Антон Грановский - Тайный враг

Разлетевшиеся доски размозжили головы двум гостям, а еще пятерым переломали кости. Все это произошло за какое-то мгновение, затем тварь вышибла дверь, выскочила на улицу, схватила дремавшего на бревне у костра бродягу и растворилась вместе с ним в ночной тьме.

На небе уже появилась луна и осветила все вокруг холодным, безжизненным светом. Телега мерно громыхала по ухабам. Путешественники ехали, не разговаривая. Ставр целиком погрузился в свои мысли. Он был серьезен, юное лицо его выражало торжественную сосредоточенность.

Матушка Евдокия тоже молчала, но по-другому. Вид у нее был слегка ошеломленный, будто она до конца еще не поверила в то, что едет в Гиблое место. Время от времени она поглядывала на мальчика и хмурила темные, ломкие брови.

Мальчик, сложив на груди руки, сидел в телеге. Бледное лицо его хранило обычное отрешенное выражение. Казалось, он смотрит сквозь черные деревья, будто там, вдали, за всем, что его окружает, находится нечто, доступное лишь его взгляду и чрезвычайно для него важное.

– Что это там такое? – спросила вдруг Евдокия, вглядевшись в мерцающие в отдалении огни.

– Село Топлево, – ответил Ставр, вытянув шею. – Там живут мои родичи. – Он покосился на Глеба и взволнованно спросил: – Первоход, а может, заедем к ним на часок? Матушка Евдокия, ты ведь сама говорила, что мальчику нужен отдых. Заедем, а?

Евдокия взглянула на Глеба:

– Первоход, мы можем к ним заехать? Мальчику нужно побольше мягкого сена. Может, мы наберем его у родичей Ставра?

– Конечно, наберем! – кивнул Ставр. – Уж в чем в чем, а в сене у них недостатка нет! Так как, Глеб? Свернем? Всего на часок, а?

Глеб помолчал несколько секунд, потом ответил:

– Мне это не нравится.

– Брось, Первоход! Мы ведь не в Гиблом месте. Что тут с нами может случиться?

– Иногда темные твари выходят за межу. Пару раз они добирались и до Топлева.

– Я навтыкаю в землю дозорных рогаток и обложу дом оберегами! – заверил его Ставр. – Соглашайся, Глеб! Тетка Мила приготовит нам блинов со стешкой! Лучше ее блинов не сыщешь во всем княжестве.

– Ладно, – нехотя проронил Глеб. – Остановимся на часок, а затем продолжим путь.

Ставр улыбнулся:

– Первоход, ты не пожалеешь! Клянусь Хорсом! А ну, каюрая, поворачивай на север!

Он размахнулся и хлестко стеганул лошадку по крупу.

Семья артельщика Хома приняла нежданных гостей радушно. Сам артельщик Хом – высокий, стройный, ладный мужик с шелковистой русой бородой – был улыбчив и добродушен. Его жена Мила была под стать ему – еще не старая, бодрая и сохранившая стройность и привлекательность.

– Мы рады, что вы заехали к нам, – с улыбкой сказал артельщик Хом. – И мы как раз собирались ужинать.

Усадив гостей на лавки, Мила надела праздничную кичку и принялась выставлять на стол с воронца тарелки с ествой. Из соседней комнаты вышла молодая девушка. Увидела гостей, зарделась. При ее появлении лицо ходока Ставра просветлело.

– Полея! – воскликнул он и шагнул ей навстречу. – Здравствуй, сестричка!

– Здравствуй, братец!

Они обнялись.

– Это наша дочь – Полея, – представил девушку гостям артельщик. – Полея, садись с нами за стол. Эти люди – друзья Ставра. Это вот – охотник Глеб. А это – матушка Евдокия. А мальчик – ее названый сын. Ах да, забыл сказать: Евдокия – христианка, и у нее есть своя община на окраине Хлынь-града. И еще – она строит для своего плачущего бога высокий храм!

Полея поклонилась гостям и села за стол. За столом артельщик Хом щедро потчевал гостей ествой и питьем, расспрашивая их о новостях. Узнав, что они идут в Гиблое место, артельщик озабоченно сдвинул брови и покачал головой.

– Не нравятся мне такие путешествия, – сказал он. – И чудны́е вещи, которые приносят оттуда люди, не нравятся. Если бог обронил свою вещь, он когда-нибудь за ней вернется. Боги ничего не забывают.

На это Ставр сказал, что если боги вернутся, он сам, по доброй воле, отдаст им все, что нашел в Гиблом месте. Да и остальные поступят так же. И боги не только не рассердятся, а наоборот – будут благодарны за то, что люди сберегли их пожитки.

В отличие от Ставра и Глеба, уплетающих еству за обе щеки, Евдокия чувствовала себя неловко. В какой-то момент, передавая кушанье Евдокии, артельщик Хом с улыбкой вгляделся в ее лицо и сказал:

– Я знавал немало христиан. И все они были неплохие люди.

Он улыбнулся, и Евдокия облегченно вздохнула. Всякий раз, когда ее представляли кому-нибудь, она чувствовала себя неловко, будто боялась, что ее с самого начала превратно поймут. После добрых слов артельщика Евдокия расслабилась, и дальше все пошло хорошо.

– Что еще нового в княжьем граде? – поинтересовался артельщик Хом.

– Да все то же, – ответил Ставр.

– Князь по-прежнему не выходит к людям?

Ставр кивнул:

– Угу.

Артельщик взглянул на Глеба.

– А как нынче охота? – спросил он. – Правду говорят, что зверь, побывавший в Гиблом месте, не сбрасывает мех даже летом?

– Правду, – кивнул Глеб. – Пушных зверей, побывавших за межой, мы бьем круглый год.

– Да, дела… – задумчиво протянул артельщик. – Выходит, от Гиблого места не только вред, но и польза есть.

– Выходит, что так, – кивнул Глеб.

– А что, если шкуры этих зверей возьмут да и оживут? – спросила вдруг Полея.

Ставр и Глеб взглянули на нее удивленно. Самим им никогда не приходила в головы подобная мысль. Ставр улыбнулся и сказал:

– Прости, сестренка, но это чушь.

– Но ведь оживают в Гиблом месте мертвецы! – упрямствовала Полея. – Почему бы и шкурам не ожить?

Артельщик усмехнулся и пояснил, глядя на Глеба и словно бы оправдываясь за неразумные слова дочери:

– Она у меня большая выдумщица. Скоро стукнет двадцать лет, а все дите.

– Будь моя воля, – снова заговорила Полея, – я бы посадила у межи лучников и никого бы в Гиблое место не пускала. А кто сунется, получит стрелу!

– Это почему же? – удивился Ставр.

– А потому, что нечего нам там делать. У нас – свой мир, у темных тварей – свой. И не надо нам туда соваться. Может, тогда и они перестанут к нам ходить?

– Глупо рассуждаешь, – нахмурился Ставр. – А как же чудны́е вещи? Скольким людям они счастье принесли!

– А скольким – горе? – парировала Полея. – Ты сам рассказывал, что иные чудны́е вещи сводят людей в могилу прежде срока.

Ставр поморщился.

– Ты просто не понимаешь, – сказал он. – Тут ведь все зависит от везения. Берешь в руки чудну́ю вещь – будь готов и к большому счастью, и к большой беде. А бывает и так: одному чудна́я вещь принесла счастье, а другой взял ее в руки да и помер.

– Значит, все зависит не только от везения, но и от самого человека? – спросила матушка Евдокия, заинтересовавшись разговором.