Антон Грановский - Война демонов

Оборотень взвыл и попробовал вырваться. От неожиданности он совсем забыл про клыки. В голове ухнуло колоколом – бежать! И он снова рванулся. Но зубы маленькой упырихи разорвали ему глотку, а ее рот, подобно огромной алой пиявке, стал пить из него кровь – большими судорожными глотками.

Когда Рута выпустила Гридю, он уже не был тем огромным, сильным зверем, каким она увидела его впервые. Тощий, иссохшийся, дрожащий, рухнул оборотень на землю и заскреб по валежнику бессильными лапами.

Рута сорвала пучок травы и тщательно вытерла перепачканный кровью рот. Гнев сделал ее сильной, а жалости она не знала с тех пор, как обратилась в упыря.

На труп оборотня она не смотрела. Мысли Руты были лишь об одном: господин предал ее! А ведь она все сделала, как он велел. Она рисковала собственной шкурой ради того, чтобы он получил то, что хотел. И где благодарность? Он просто использовал ее, а потом придушил, как шавку.

Рута прикусила клыками губу, и струйка черной крови стекла ей на шею.

Повелитель?.. Нет, больше он ей не повелитель. Неблагодарная гадина – вот он кто!

Ну, ничего. Мужик легко может обидеть девку, но она теперь не просто девка.

Вурдалачиха поднялась в полный рост, сама не заметив, что стала выше на два вершка, подняла к луне странно вытянувшееся лицо и завыла зловещим, тоскливым воем голодного оборотня:

– У-у-у-у…

Четыре дня прошло с того момента, как хлынская дружина ушла на север. Соглядатаи Бычеголова донесли – князь Егра все еще лежит без сознания, окруженный лекарями и ведунами.

Дружина, во главе с воеводой Ратибором, отправилась в поход без своего князя. Поначалу Ратибор и другие воины сомневались, но княгиня Наталья сумела убедить их, что поход необходим и что отмена его будет воспринята врагами как слабость, а друзьям даст повод для сомнений.

Тысяцкими, наряду со своими – русами, Ратибор назначил двух пришлых варягов-свеев – Сигурда и Харальда.

Вскоре пришли первые вести о походе, и вести эти были неутешительны для хлынцев. Поговаривали, что дружина Ратибора увязла в болотах и попала «в клещи». Отряд всадников, присланный на подмогу Егре радимичским князем, был полностью разбит совместными силами Голяди, болгар и примкнувших к ним северян.

Воевода Ратибор со своим войском выбрался из болот, но тут же попал в окружение. Дальше – хуже. Полоцкий князь Товтивил, узнав, что Егра помер, отменил свое соглашение о нейтралитете и двинул дружину на помощь Голяди.

Эта весть порадовала Бычеголова. Он решил более не ждать и выдвигаться на Хлынь. Города и села русов находились под защитой малочисленных отрядов княжьих охоронцев. Они были отлично вооружены, но, благодаря кузнецу Вакару, нелюди были вооружены ничуть не хуже.

Стан за последние дни разросся. Там и тут мелькали черные тени волколаков и оборотней. Чудовища делали вид, что не замечают друг друга. Поодаль ото всех сидела, тупо таращась на костры, орда упырей. Диона нагнала на них столбняк, и до ее позволения они не могли пошевелиться.

Несколько часов кряду двадцать нелюдей ходили между упырями с ведерками, наполненными травяной мазью, и замазывали гнилые рожи, шеи и руки живых мертвецов, чтобы они не обуглились на солнце.

Оборотни и волколаки лакали травяной настой, сделанный ученым мужем Лагиным, прямо из тазов. Настой должен был обезопасить их от солнца до следующих сумерек.

Вечером, накануне выступления, Глеб Орлов сидел на бревне, у пылающего костерка, и смотрел на угли. У ног его стоял кувшин с водкой.

– Один… – тихо проговорил он. – Опять один.

