил руки на рукояти двух кинжалов, торчащих из-за пояса.

– А ты не узнаешь? – холодно спросил он.

Ведьма качнула головой:

– Нет.

– Месяц назад мы приходили к тебе, ведьма. С купеческою дочкой Вырицей, которую Господь послал мне в утешение за все мои беды и несчастия. Неужели ты меня не помнишь, мерзкое исчадие тьмы?

Ведьма пристально вгляделась в лицо нежданного гостя.

– Толмач? – По морщинистым губам старухи скользнула усмешка. – Я могла бы сразу догадаться по твоей замысловатой речи. Значит, ты жив, «сеньор Рамон»?

– Как видишь.

Старуха выпустила из пальцев ложку и опустила руку. Со своего места Улита видела, что пальцы ведьмы потянулись к кочерге, но гость этого видеть не мог.

– А я слышала, что тебя бросили в темницу и что ты там сгинул, – сказала старуха.

Толмач Рамон нахмурился и сухо возразил:

– Люди склонны преувеличивать. Я вернулся, ведьма. И вернулся с единственной целью: отправить в ад ту, кто более всего этого заслуживает.

– Если хочешь, чтобы я тебя поняла, выражайся проще.

– Куда уж проще? Я обещал, что вернусь и убью тебя, ведьма. И я вернулся.

Улита, все это время сидевшая молча, почувствовала злость. Нежданный гость помешал осуществлению ее плана. Она вскочила с лавки и резко вопросила, обращаясь к старухе:

– Что нужно этому человеку? Почему он так разговаривает с тобой?

Незнакомец вынул из-за пояса два кинжала и выставил перед собой мерцающие клинки.

– Кем бы вы ни были, сеньора, стойте на месте! – велел он Улите. – Если вы ни в чем не виноваты, клянусь Девой Марией, я отпущу вас. А если виноваты… Что ж, тогда я помолюсь за вашу грешную душу.

Морщинистое лицо ведьмы перекосилось от злобы.

– Ворвался ко мне в дом, размахиваешь кинжалами! – свирепо выкрикнула она. – Да с чего ты решил, что я все это стерплю? И с чего ты решил, что на мне есть какая-то вина?

Рамон качнул головой, как бы заранее отметая все ее доводы, и сказал:

– Ты околдовала меня, ведьма.

– Чушь!

– Ты околдовала меня, и не смей этого отрицать. Я любил Вырицу. Но ты затуманила мне взор и заставила совершить гадость. Я никогда тебе этого не прощу.

Улита видела, как длинные, костлявые пальцы ведьмы обхватили рукоять кочерги. Старуха посмотрела на гостя холодным, неприязненным взглядом и сказала:

– Ты ошибаешься, толмач. Я ворожу, но не привораживаю.

– Да ну? А что за варево кипит у тебя в котле? Кого еще ты собралась приворожить, ведьма?

Колдовское варево в котле забулькало. Улита не смогла больше ждать. Она вскочила с лавки, подбежала к ведьме, выхватила у нее из пальцев прядку волос и швырнула ее в котел.

Ведьма схватила кочергу и попыталась ударить Рамона, но смазливый толмач легко выбил кочергу у нее из рук и приставил к горлу старухи острые кинжалы.

– Молись своим богам, ведьма, – яростно проговорил он. – Ибо в сей момент я отправляю твою черную душу в адское пек…

Вдруг толмач замолчал. Несколько секунд он стоял молча и неподвижно, как громом пораженный, затем повернулся и взглянул на Улиту.

– Диабло… – тихо прошептал Рамон и вложил кинжалы в ножны. – Non si sa mai… Как же я сразу не разглядел?

Он повернулся к Улите и медленно двинулся к ней.

– Ты чего? – испуганно выдохнула девка и попятилась к стене. – Чего задумал-то?

На оливковом лице Рамона появилось умиленное выражение.

– О, Боже, как мила она, – тихо проворковал он. – И нрав какой стыдливый. Как же я сразу сего не разглядел? Сударыня…

Рамон подошел к перепуганной Улите вплотную и вдруг опустился перед ней на колени.

– Сударыня, где были мои глаза? Почему я сразу не заметил вашей красоты?

– Ты это… – Улита продолжала пятиться, испуганно глядя на сумасшедшего толмача. – Ты не балуй.

– Вы – само совершенство, – с улыбкой продолжал смазливый толмач. – Позвольте мне преклонить пред вами голову, как перед самым красивым цветком в букете Господа.

И он склонил свою голову так низко, что длинные черные волосы его, выбившись из-под ленты, скользнули по дощатому полу.

– Я не понимаю… – пробормотала Улита и подняла взгляд на старуху: – Что это значит?

– Волосы, – просипела ведьма. – Где ты их взяла?

– С гребенки.

– С какой?

– Да вот с этой! – Улита выхватила из кармана маленький серебряный гребешок и показала его ведьме.

– Сударыня, где вы взяли этот гребешок? – взволнованно спросил Рамон.

– Нашла, – желчно проговорила Улита. – А тебе-то что?

– Воистину непостижимы дела твои, Господи, если ты так легко сводишь два юных сердца воедино в темном, проклятом доме, а помимо того, возвращаешь бедному страннику его вещь!

Он вынул из пальцев ослабевшей от изумления Улиты гребешок и убрал его в карман своего поношенного камзола.

– А теперь позвольте мне поцеловать вашу ручку, сеньорита, – с улыбкой умиления произнес Рамон, поймал руку Улиты и мягко приложился к ней губами.

Несколько мгновений Улита в полном изумлении таращилась на толмача, затем облизнула язычком пересохшие от волнения губы и хрипло спросила:

– Ты в самом деле так сильно меня любишь?

– Милая моя, я готов растерзать любого, кто осмелится сказать, что свет луны и солнца красивее блеска ваших прекрасных глаз.

Улита чуть прищурилась, внимательно разглядывая коленопреклоненного иноземца и о чем-то усиленно размышляя. Затем глаза ее блеснули, и она медленно проговорила:

– Один человек обесчестил и опозорил меня.

Рамон побледнел.

– Сударыня, вы говорите про мужчину? – взволнованно спросил он.

Улита кивнула:

– Да. Он опозорил меня. И некому было за меня заступиться. Но если ты…

– Скажите лишь слово, и я отправлю его прямиком в ад! – заверил ее толмач. – Но сперва, милая сударыня, позвольте мне убить эту старую ведьму.

Улита усмехнулась, бросила на ведьму злорадный взгляд и отчеканила:

– Делай, как считаешь нужным.

Рамон быстро поднялся на ноги и повернулся к ведьме.

– Хотелось бы мне волком стать и горло сгрызть колдунье… – продекламировал он, вновь доставая из-за пояса свои страшные кинжалы. – Мерзавку насмерть задушить…

– Остановись, чужеземец! – рявкнула старуха. – Заклинаю тебя болотным духом!