Антон Грановский - Посланники тьмы

– Да, жил неплохо, – согласился Глеб.

– Слыхал, ты заделался огородником. Выращиваешь диковинные растения и продаешь рассаду купцам. Может, и мне у тебя чего-нибудь прикупить?

– Прикупишь. Но сейчас поговорим о другом.

– О чем же? – прищурил темные, непроницаемые глаза Бава Прибыток.

– О Гиблом месте.

Хозяин Порочного града хмыкнул.

– А чего о нем говорить? Туда нынче никто носа не сует. Ходоки все остепенились, пооткрывали лавки да артели. Их туда теперь калачом не заманишь.

– Чего так?

– А то сам не знаешь. Гиблое место переменилось. Прежних троп нет. Нечисть, сказывают, новая появилась. Да такая жуткая, что по сравнению с ней упыри да оборотни – навроде беззубых лягушек.

– Н-да, – задумчиво проговорил Глеб, не спуская глаз с Бавы. – Дурные времена для тебя настали.

– Да уж, – скорбно скривился тот. – Порочный град совсем опустел. Смотреть здесь нынче не на что. А помнишь, какие битвы мы с тобой устраивали в прежние времена? Оборотни против волколаков! Упыри против кишенской нелюди! На это стоило посмотреть!

Бава усмехнулся, чуть склонился вперед, нависнув широкой грудью над столом, и доверительно сообщил:

– Говорят, новая нечисть прежнюю пожрала.

– Да ну? – «удивился» Глеб. – А что за новая нечисть?

Бава нахмурился и ответил со вздохом:

– Того никто не ведает. За последний год только два человека из Гиблого места живыми вернулись. Да и те опосля померли.

– Охотник Вислоус и ходок Дивлян?

Бава кивнул.

– Угу. А перед ними ходили в Гиблое место сыновья Колояра Хромого. Вислоус в бреду говорил, что видел в чащобе их трупы. Все четыре висели на дереве с ободранной кожей. Ужас!

Глеб нахмурился.

– Бава, давай начистоту, – сухо проронил он. – Я знаю, что Дивляна в Гиблое место послал ты.

Чернобородый купец вздохнул и смиренно произнес:

– Каюсь, послал. Думал, он мне парочку оборотней словит.

– Словил?

Хозяин Порочного града махнул рукой.

– Какое там. Пустой пришел. – Бава дрогнул черными, как вороньи крылья, бровями и тягостно вздохнул: – Ох-хо-хо... Еще месяц-два такой жизни, и совсем разорюсь.

Несколько секунд Глеб молчал, разглядывая мясистое лицо купца, затем сказал:

– Врешь ты, Бава.

– Ась? – вздернул брови тот.

– Не за оборотнями ты Дивляна посылал.

– Вот тебе на! – удивился купец. – А за чем же?

– А это ты мне скажи.

Бава подергал себя пятерней за бороду, темнея лицом.

– Послушай, Первоход, – грозно начал он, – я...

Глеб взял с коленей ольстру и наставил ее на Баву.

– Я пришел узнать правду, а не слушать твои враки, – холодно заявил он.

Купец покосился на ольстру, сглотнул слюну и сказал:

– Убьешь меня – отсюда не выйдешь.

Глеб дернул плечом:

– Да мне плевать.

– На жизнь свою плюешь? – Бава усмехнулся и покачал головой. – Не поверю.

Глеб взвел курки и холодно прищурился.

– Ты, я вижу, совсем забыл, с кем имеешь дело.

Лицо Бавы переменилось. Теперь перед Глебом сидел не добряк-купец, жалующийся на жизнь, а хладнокровный, сильный и лютый человек-рвач, способный свернуть шею противнику собственными руками.

Бава взглянул на черное дуло ольстры, перевел взгляд на Глеба и процедил сквозь зубы:

– Надеюсь, я еще сегодня увижу, как ты сдохнешь.

