Антон Грановский - Плащаница колдуна

– Чего надо?

– Хват, это я! – пискнул в ответ Бельмец.

– Кто?

– Я, Бельмец!

– Чего надо?

– Э-э… Траву тебе хочу продать.

– Какую такую траву?

– От ночных снов!

Угрим молчал. Тогда Бельмец добавил для правдоподобия и вескости:

– Трава редкая, отдам дорого!

– С чего ты взял, что она мне нужна? – грубо осведомился Угрим.

– Ты ведь ходок, хоть и бывший. А вам, ходокам, вечно снятся кошмары.

Еще несколько долгих мгновений протекли в тишине. Затем лязгнул железный засов, и калитка распахнулась. Темный ходок отпихнул Бельмеца в сторону и шагнул во двор.

На этот раз Угрим встретил незваных гостей во всеоружии. В одной руке он держал топор, а в другой – кинжал-скрамасакс. Завидев незнакомца, бывший ходок не удивился и не испугался. Лишь крепче перехватил топорище и спросил хрипло:

– Кто ты?

– У тебя гостил Первоход, – проскрежетал Темный ходок. – Зачем он приходил?

Раскосые глаза Хвата чуть прищурились.

– Я не знаю, кто ты такой, – холодно и отрывисто проговорил он. – Но если ты не уберешься со двора, я расколю тебе топором башку.

Темный ходок мотнул головой:

– Неправильный ответ.

Он резко вскинул правую руку и схватил Угрима за горло. Хват махнул топором, но ходок небрежно, будто играючи, перехватил его руку, вырвал топор и отшвырнул его в сторону.

Угрим кольнул кинжалом, но Темный ходок и тут его опередил. Просто схватил за руку и сдавил с такой силой, что кинжал сам выпал из разжавшихся пальцев Угрима.

– Я тебя не убью, – проскрежетал Темный ходок. – Если расскажешь про Первохода.

Вместо ответа Хват вскинул руки, обхватил голову ходока ладонями, а большие пальцы запустил ему в глаза и надавил.

Ходок тряхнул головой и резко оттолкнул от себя Угрима. Упав на землю, Хват подобрал топор, вскочил на ноги и бросился на Темного ходока.

Он снова взмахнул топором. Однако и на этот раз удар не достиг цели. Ходок легко увернулся и ударил Угрима кулаком под дых. Потом схватил скрючившегося Угрима за шиворот и ткнул его лицом в землю.

Сев противнику на спину, Темный ходок обхватил руками его голову и слегка надавил. Хват застонал от боли.

– Зачем? – снова заговорил Темный ходок. – Зачем он к тебе приходил?

Угрим стиснул зубы, чтобы не застонать, но противник надавил еще сильнее.

– Зачем? – повторил он свой вопрос.

Хват не выдержал и вскрикнул от боли.

– Угрим! – послышался из дома женский голос. – Угрим, что там за шум?

Темный ходок на мгновение вскинул голову, затем усмехнулся под своей страшной маской. Угрим понял, что сейчас произойдет.

– Нет! – крикнул он. – Ратмира, бе…

Голова Угрима хрустнула. Ходок вытер руки об заношенный кафтан, поднялся на ноги и зашагал в дом. Бельмец, пугливо покосившись на труп Хвата, засеменил за ним.

– Пугач, подожди, – окликнул он ходока. – Дай я сам с ней поговорю.

Темный ходок остановился, подумал и кивнул. Бельмец выдвинулся вперед. В сени они вошли одновременно – Бельмец с улицы, а Ратмира из горницы.

– Ратмира, это я, – сказал Бельмец и улыбнулся. – Не бойся.

Женщина остановилась и попятилась. Смотрела она не на Бельмеца, а на страшного человека с замотанной головой.

– Ратмира, это Темный ходок, – принялся объяснять Бельмец. – Ты, наверно, о нем слышала. Он не сделает тебе вреда. Но ты должна ответить на наши вопросы.

