Александр Доставалов - Ожог от зеркала

– А Никита... – промямлил Ярослав.

– Ему я помощи не обещал. Но судьбы цветных иногда сдвигаются в близнец, и я подумаю.

Пальцы декана сложились в отпускающий жест, и очнулся Ярик уже в коридоре. Холодный пот заливал ему глаза. Он представил себе, каково общаться с начальством в иных ситуациях, и зарекся в таковые попадать.

Варька сидела у самой вахты и вроде как дремала, слушая разговоры ведьм. Подойти она пока не решалась.

– И чего, кума? Легче хоть стало?

– Знамо, полегче. Знахарь, он же с умом, не то что Михей со своими травками.

– Вот не нравится тебе Михей. Тот тоже многое умеет.

– Ага. За коленки он тебя хватать умеет, потому и защищаешь ты его.

– А хоть и за коленки. И травы разные знает, коли чего, так облегчение. Тогда, в августе, меня сразу отпустило.

– Ты мне, кстати, восемь ногтей с августа должна. Где они?

– Где, где... В августе. Сама не знаешь? Отстань. Расскажи лучше, как тебя знахарь врачевал. Каков он сам-то?

– Приятный такой. Моложавый, с бородкой. Ничего лишнего, не то что твой Михей.

– Обломилось тебе, значит.

– Ничего не обломилось, а ничего лишнего. А не будешь слушать, дура, так я рассказывать перестану.

– Ладно, говори.

– Так вот. Ничего заваривать он не стал и пить ничего не дал, только вначале чуть воды родниковой, подогретой. Раздеться велел, но так, куртку только, и через две призмы свет на меня навел. Солнечный свет, чистый. Всё чин по чину, всё прям, знаешь, как у богатых. Красиво, в общем.

– Ну.

– Вот. И потом отобрал травки сушеные, сложил их в ступочку, потолок немного и поджег. Но не так, чтобы пламя, а как уголёчки. И дымом этим всё время меня вокруг охаживал. Как кадят в христианской церкви.

– Подкоптил, в общем.

– Тьфу на тебя, дура. Сама как треска копчёная, не шутила бы хоть. Так вот. Потом ещё чашечку специальную взял, она у него раскрашена, будто изразцы такие, а в чашечке вроде обычная вода, пальцы смочил, самые кончики, взял две иголки длинные, с заушинами на конце, и мне вколол рядом с серёжками. Чуток больно, но даже как-то приятно. Вот. Потом пошептал что-то, как водится, светом ещё посветил, уже сквозь дым этот специальный, говорит, как трава прогорит, мне сразу легче станет. Пальцами ещё чуть покамлал, всё посолонь, как положено, по солнышку, да спросил ещё, где я сплю.

– А зачем ему...

– Да уймись ты, дура. У тебя одно на уме. Все страхи про трахи. Он спросил, как кровать стоит, в какой комнате да как засыпаю. Сказал чуть подвинуть, развернувши, чтобы солнышко было в головах.

– У тебя ж там окна нет.

– Окна нет, а он все равно говорит, важно это. Чтобы так было.

– А когда в головах-то? На рассвете али вечером? Или ты крутить теперь кровать свою будешь?

– Вот когда юг, когда центру оно проходит, тогда и в головах.

– И чего? Ты же в полдень не спишь.

– Это не важно. И не всем одинаково.

– А травка прогорела, так легче стало?

– Да ещё как горела попустило, будто хворь с груди сошла. А как прогорела, так и дышать стало просторнее. Веришь, кума, как и не болела. Только беречься теперь надо, говорит.

Собеседница критически её осмотрела.

– Ну, с виду так и есть. Много взял-то?

– Как и положено, за два дня моей работы. Но, говорит, если жалко али не при деньгах, можешь вовсе не платить, только не обманывай.

– Ты заплатила?

– Конечно.

– Когда, ты говоришь, он принимает?