– А я надеюсь посмотреть сегодня вечером запись матча «Арсенал» – «Челси», – сказал Глеб. – Но чего в нашем мире стоят надежды?

Они долго молчали, глядя друг другу в глаза. Наконец Бава Прибыток вздохнул и сказал:

– Ладно. Твоя взяла, ходок. Не убивай меня. Я все тебе расскажу.

Глеб недоверчиво прищурился.

– Ну? Я жду.

– Только сперва опусти ольстру. Не смогу говорить, пока она на меня смотрит. Опусти-опусти. Она ведь все равно останется у тебя в руках.

Глеб секунду или две раздумывал, потом опустил обрез. Это было ошибкой. Стоило Глебу на мгновение расслабиться, как Бава вскочил с места и одним рывком опрокинул на Глеба стол со всем, что на нем стояло.

В ту же секунду чернобородый купец метнулся к двери с такой быстротой, какую нельзя было даже предположить в его дородном теле. Достигнув двери, он быстро сорвал засов и отшвырнул его в сторону.

Глеб вскочил на ноги, вскинул ольстру и выстрелил. Ворвавшийся в комнату Тунгир упал на пол с простреленным бедром и взвыл от боли.

Глеб, не теряя ни секунды, ринулся вперед. Выскочив из покоев Бавы Прибытка, он выстрелил в толпу вопящих от ярости охоронцев, прыгнул на перила, скатился по ним вниз, ударил ногой в грудь подбежавшего головореза, сшиб еще одного ударом приклада и бросился к двери.

Еще дважды Глебу пришлось выстрелить из ольстры, расчищая себе путь, прежде чем он добрался до двери, ведущей на улицу, и распахнул ее.

В левое плечо что-то толкнулось, а вслед за тем всю руку от плеча и ниже обдало нестерпимым жаром. Глеб вскрикнул, выхватил из кармана бомбу и резко швырнул ее через плечо.

Взрыв потряс стены кружала, но Глеб уже был далеко. Он добежал до коновязи, быстро отвязал каюрую лошадку, взятую напрокат у Ненаша Лысого, вскочил верхом и, с места рванув в галоп, поскакал прочь от кружала, выбивая искры из мерзлой, твердой, как камень, земли.

Взрезав рукав шерстяной подстежки, Рожена внимательно осмотрела рану и торчащий из нее обломок древка.

– Кто это тебя так? – тихо спросила она.

– Нашлись добрые люди, – угрюмо ответил Глеб.

– Нужно извлечь стрелу и зашить рану, – сказала девушка, сдвинув брови. – Это будет очень больно.

– Ничего, я потерплю. Божена! – окликнул он вторую девушку. – У вас есть водка?

– После Дивляна немного осталось. Мы берегли ее, думали продать. Я сейчас принесу.

– Чего ждешь, милая? – спросил Глеб у Рожены, натянуто улыбнувшись. – Доставай свою стрелу.

– Может, ты сначала выпьешь? – неуверенно проговорила та.

Глеб вытер потный лоб рушником и покачал головой.

– Нет. Доставай так. Не могу спокойно смотреть на эту дрянь, торчащую у меня из плеча.

– Как скажешь, Глеб.

И Рожена взялась за древко. Боль была дикая. Глеб прикрыл глаза и сцепил зубы, чтобы не застонать.

– Ну, как там? – спросил он, немного подождав.

– Почти вытащила. Потерпи еще чуток.

– Ты особо не торопись, – съязвил, усмехнувшись обескровленными губами, Глеб. – Дай насладиться моментом.

Рожена не отозвалась. Секунда... Другая...

– Готово, – выдохнула девушка, отшвырнув стрелу и зажав Глебу рану смоченным в лекарском рассоле рушником.

Глеб открыл глаза и уставился на плечо.

– Кровь еще идет? – спросил он.

Рожена отняла рушник и удивленно качнула златокудрой, красивой головой.

– Нет. Божена, посмотри!

Божена подошла к сестре, протянула Глебу глиняную кубышку с водкой и уставилась на рану.