Дарья Вишневская - Забытая сказка

— Госпожа моя… — прошептал он, но Малия холодным кивком оборвала его и позвала за собой в комнату.

Лирус и Селена вошли.

Уютно трещал камин, а в кресле у него сидел царь. Он хмуро глянул на вошедших.

Лирус упал на колени, потянув за собой Селену. При взгляде на лицо девушки Гектор, кажется, смягчился. Он махнул рукой, дозволяя встать.

— А теперь я прошу женщин покинуть комнату. Мне интересно будет перемолвиться с моим вервольфом словечком-другим, — сказал Гектор, и морщинка меж бровей, разгладившаяся было, вновь стала видна.

Малия увела Селену. Вервольф и царь его остались одни.

— Что ты скажешь мне? — вопрошал Гектор.

— То, что я не предавал своего народа. Я не перешел на сторону людей. Я думал воссоединиться с моими братьями в день первой же битвы.

— Я вижу, твои лохмотья в крови. — Голос Гектора прозвучал странно.

— Когда я шарахнулся от серебряного копья, люди заподозрили неладное. Они направили меня сторожить двери в казну, но посреди ночи схватили. И пытали, мой царь. Вот отчего кровь.

— Что ж, — Гектор вздохнул, — я понял, почему ты потерял голову. И с моей стороны не простить тебя было бы глупым упрямством. Но запомни, с сегодняшнего дня ты носишь на челе некоторую метку. Которую ты смоешь в первую битву людской кровью.

— Да, мой царь, благодарю тебя.

Лирус благодарно поклонился, и когда собирался выходить, Гектор негромко сказал ему вслед:

— Твоей подруге будет позволено стать волчицей и присоединиться к нашему народу.

— Благодарю тебя.

Когда Лирус вышел, Гектор долго смотрел ему вслед. Наконец он вздохнул, позвал Малию и попросил ее принести что-нибудь поесть.

— Ну, Лит, когда наконец ты закончишь? — скучающе произнес Гектор.

В центре темной, освещенной редкими свечами комнаты стоит высокий трон, в нем — Марет, и на его черных волосах поблескивает корона. Мальчик выглядит старше, и очень тонок его профиль, вырисованный лучами тусклого света.

По обе руки от него стоят два вампира в черных одеяниях. Это Граф и Упырь. Ванесса окаменела на скамье близ трона, ее платье черно, как и волосы, руки Упыря лежат на плечах вампирши. Маро, огромный вампир, и Юлиус в плаще замерли чуть поодаль от Упыря и Ванессы.

Грэт и Гектор стоят рядом с Графом. Чувствуется, что неудобно им, детям леса, в строгих одеяниях высших приближенных.

У ног Грэта стоит скамейка, на которой в точно таких же, как и Ванесса, платьях замерли две девушки. Одна из них рыжеволоса, другая — брюнетка. Это Малия и Тантра.

И в таком положении сидят король и приближенные уж второй час, а над большим холстом и красками трудится вампир-художник.

— Готово, — вымолвил наконец Лит, и Тантра нетерпеливо вскочила.

Тогда-то она поняла, почему этого вампира называют величайшим художником. Казалось, рисунок его зацепил часть бытия, но, зацепив, не передал с механической точностью — так многие умеют, — а будто подчеркнул в каждом изображенном его особый характер. Черты Упыря на портрете резче, чем в действительности, Граф отнюдь не глядит с такой насмешкой, Юлиус вовсе не грустен, а Ванесса, кажется, улыбалась, но на портрете этого нет. Но Лит изобразил не то, что видел, а то, что чувствовал.

Тантра бы и дальше размышляла об удивительном таланте вампирского художника, но тяжелая холодная рука Грэта легла ей на плечо.

— Сейчас утро четвертого января, — прошептал он ей на ухо, — пошли отдохнем. Сегодня вечером уже покидаем замок.

Тантра вздрогнула, и жуткий страх перед неизвестностью заполнил ее душу. Даже тепло последней ночи счастья в замке не смогло его заглушить.

За три часа до планируемого выхода войска Тантра проснулась. Она подтянула к себе колени, положила на них подбородок и стала искоса изучать спящего рядом Грэта. Лицо было до странности спокойно и казалось живым, только его болезненный бледный цвет, характерный, впрочем, для вампиров, чуть настораживал. Волосы темно-пепельного цвета разметались по подушке, черты лица отчего-то в последнее время обострились… Тантра зорко подмечала все в облике Грэта, и даже если б он был некрасивейшим существом в этом мире, для нее вампир остался б самым лучшим, что есть на свете. И сама мысль, что в этой проклятой войне Грэт может погибнуть, вызывала у Тантры дрожь и тупую боль в душе. Даже не боль скорей, а тревогу, рвущую на части и мешающую думать.

Тантра рывком поднялась с кровати, оделась и, выйдя из комнаты, направилась прочь.

Коридоры петляли, но наконец вывели ее в зал. Тут уже ничто не напоминало о былом торжестве. Уныло смотрелись пустые бутылки, пустая посуда и брошенные в углу инструменты.

Но сама гостиная не была пуста. Вампирша Дирока сидела на полу, зажав коленями бутылку, и заливалась горькими слезами… вперемешку с вином. Тантре стало интересно, с чего бы великой скрипачке вампирской плакать, да еще и пить, ведь вампиры-то в отличие от людей почти не пьянеют.

— Что с тобой? — участливо спросила дочь кузнеца.

Дирока обернула к ней свои большие безумные глаза. Ее волосы, обычно аккуратные, теперь разметались по плечам.

Тантра приметила и скрипку со смычком, валяющиеся у колен Дироки.

— Что с тобой? — повторила Тантра.

— Скрипка… — дрожащим голосом пробормотала Дирока. — Посмотри, что с моей скрипкой…

Тантра, опустившись на пол, подняла инструмент и увидела, что одна из струн порвалась.

«Вот уж верно говорят старые люди, если уж награждают кого святые великим талантом, то в обмен забирают разум…» — подумала девушка и сказала вслух:

— Неужели струна рвется в первый раз? В замке наверняка есть мастера выправить скрипку, и все опять будет хорошо.

— Выправить струну я и сама смогу, и все будет держаться отлично, — Дирока размазала по лицу слезы, — но… Первоначальный, обращая меня в вампира, заклял струны моей скрипки рваться в годы великих потрясений для замка… такое уже было в год смерти Отца… и вот теперь…

Тантра молча положила скрипку на диван, смычок рядом и вышла. А когда в лицо ей неласково дохнул морозный ветер, она и думать забыла о плачущей скрипачке.

— Демон, — властно выдохнула Тантра. Ветер, поднявшийся от взмахов крыльями, сбил снег с веток.

Демон опустился перед ней, изогнув чешуйчатую шею, и Тантра взобралась на него. Легкость и радость охватили ее при взгляде на замок сверху, а сердце затрепетало от мысли, что где-то внизу спит такой родной, такой любимый вампир. Тантре вдруг захотелось увидеть Грэта, и она приказала Демону снизиться.

Дракон послушно спланировал, и Тантра спрыгнула с его спины.

Чья-то тяжелая холодная рука легла на плечо, и Тантра быстро развернулась. Ее передернуло, ибо это был мертвец, подернутый тленом.