Антон Грановский - Посланники тьмы

Диона вздрогнула и осадила себя: что за глупости! Глеб не бросал ее, он ее спас! Она прекрасно помнила, как все произошло.

Она тогда была едва жива после схватки с кровопийцей стригоем. Сидела на траве и таращилась в черный зев пещеры, поглотивший Глеба Первохода.

Она смутно помнила, что Глеб вошел в святилище Нуаран, чтобы помолиться черной плите, исполняющей желания. Но каким образом она сама оказалась тут, в сердце Гиблого места? Этого Диона не помнила.

Она ясно слышала, как Глеб крикнул:

– Я хочу вернуться домой! И я туда вернусь, даже если мне придется разбить ваш проклятый Нуаран на куски!

А потом земля содрогнулась, и Диона услышала нарастающий рокот, будто что-то огромное устремилось из-под земли на поверхность.

Глеб сделал нечто страшное. Он освободил зло, заточенное в глухих подземных темницах и тщательно охраняемое жрецами Нуарана вот уже несколько столетий. Потом Диона потеряла сознание. А когда снова пришла в себя, страшный и загадочный серый туман опустился на Гиблое место.

Вспоминать об этом Дионе не хотелось, и она тряхнула головой. И вновь холодная волна пробежала по ее телу.

Диона ощупала пальцами лицо, и вдруг на какое-то мгновение ей показалось, что это не ее лицо. Впрочем, чувство это было мимолетным и тут же улетучилось.

Диона почувствовала, что из носа у нее потекла кровь. Но кровь эта была странно холодной. Она вытерла нос и губы ладонью и поднесла ладонь к глазам. В темноте амбара было невозможно что-либо разглядеть, но Диона знала – зажги она сейчас фонарь, и увидит на ладони не алую кровь, а черную, похожую на грязь слизь.

Глеб послюнил палец, ткнул его в щепотку бурой пыли и слизнул ее с пальца. На вкус бурая пыль была похожа на муку, только чуть солоновата.

Подействовала эта дрянь мгновенно. Боль отступила, а вместе с ней из души Глеба ушел и гнев. Кровь быстрее заструилась по жилам, голова прояснилась, от похмелья не осталось и следа.

Чудная штука эта бурая пыль. Покруче самой лучшей коки. Одна беда – сжирает мозги быстрее, чем героин.

Сумерки на улице были ясные и чистые. Воздух синий, прохладный, но не морозный. Влажная земля подернулась тонкой коркой льда и теперь приятно похрустывала под каблуками.

Возле торжка Глеб остановился, чтобы закурить, и увидел, что девка, стоявшая у закрытой лавки, двинулась с места и зашагала к нему.

– Здравствуй, Глеб! – весело окликнула она.

Глеб узнал ее сразу. Это была та красотка с торжка, которая продала ему баранки.

– Милана? Ты что здесь делаешь?

– Да вот, товарец нераспроданный домой несу. – Она показала Глебу платяную сумку, висевшую на плече. – Может, поможешь донести?

– Вообще-то я спешу.

Милана поправила платок и улыбнулась.

– Ничего. Сама справлюсь.

Несмотря на сумерки, Глеб видел лицо девки отчетливо. Она выглядела полной противоположностью Дионе. Диона была брюнетка и стрижку имела короткую, а у Миланы длинные светлые волосы были заплетены в толстую косу и казались невероятно шелковистыми и мягкими. Диона была худощава, как гимнастка, а от аппетитных форм Миланы любого мужика бросало в дрожь.

Голубые глаза Миланы искрились, зубы были похожи на жемчуг, а на щеках играли ямочки.

Глеб вдруг усмехнулся, шагнул к девке и обнял ее за талию.

– Ты чего это? – с напускным возмущением проговорила Милана. – Чего творишь-то? А ну, отпусти!

Глеб прищурил темные глаза:

– А если не отпущу?

– Ах, не отпустишь! Ну, тогда пеняй на себя!

Милана вдруг обвила шею Глеба руками и крепко поцеловала его в губы. Затем отпрянула, глянула Глебу в глаза и весело спросила:

– Ну? Теперь пойдешь меня провожать?

– Теперь пойду, – ответил он с легкой усмешкой.

Найдя в полумраке амбара голую, теплую грудь девки, Глеб жадно прижался к ней губами. Милана засмеялась.

– В амбаре холодно, но с тобой я вся пропотела! – хрипло проговорила она.

Глеб хмыкнул.

– Тебе наверняка не впервой.

– Что? – не поняла Милана. – О чем ты?

– Ну, я ведь не первый, кого ты привела в амбар.

Глеб понимал, что говорит гадости, но не мог остановиться. Он был зол. На Диону, на себя, на эту распутную красивую девку, которая затащила его в амбар. Боль в его левом плече утихла, но гнев никак не хотел уйти из души.

– А если первый?

– Что? – не понял Глеб.

– А если ты первый, кого я сюда привела, – что тогда?

Глеб усмехнулся и покачал головой.

– Не поверю.

– Ты думаешь, я занимаюсь этим с каждым, кто мне глянулся?

– А разве нет?

Милана засмеялась:

– Какой ты глупый!

Глеб опустил руку, откинул пушистую полу шубейки и задрал девке подол платья...

Через несколько минут звериного вожделения и судорожных, грубых движений Глеб откинулся на спину и перевел дух. С минуту оба лежали молча, не решаясь заговорить. Потом Глеб тихо окликнул:

– Милана.

– Чего? – отозвалась девка.

– Почему не сказала, что ты девственница?

Она усмехнулась:

– А ты бы поверил?

Глеб качнул головой:

– Нет. Там, на торжке, у тебя был такой задорный вид. Я думал, что ты...

– Все так думают. Но теперь ты убедился, что это не так.

– Да уж... – Глеб повернул голову и попытался разглядеть в полутьме лицо девки. – Милана, сколько тебе лет?

– Семнадцать, – ответила она.

– И ты до сих пор не встречалась с парнями?

– Нет.

– Но почему?

Она засмеялась и ответила:

– А я тебя ждала!

Глеб вздохнул. От этой девчонки так и веяло свежестью и чистотой. «Как это я раньше не заметил?» – с удивлением думал он.

– Ты – мой первый, – с нежностью сказала Милана. – Тебя я запомню навсегда. А девкам про тебя ничего не расскажу. Одна про тебя помнить буду, ни с кем не поделюсь.

Милана протянула руку и погладила Глеба по щеке.

– Ты красивый, – прошептала она. – Жаль только, что старый.

– Старый? – Глеб обиженно дернул уголками губ. – Мне нет и тридцати.

– Парню, который за мной ухаживает, двадцать два, – мягко проговорила Милана. – А девки с торжка и его уже считают перезрелым. Да ты не волнуйся. Я все равно тебя люблю.

Глеб усмехнулся:

– Спасибо. А во сколько лет старость наступает для бабы?

– Для бабы? – Милана на мгновение задумалась, потом грустно вздохнула и сказала: – В двадцать пять. Мне и самой недолго уж осталось.

– Н-да... – задумчиво протянул Глеб. – Знал я, что женский век короток, но чтоб настолько...

Не договорив, Глеб поднялся на ноги и привел в порядок одежду.

– Ты уже уходишь? – тихо спросила Милана.

– Да. Слушай, прости, что я был так груб с тобой.

– Ничего. Мне это даже понравилось. Ты придешь ко мне еще?

– Не знаю. Правда не знаю. За последние пару дней случилось так много всего... Мне нужно все обдумать.