Попаданец

Я действительно урвал больше, чем они хотели дать. Не обманом, естественно, так как никому ничего не обещал, кроме исполнения поставленной задачи. В общем не щелкайте клювами, товарищи, ибо не фиг!

На выходе нам выдали по мешочку, объемом с пару кулаков и весом грамм в триста-пятьсот… ну или меньше — я же не человек-весы!.. Значит снарядили, бафнули-благословили, отбашляли обещанное и вытолкнули через крохотную дверку во вратной башне за стену, где царила ночь. Я сразу же понял, что за «баф» нам достался — ночное зрение. Отлично… О! Начались выяснения отношений! Мужики скучковались и шепотом стали друг на друга шипеть, выясняя кто главный и соответственно пойдет сзади и будет в большей безопасности. С большой натяжкой это можно было назвать выработкой тактики. Я не остался в стороне и влез в общую кучу:

— Чего тормозите? Сейчас нас с башни стрелами приласкают за ради напоминания о долге — не до разговоров будет. По-моему все просто: подходим к лагерю, мы в два лука, — я кивнул на второго лучника, — снимаем стражу, если она есть и начинаем сыпать стрелами по сидящим вокруг костров. Вы же впятером идете вперед к центру.

— Слишком умный?! Сзади хочешь отсидеться стрелы метая?! А может пойдешь вперед — вон у тебя меч какой здоровый! А лук мне отдай…

— Обломись, уродец, — оскалился я и ткнул оголовьем рукояти фламберга ему в зубы. — Я лично прослежу, что бы ты вперед всех бежал, потому что если увижу твои тормоза — схлопочешь стрелу в затылок! Закончили галдеж и вперед!

Смотри-ка, подчинились! Чей-то они? Я топал вслед за пятеркой, а по правую руку ко мне пристроился второй лучник.

— Дальнобойный? — кивнул я на его гнутую в четыре загиба деревяшку.

— Сто шагов.

— У меня слабее, да и стрелы легкие взял. Встанем в пятидесяти шагах, бьем вразнобой и вперед за мужиками. У меня тридцать стрел, и когда пойдем, держись от меня подальше — у меня размах большой.

— Ясно, буду держаться в стороне или позади, добивая раненых — у меня только короткий меч и кулачный щит. И четыре десятка тяжелых стрел…

— Ты вообще откуда?

— Из земель Курангала, с купцом в соседний Мир товар несу, а ты?

— А я с Земли. Курангал это Бог? — кивок — Ясно, у моей земли много богов, но я ушел искать лучшей доли.

— Сам? Ты маг?

— Где-то так, но совсем еще ничего не умею, так что не ожидай от меня огня с небес или лавины камней. Когда разговор доходит до драки, я полагаюсь на свои руки и то, что на тот момент в них есть. Все, место, готовься! — я воткнул фламберг в землю, достал пучок стрелок и стал располагать их в ряд с интервалом в ладонь.

— Может на тот холм поднимимся? — напарник-соратник указал на небольшую возвышенность слева метрах в ста от нас и господствующую над лагерем.

— Там наверняка ночная стража и может быть засада на случай вылазки. Мы и так выше их шатров за счет того, что крепость на холме стоит.

Напарник, наконец занялся делом — распечатал свой колчан и воткнул перед собой три довольно толстые черные стрелы, а четвертую наложил на тетиву. Я с сожалением про себя посетовал о том, что нет просмоленной пакли и зажигалки. Нет, кремень с теркой у меня есть, но это не то… Или то?

— Подожди-ка, — я порылся в набедренном кармане, где лежал набор для экстренной помощи и с довольной ухмылкой вытянул оттуда марлевый бинт, несколько ватных тампонов и полупустой флакон со спиртом.

Все это я поделил попалам и быстренько из своей части и легкой стрелки изготовил ночной боеприпас-трассер. Так называемые «зажигательные» стрелы при ночном обстреле служат не для поджига крыш, а скорее как индикатор правильности выбора возвышения и упреждения. Попробуйте во тьме ночи увидеть летящую тонкую палочку! А с тлеющей и разгорающейся в полете паклей из стрелы получается этакий светлячок.

— Пристрелочный будет, — объяснил я свои манипуляции призванному охраннику купца. — Есть у тебя кресало? За моим долго и далеко лезть.

— И так справлюсь, — мужик быстро приладил распушенные тампоны к наконечнику и несколько раз обернул их бинтом.

Потом по моему примеру окропил оставшимся спиртом и жестом попросив у меня мое изделие закрыл глаза и сосредоточился. Спустя секунду обмотка стрел начала тлеть и вдруг вспыхнула почти невидимым в ночи спиртовым пламенем. Завоняло паленым.

— Держи.

Я принял у него свою стрелку, вложил ее в прорезь и с отшагом правой ногой назад оттянул тетиву блочника. Два штырька на открытом прицеле на расстоянии вытянутой руки были вполне хорошо видны и в обычную лунную ночь, а «баф» вообще превратил окружающую тьму в синеватые сумерки с пульсирующими красными силуэтами живых существ. Так что я с удобством взял возвышение для выстрела на пятьдесят шагов, совместил прицел с одним из красных пятен у границы шатров и толкнул в лук через левую руку Силу. В момент выстрела ведущая рука чуть изменила положение и золотистый росчерк-дуга уперся своем концом точно в цель. Напарник выстрелил через пару мгновений после падения моей стрелы. Опять светлячок метнулся к лагерю, но в этот раз уткнулся в купол крайнего шатра.

— Зачем? — спросил я, накладывая вторую стрелу и возвращая руки в найденное удачное положение. Ноги я вообще не двигал.

— Огонь моей души не потухнет и найдет себе пищу по вкусу. Скоро пускать смертоносных посланцев станет легче.

— Угу, — треньк!..

Я пускал стрелы с исполнением «полного ритуала» (на точность, а не на скорость), то есть, оттягивая тетиву до щелчка кликера (на этих самоделках он на начале обмотки наконечника работал), посылая в лук импульс Силы и доставая следующую «тростинку» из колчана, а не из земли перед собой — их очередь придет если нас обнаружат и атакуют. Целями я избирал относительно небольшие красноватые силуэты, рассудив (и вспомнив «собачек»), что призванная живность может доставить нам больше неприятностей, нежели люди. Последние ночью предпочитают спать и что бы раскачаться им нужно некоторое время.

Пятерка наших соратников тем временем не спеша дотопала до линии крайних шатров и замешкалась — не хотелось им ввязываться в бой.

— Лучше бы им начать действовать, — пробормотал напарник, посылая очередную оперенную смерть. — Клятвопреступников никто не щадит, даже если клятва дана не истиной богине… Пока мы в ее полной власти — в ее мире и под ее благословением. Пора бы им начинать, — повторил он.

Я глубокомысленно промолчал, сосредоточившись на зачистке сектора — при удачном попадании силуэты на мгновение вспыхивали и затем медленно меркли. Иногда от них доносился короткий взрык или тихий скулеж. Тревогу в лагере осаждающих не подняли только потому, что мужик справа от меня снял всех ближайших часовых.