Сергей Волков - Стража последнего рубежа

Человек в кольчуге заметил Олега слишком поздно. Он попытался уклониться, закрыться рукой, но не успел — и с грохотом растянулся на полу, выпустив Соню.

— Нокаут, — механически пробормотал Олег, бросаясь к девушке.

Он не видел, как откуда-то появился бородатый крепыш в линялой гимнастерке и принялся деловито бить разбегающихся незнатей короткими красными молниями. Он не видел, что на круговом балкончике, опоясывающем подземелье, без сил обвисла примотанная к офисному креслу незнакомая девушка в очках. Он не видел, как из ямы, где по-прежнему громыхала проходческая машина, появился седой мужчина в измазанном землей пуховике и высоко воздел руку с горящим алым перстнем на пальце.

— Соня, — прошептал Олег, сжимая девушку в объятиях.

Опушенные длинными ресницами веки дрогнули — и открылись.

— Живой…

— И ты…

— Все… все закончилось?

— Да.

— Мне… нам удалось?

— Да.

— Молодые люди! Я полковник ФСБ Чеканин, — неожиданно вмешался в разговор седой человек с алым перстнем. — Надо уходить. Помогите мне вытащить… Быстрее! Сейчас тут…

Чеканин не успел договорить — распростертый на полу Убель зашевелился. На этот раз немец не стал тратить время на разглагольствования. Он скороговоркой пробормотал заклинание, и воздух в бункере задрожал, на глазах сгущаясь, становясь плотным, вязким, тягучим.

— Быстрее! — заорал Чеканин, волоком стаскивая с галереи Тамару Поливанову.

Олег и Соня, бросившись ему на помощь, в шесть рук спустили бесчувственную девушку вниз.

— Туда, скорее, — кивнул на темный проход Чеканин. — Мыря! Брось этих крыс, уходим!

— Счас, начальник, счас! — азартно откликнулся незнать, метнув еще одну молнию.

Он уже размазал по стене Давло, сжег, обратив в пепел, Гороха и теперь выцеливал матуху, заполошно метавшуюся по подземелью. Вспышка, короткий крик — и в воздухе закружились черные перья. От Вошицы остались только куски обгорелых крыльев да когтистые лапы, в посмертных судорогах скребущие запятнанный кровью бетон.

Убель выкрикнул несколько слов, и вязкий воздух мгновенно обрел плотность песка, сделавшись непрозрачным, мутным, словно закопченное стекло. С огромным трудом Чеканин, Олег и Соня втолкнули Тамару вместе с креслом в дверной проем, и полковник поднял руку с перстнем.

— Уносите ее подальше! — крикнул он.

Камень в перстне вспыхнул, стирая воздушную муть.

— А как же вы? — спросил Олег, с трудом продавливая последние сантиметры плотной мути.

— Я справлюсь. Уходите!

Уже перешагнув порог, Олег обернулся и увидел своего недавнего противника, залитого алым светом перстня, точно кровью. Он уже оправился от удара и вновь сжимал в руках меч.

Оттащив девушку подальше, за изгиб коридора, Соня и Олег освободили ее от пут, прислушиваясь к происходящему в бункере. Там завывало, как будто в сильную метель. И вдруг раздался низкий, тяжелый гул. Подземелье устало вздохнуло, содрогнулись стены — и все стихло.

Чеканин появился спустя минуту. Он был очень бледен, по безжизненно повисшей руке стекала кровь.

— Пришлось обрушить своды. Все кончено, — прохрипел полковник и уселся на пол у стены. — Что с Тамарой? Жива?

— В обмороке, — тихо ответила Соня. — Но я вижу, знаю — с ней все будет в порядке.

…Потом, спустя несколько часов, в течение которых они выбирались из подземелий, перекусив и напившись горячего чая с коньяком, Соня и Олег стояли у вертолета, ожидая, когда медики загрузят в его чрево носилки с так и не пришедшей в себя освобожденной девушкой. Вокруг суетились люди, бегали какие-то парни в серебристых комбинезонах с диковинными приборами в руках, поодаль, накрытые брезентом, лежали погибшие. Второй вертолет, крутя винтом, готовился взлететь.

— А американку-то я все-таки выиграл, — неожиданно улыбнулся Олег.

— И я даже знаю, какое желание ты загадал. — Соня посмотрела ему в глаза. Олег ожидал увидеть в этом взгляде привычную насмешку, но ошибся. Соня Разумовская говорила серьезно, и помимо воли Олег густо покраснел — он понял, что вот эта, новая, знакомая и незнакомая одновременно Соня и вправду теперь знает о нем все…

— Поливанова! К вам посетитель. — Голос медсестры разбудил Тамару, вырвал ее из спасительных, нежных объятий сна. — Товарищ полковник, только недолго. Юлий Казимирович сказал, что она еще очень слаба.

— Не волнуйтесь, — раздался в палате знакомый говорок Чеканина. — Я всего на минуточку.

Тамара с трудом приподняла голову, через силу улыбнулась. Без очков она видела лицо Чеканина расплывчатым, смазанным.

— Ну как ты, душа моя? — дрогнувшим голосом спросил полковник, присаживаясь на стул около кровати.

— Потихонечку, — прошептала Тамара.

— Наши все приветы передают. Вот тут фрукты, орехи, сок. — Чеканин поставил зашуршавший пакет на тумбочку. — Тебе сейчас витамины нужны.

— Все живы? Вы… расскажите… — Каждое слово давалось через силу, у Тамары закружилась голова, и она откинулась на подушку.

— Все нормально, — бодро сказал Чеканин, но Тамара только скривила губы — слова полковника прозвучали слишком бодро.

— Кто был тот высокий… хозяин незнатей?

— Это вопрос вопросов, душа моя. Сейчас половина управления работает над этим вопросом. Пока выяснили только, что документами на имя Хорста Убеля он обзавелся где-то в конце шестидесятых годов.

— А в штабе… — Тамара судорожно сглотнула. — Он заколдовал Вершинина?

— Видимо, — неопределенно ответил Чеканин. Он решил не говорить девушке о смерти майора и об убитых демонами при штурме поселка «Кошкин дом» бойцах из группы Филимонова. Сам прооперированный Филимонов — хирурги извлекли из капитана горсть волчьей картечи — лежал в Центральном военном госпитале, и за его жизнь можно было не опасаться.

— Терентий Северьянович, дайте, пожалуйста, очки. Они там, на тумбочке, — неожиданно попросила Тамара.

Правую руку девушки сковывал гипс, поэтому она несколько замешкалась. Наконец, водрузив на нос свои очки с поцарапанными стеклами, которые чудом не слетели с нее во время боя в обрпункте-14, Тамара посмотрела на Чеканина «вооруженным взглядом» и сразу отметила, как постарел, осунулся полковник.

«Он похож теперь на уставшего Санта-Клауса, — подумала девушка. — Наверное, у нас тяжелые потери, а он не хочет говорить, бережет меня. И прямо не спросишь — нельзя заставлять человека врать…»

— Но операция закончена? — вслух поинтересовалась она, подобрав наиболее нейтральные слова.

— Сложно сказать, — пожал плечами Чеканин. — У нас, душа моя, ничто никогда не заканчивается совсем. Мы — стража последнего рубежа нашего мира. У пограничников за спиной армия, авиация, флот страны. Солдаты на поле боя надеются на Бога и медицину. Пилот истребителя — на катапульту и парашют. Разведчик знает — в случае чего его прикроют дипломаты и политики. И только нам отступать некуда. Работать становится все сложнее — заклятия Красной печати ослабели, старая сила уходит, а новая… Впрочем, не будем о грустном.