Она перевела взгляд на Бельмеца, сглотнула слюну и сдавленно спросила:

– Что с Угримом?

– С ним все в порядке, – соврал Бельмец. – Мы только связали его. Ратмира, мы знаем, что к вам приходил Глеб-Первоход. Чего он хотел? Поведай нам, Ратмира.

Женщина облизнула пересохшие губы и хрипло проговорила:

– Нетленный… У нас в подвале…

– У вас в подвале нетленный? – уточнил Бельмец.

Ратмира кивнула. Бельмец ухмыльнулся:

– Спрятали, значит. И что от него хотел Глеб?

– Он сказал… Он сказал, что нетленные разговаривают.

Бельмец покосился на Темного ходока. Тот стоял в дверном проеме, сложив руки на груди. Бельмец снова повернулся к женщине.

– Куда направился Первоход, Ратмира?

– В Гиблое место, – тихо ответила она.

– Зачем?

– Того не ведаю.

Темный ходок шагнул вперед и коротко проскрежетал Бельмецу:

– Уйди.

Барышник, поняв, что сейчас произойдет, повернулся и заспешил прочь из дома.

За спиной у него раздался пронзительный женский вскрик, но тут же оборвался.

Когда Темный ходок вышел из дома, перчатки на его руках были темными от крови Ратмиры.

Лошади бодро выбивали копытами дробь. От княжьего града отъехали далеко. Когда Хлынь совсем скрылся из виду, Глеб повернул лошадей с большака на проселочную дорогу.

– Куда мы едем, Первоход? – спросил, поблескивая очками, Лагин.

– В село Топлево, к кузнецу Вакару, – ответил Глеб.

Диона приподняла голову.

– Я слышала про Вакара, – сказала она. – Говорят, что он валах. И еще, что у него сумасшедшая дочь.

– Поменьше слушай, что говорят, – сухо проронил Глеб.

Вскоре показалось село. Оно было небольшое, но дома стояли чистые и ухоженные, заборы – досточка к досточке. За огородами темнели баньки. Из некоторых, по случаю выходного дня, шел дымок. Умели русичи жить, когда хотели.

Вот и дом кузнеца. Самый большой, с огромным резным коньком на козырьке.

– Тпрр-уу! – крикнул лошадкам Глеб и остановил телегу.

На завалинке сидела полноватая русоволосая деваха в белой рубахе и грызла сухарь. Ноги ее были босы, а на голове красовалась суконная мужская шапка. Лицо было плоским и конопатым, глаза смотрели на все с философским безразличием.

– Приветствую тебя, Ольстра, дочь Вакара!

Деваха прищурила голубые глаза.

– Первоход? Ты ли это?

– Я, как видишь.

– Давно тебя у нас не было. С чем пожаловал?

Глеб улыбнулся.

– Соскучился по вам. Захотел повидаться. Отец-то дома?

– Батюшка почивает.

– Где?

– Где и всегда – на заднем дворе. За кузницей.

Вакар спал на ворохе старого сена. Русые, давно не стриженные волосы его были всклокочены, в кудрявой бороде застряли сухие травинки. Рядом валялся пустой кувшин. Глеб поднял кувшин, понюхал и поморщился.

– Брага, – сказал он.

Ольстра хмуро посмотрела на спящего отца и спросила у Глеба:

– Разбудить, что ли?

– Разбуди, – кивнул Глеб.

Ольстра повернулась и пошла в кузню, но почти тотчас вернулась с приготовленным заранее ведром воды.

– А ну – разгребись! – скомандовала она.

Глеб и его спутники отошли от кузнеца на пару шагов.

– Вставай, старый леший! – крикнула Ольстра и окатила отца водой.

Некоторое время ничего не происходило. Вакар продолжал лежать на ворохе сена – мокрый, с капающей из волос и бороды водой. Наконец он открыл один глаз и хмуро посмотрел на незваных гостей.