Рядом хрустнула ветка. Глеб вскинул голову и увидел крадущегося мимо маленького нелюдя.

– Эй! – грозно окликнул он. – А ну – поди сюда!

Коротышка остановился и испуганно глянул на Глеба.

– Поди сюда! – повторил тот. – Да не бойся, я тебя не съем! – Глеб усмехнулся и добавил: – Уж скорее ты меня.

Нелюдь опасливо подошел. Глеб хлопнул по бревну рядом с собой:

– Садись! Отдохнем, смоем кровь с клыков.

Нелюдь послушно сел.

– Как тебя зовут? – спросил Глеб.

Нелюдь произнес какой-то маловразумительный звук.

– Гуингмр? – переспросил Глеб, морща лоб.

Нелюдь отрицательно качнул головой и повторил свое имя. Глеб снова наморщил лоб.

– Ни черта не понял. Ладно, буду звать тебя Анчуткой. Не возражаешь?

– Нет, – ответил нелюдь.

– Вот и прекрасно.

Глеб налил водки в оловянный стаканчик и залпом выпил. Занюхал пучком сухой травы и швырнул траву в костер. Пламя с тихим перещелком взвилось ввысь, озарив лица Глеба и смущенного нелюдя.

– Ты, наверное, тоже людей не любишь, – сказал Глеб. – Не любишь ведь?

– Не люблю, – признался коротышка.

– А почему?

Нелюдь сдвинул брови и ответил:

– Они злые.

– Но ведь не все же?

– Все.

Глеб хмыкнул и поворошил палкой костер.

– Ты-то откуда знаешь? Ты небось людей только на картинках видел. Хотя… какие у вас тут, к черту, картинки.

Глеб бросил палку, поднял с земли кувшин и снова наполнил оловянный стаканчик. Подумал и протянул стаканчик нелюдю.

– Выпей со мной, мутант. Одному пить тягостно.

Нелюдь послушно взял стаканчик. Глеб решил пить прямо из кувшина.

– За победу коммунизма на всей земле! – провозгласил он и отхлебнул водки.

Потом закусил сухарем и куском вяленого мяса. Другой кусок дал Анчутке.

– Жуй, чудовище.

Нелюдь взял мясо, откусил кусочек и принялся меланхолично жевать. Пожевал-пожевал, а потом вдруг спросил:

– А кто он?

– Кто? – не понял Глеб.

– Комунисма, за которого мы пили.

– Коммунизм? – Орлов улыбнулся. – Ну, это, брат, такая штука… Даже не знаю, как тебе объяснить.

– Чудовище? – подсказал Анчутка.

Глеб качнул головой:

– Да нет.

– Человек?

– Нет. Скорее… просто выдумка. О том, что когда-нибудь все люди на земле станут равны и никто никого не будет обижать.

Анчутка подумал и сказал:

– Это плохо.

– Почему? – удивился Глеб.

– Коли люди перестанут промеж собою драться, они начнут бить нелюдей.

– Почему это?

– Потому что кого-нибудь всегда бьют, – со вздохом ответил Анчутка.

Глеб посмотрел на него удивленно:

– А ведь ты прав. Сильные всегда обижают слабых. Так уж устроен мир. Давай еще по пятьдесят капель?

– Давай, – кивнул Анчутка и подставил стаканчик.

Глеб накапал ему водки.

– Пей, Анчутка. Пей, пропащая душа.

Глеб чокнулся с Анчуткиным стаканчиком своим кувшином, запрокинул голову, хлебнул водки и закашлялся. Водка стекла ему по подбородку за ворот рубахи.

– Твою мать!.. – выругался Глеб.

Анчутка испуганно вскочил с бревна и хотел дать стрекача, но Глеб поймал его за шиворот и снова усадил на бревно.

– Не бойся, – произнес он миролюбиво. – Я сегодня добрый. Полгода назад я бы тебя шлепнул, не раздумывая. Открутил бы тебе башку и продал Баве Прибытку.