Александр Доставалов - Ожог от зеркала

– Так и я о том же. Нам сказали, чуть что, звать вас.

– Более подробно движение описать можете?

– Он нырнул, и как бы к правому краю. А потом всплыл. Потом снова нырнул. Снова всплыл. И через время уже все видели, снова нырнул, потом всплыл – и всё.

Риски скорчил гримасу.

– Очень жаль, что поводки пришлось раздавать неподготовленным людям.

– Позвольте...

– Вас никто не винит. У нас было слишком мало времени. Видите ли, движение поводка, или поплавка, как вы его называете, очень многое обозначает.

– Нам сказали, что если он будет нырять, значит, они пошли под водой.

– Ну да. – Риски усмехнулся. – Примерно так. Только не если он будет нырять, а если он нырнёт. А он обязательно нырнёт и сдвинется именно в ту сторону, куда уходит синхрон. Если кому-то хочется, может взять у меня поводок и на городской подводке проверить. Но так, чтобы то нырять, то всплывать... Это ж не карась на пруду.

– Может, я держал неровно.

– Держали-то вы неровно, но суть от этого не меняется.

– Вы сомневаетесь в моих словах?

– Что вы, господин рыцарь. – Риски снова надел на лицо улыбку. – Поймите меня правильно, господин рыцарь. Вы видели нечто, что пытаетесь мне описать живым человеческим языком. А существует специальная терминология, к которой я привык.

– Но к простому языку вы тоже, надеюсь, привыкли?

– Разумеется. Но понятие «нырнул» можно трактовать очень по-разному.

– Позвольте, господин маг. А что, если, пока мы с вами говорим, они там, под водой, уходят?

Риски отрицательно помотал головой.

– Не волнуйтесь на этот счёт. Скорее всего вы видели обычные помехи.

– А если нет?

– Когда пойдут сто человек, поводок упрётся так, что ни с чем не перепутаешь. Да и когда трое идут, он не ныряет. Вернее, ныряет только один раз.

– А так чтобы... То вверх, то вниз?

– Это почти исключено.

– Что значит почти?

– Разве только они полезут под болото без отлаженного синхрона. Это такая глупость, которую я даже не хочу рассматривать. Никто в здравом уме на это не отважится. Кроме того, башенный конверт был в порядке, я сам его настраивал.

– А если всё-таки...

– Да что вы в самом-то деле. Там же не дети. Не будут же они специально его ломать. К сожалению, мне уже сообщили о вероятном пути их отхода. Но, господа, наблюдение надо продолжать. Если поводок ещё раз дёрнется, обязательно зовите.

Риски повернулся и пошёл обратно. Ему захотелось выпить вина.

Артур приподнял забрало, сел и сплюнул на грязный снег.

– Крыса канцелярская.

– Чего ты его так?

– Позвали – хоть бы посидел, посмотрел. Какой-то он сегодня странный.

– Он всё время с прибабахом.

– Сегодня особенно.

Вода прибывала все сильнее. Собственно, это была не вода – чёрная болотная жижа. Ноги вязли в ледяной каше, а свод провис так, что уже приходилось пригибаться. Зацепить головой кокон означало спровоцировать новый поток воды. Идти становилось труднее. Лучник больше ни о чём не спрашивал, Ярослав также молчал, лишь тяжелое дыхание обоих слышалось в холодном мраке, да однажды, зацепив обо что-то пальцами, Лучник зашипел.

Когда вода поднялась выше пояса, Ярослав остановился.

– Всё. Готовься, будем вы-ыбираться.

– Ещё... Ещё можно идти, – прохрипел Лучник.

– Ладно, да-авай ещё са-аженей двадцать, – согласился Ярослав, и они снова двинулись вперед. Зубы выплясывали знобкую дробь, и разговаривать было трудно. Ярослав отсчитал ещё несколько двойных шагов и почувствовал изменение в коконе. Они «упёрлись» в грунт, заболоченное озеро закончилось. Можно было повернуть правее, отойти вдоль берега ещё, но Ярослав остановился.

– Всё.

– Я могу идти дальше, – сообщил Лучник.

– Потом вылезти не сможем, – сказал Ярослав. Это было не совсем так, вода поднялась только до пояса, а критический порог был где-то на уровне груди, но сил двигаться у школяра уже не оставалось. Слишком холодной была эта вязкая мерзость. Он направил раструб конверта вверх и переключил фиксатор.

Жижа над ними раздвинулась, обвалившись на головы водой и грязными хлопьями – этого не должно было быть, и это свидетельствовало, что конверт на последнем издыхании – после чего стенки кокона затвердели. Вокруг образовался устойчивый колодец с темными стенками, по прочности напоминавшими каучук. Стенки эти были везде одинаковыми, никакого намёка на путь, которым они только что прошли, а количество воды под ногами сразу уменьшилось. Ярик поставил бесполезный уже конверт прямо в воду, снял с него твердеющую верёвку и забросил наверх. Над ними было всего четыре сажени, поэтому получилось с первого раза. Вытянув пробку-затычку, школяр подождал, пока верёвка затвердеет, и полез наверх, неловко упираясь ногами в стены колодца. Лучник ждал, баюкая на груди левую руку. Подниматься он даже не пытался.

Перевалившись через край, школяр огляделся. Он лежал на углу лесного озера, среди покрытых снегом камышей, и никаких признаков того, что где-то здесь находились рыцари, не наблюдалось. Ярослав мысленно обругал себя за осторожность. Нужно было тупо выбираться через верхний люк, не мёрзнуть и не мазаться в этой дряни.

– Хватайся, – сказал он Лучнику, упёрся ногами в край и вытащил того наверх. – Можно было не идти так далеко, – виновато сказал школяр, но тут они услышали голоса. Говорили в той стороне, откуда они пришли под заледеневшей гладью озера. Оба инстинктивно пригнулись. Слов было не разобрать, но вслушиваться они и не пытались.

Молча, стараясь не хрустеть ветками, Ярик и Лучник пошли в глубину леса.

За ними потянулся отчётливый мокрый след.

В белёсом до синевы небе мотался кусок прозрачной плёнки – упустил кто-то из паковавших вещи разбойников. Никаких других следов человека вокруг не было видно. По болотам шла вереница людей. Лодки по-прежнему несли – школяры опасались потревожить воздушным движением магическую сеть.

– Мы недалеко от дома. – Ольга шла рядом с Тарасом и, похоже, нисколько не тяготилась ситуацией.

– Ну, это как считать. – Школяр не был настроен столь оптимистично. – Вёрст восемьдесят будет.

– Всё равно. Можно за день добраться.

– Лошадей нет. Разве что на лодке.

– А ты чего хмурый такой?

Тарас замялся. Потом всё-таки сказал:

– Уж больно много мы народу покрошили.

Ольга округлила зелёные глаза.

– Пожалел, братик. Меня бы пожалел да остальных девок. Они вон, дуры, остались. Знаешь, сколько времени умирает весталка?

– Знаю. Я ж не за серебром в башню пришёл.

Ольга несколько смягчила тон.

– Всё равно зря этих уродов пожалел. Они там все козлы, как на подбор. Может, только два-три нормальных мужика и было.

– Там же служба. Их подбирать специально должны.