Варвара уже час сидела рядом с вахтёршами, обсуждавшими разные пустяки. Казалось, любой попавший к ним факт немедленно перетирается с максимальной оглаской. Но по личному опыту Варя знала, что всё это совсем не так. И что ведьмы лесные не такие простушки, как иногда кажется.

Наконец она решилась.

Молча пересела ближе, вплотную к замолчавшим тёткам, и раскрыла ладошку. В пальцах Варвары перекатывалась зелёного огня брошь.

– Оппаньки, – вымолвила одна из тёток.

– Это ж Михайловны брошь. Ты что, али из наших будешь? Не похожа.

Варвара отрицательно покачала головой.

– Ну, говори. Михайловна только уехала, теперь в лесу на полгода, так что нам говори. Кто такая, чего стряслось?

– Я когда-то... В общем, мы с Михайловной друг дружке помогли. Так, немножко.

– За немножко она бы тебе зелёную брошь не дала.

– Да помолчи, кума. Дай сказать человеку.

– Не важно. Пусть множко. Жаль, что она в лесу.

– Ну ты же знаешь, у нас городские вахты по полгода. Без леса ведьма силу теряет. И твоя Михайловна, кстати, сейчас не годится никуда. Шесть месяцев среди пустого камня.

– Знаю, ладно. – Варвара всё не решалась начать основное. – Только вы не говорите никому, да?

– Ты, девка, совсем дура, что ли? Али не знаешь, что такое верхний трёп?

– Я знаю. Я также знаю, что иногда оно всё же идёт куда не надо. А у меня разговор особый, против власти городской.

Тётки переглянулись.

– А нам ваша власть что оводы с болота. Кровя сосут, но не мешают. У нас главное, чтобы в густожитии порядок, а тама и обратно в лес.

– Коли ты своя, так говори, девка. Не боись.

Варвара глубоко вздохнула.

– Парень мой в беду попал. Судить его будут.

– Эва. Это который бургомистра стрельнул?

– Не стрельнул, а придушил. С четвёртого курсу.

Варвара кивнула.

– Ну так... И чего ж ты от нас-то хочешь? – Ведьма постарше опустила воздушный колпак, убирающий сквозняки и посторонние звуки. Говорили они теперь заметно тише.

– Я хочу узнать, можно ли как-нибудь... Ну, в лес его спровадить... Чтобы не убили здесь.

– И сама, стало быть, с ним... В избушку на курьих ножках... И заживете, как в сказке, так, что ли?

Варвара глянула исподлобья так, что развеселившаяся тётка осеклась.

– Можешь помочь – помоги. Отплачу. Не можешь – ступай к своему знахарю, лечи печёнки.

– Эва, какие мы гордые. Хотя правильно, девка. Так и надо себя держать.

– Ладно, ладно, раскипятилась. В лес-то спровадить да потеряться – оно дело нехитрое. Только стрелки, ежели ты против власти, рано ли, поздно ли, всё одно найдут. По такому делу они проверки не закроют.

– Эва, проверки. Ты как его вытащишь из-под такой охраны?

– Мне говорили, в управе служит один из ваших. Лешак в домовых.

– Ну так и служит. Понятное дело, в чистоте да порядке кажный хочет себя соблюдать. Но это ж не оладушки трескать. Он не пойдёт. И потом, твой парень, он же не в управе. Его рыцари допрашивают, в Светлой башне. А потом в зиндан.

Варвара сникла.

– Эх, девка, не поможем мы тебе здесь, не смогем. Мы, сама понимаешь, люди подневольные. Куда ведьме супротив магов городских.

Варвара молча встала и пошла к выходу.

– Погоди, вот... Возьми пару гребешков, может, пригодятся, при такой-то жизни.

– Это от погони?

– Ну да. Мало ли что. Может, как-то иначе удача тебе улыбнётся.

– Спасибо. – Варвара взяла гребешки.