Антон Грановский - Плащаница колдуна

Когда он вошел в нее, с губ Ольстры сорвался долгий, мучительный стон.

– Роди мне сильного воина, девка, – прокаркал Ворон.

Он высунул черный, липкий язык и провел им по розовой щеке Ольстры.

Телефон трезвонил, как сумасшедший. Глеб, не открывая глаз, сгреб его с прикроватной тумбочки и поднес к примятому подушкой уху.

– Слушаю!

– Глеб, куда ты пропал? – раздался из трубки взволнованный голос Кати Корольковой. – И почему отключил «корреспондентский» телефон? Турук рвет и мечет!

Голос у Кати был взволнованный, однако Глеба это не слишком-то проняло. Он зевнул и сказал:

– Катюх, не нагнетай. Передай Туруку, что сейчас приеду.

– Только не задерживайся! На этот раз Турук так зол, что точно тебя уволит!

– Не парься, все будет тип-топ.

Глеб отключил связь и швырнул трубку на тумбочку. Затем поднял с пола пачку «Кэмэла», вытряхнул одну сигарету и вставил ее в рот. Закурил, затянулся и сморщил лицо. Вкус у сигареты был какой-то резиновый.

Глеб сделал еще пару затяжек, сунул окурок в пепельницу и нехотя поднялся с кровати.

Перед тем как пойти умываться, он привычно клацнул клавишей лэптопа, чтобы просмотреть электронную почту. Вдруг что-нибудь важное. Турук, как бы он ни кипел и ни топал ногами, вполне может подождать.

На экране лэптопа развернулась игра. Глеб напряг память, но не помнил, чтобы вчера во что-то играл. Должно быть, это кто-то из его собутыльников притащил игрушку. Скорее всего Яшка Фендель. Его хлебом не корми, дай только порезаться в какой-нибудь «Квак» или «Дум».

Игра была совершенно незнакомая. Огненные буквы в левой верхней части экрана сообщали, что это – начало третьего уровня. Видимо, Фендель торчал тут до рассвета, если успел одолеть второй уровень. Герой, блин.

Глеб вгляделся в картинку.

Две каменные арки и наваленный грудой бурелом слева и справа от арок. Что-то вроде оборонного вала. Не тупо.

С одной стороны бурелома двигалось полчище жутковатых монстров. А по другую стоял всего один герой – человечек в средневековых латах, шлеме и красном плаще. В руках он держал не меч или боевой топор, а что-то вроде обреза ружья.

Глеб усмехнулся и навел на оружие курсор. Выскочившее оконце сообщило, что оружие называется «ольстра». Переделана кузнецом-вещуном из охотничьего самозарядного ружья «МЦ-21». В обойме – пять патронов калибра 12 мм с разрывными головками.

Всего пять патронов в обойме? И это против полчища чудовищ? Слабовато. Впрочем, на боку у героя висел меч. Глеб, как и большинство здравомыслящих жителей двадцать первого века, питал презрение к холодному оружию, но все же навел на меч курсор. Вспыхнула надпись: «Драконий Зуб».

Ну, естественно. И отчего это создатели компьютерных игр любят такие идиотские и высокопарные названия? Назвали бы просто «Палка-убивалка». Глеб насмешливо хмыкнул, навел курсор на героя игры. Вспыхнуло имя – «Первоход».

Нет, этому парню с монстрами не совладать. Видимо, Фендель закончил второй уровень неважно, действуя по-пьяному напрямик и наобум, раз в начале третьего ему пришлось столкнуться лицом к лицу с целой армадой уродливых гадов.

В самой гуще толпы уродов Глеб разглядел что-то вроде боевой колесницы, на которой стояла в полный рост стройная девушка. Ее темные волосы развевались на ветру, синие глаза гордо смотрели вперед. Красивое лицо девицы было холодным и гордым. Что такая красотка забыла в толпе монстров? Может, она извращенка?

А, неважно.

Глеб, позевывая, ухмыльнулся, шутливо перекрестил героя на экране сложенными щепоткой пальцами и сказал:

– Да будет земля тебе пухом, Первоход!

Перед тем как пойти к Туруку, Глеб заскочил в отдел культуры, чтобы перекинуться парой слов с Катей Корольковой. Однако ее на месте не было.

На столе у нее стояла чашка с недопитым черным кофе. Рядом, на краю пепельницы, еще дымилась тонкая сигаретка с красным ободком вокруг белого фильтра.

«Все как всегда», – улыбнулся Глеб. Слава богу, хоть что-то в мире остается неизменным. Он взял чашку и залпом допил кофе, потом ухватился за сигарету и глубоко затянулся.

Странно…

Сигарета – как резиновая, и кофе безвкусный. Видимо, это все из-за похмелья. Глеб затушил окурок в пластиковой пепельнице с надписью «Курiння викликае iмпотенцiю», которую Катька стащила из какой-то киевской гостиницы, повернулся и вышел в коридор.

В кабинет к Туруку он ввалился без стука.

– Вызывали, Иван Кузьмич?

Турук оторвался от просмотра верстки и глянул на Глеба поверх очков:

– Явился?

– Угу.

– Ну, проходи.

Глеб прикрыл за собой дверь, прошел в кабинет и рухнул в красное кожаное кресло. Несколько секунд Турук молча разглядывал его, затем насмешливо произнес:

– Красавец. А теперь объясни мне, бога ради, какого черта ты делаешь в Москве?

Глеб недоуменно приподнял бровь:

– А где я должен быть?

– В командировке! – рявкнул вдруг редактор. – В Гиблом месте! Я послал тебя туда вчера!

– Ах, да.

Глеб поморщился. «Черт, совсем забыл про эту дурацкую командировку».

– Почему ты не выехал, Орлов?

Глеб понял, что банально проспал, но признаваться в этом редактору не собирался.

– Видите ли, Иван Кузьмич… Дело в том, что я вчера…

– Черт меня дернул поручить это дело тебе, Орлов!

Глеб невинно сморгнул и с примирительной улыбкой проговорил:

– Иван Кузьмич, не убивайтесь вы так. Не поехал сегодня – поеду завтра. Один день ничего не решает.

– Никакого «завтра» не будет, – прорычал Турук. – Не будет, потому что ты уволен!

– Что?

– Ты уволен! – рявкнул редактор. – Собирай свои манатки и выметайся из редакции.

Глеб нахмурился. Обдумал слова Турука и покачал головой:

– Вы не можете меня уволить. Читателям нравятся мои тексты.

– У читателей короткая память, – холодно возразил Турук. – Сегодня они балдеют от твоих текстов, в завтра будут балдеть от статей Кати Корольковой. А твое имя забудут. Навсегда.

Глеб не мог не признать правоту редактора. А потому сменил тон и заискивающе проговорил:

– Иван Кузьмич, я думаю, что нам не стоит…

Взгляд Глеба упал на бутылку коньяка, стоявшую на стеллаже. «Кутузов»… Двадцать пять лет выдержки… Сам Турук не пьет, а коньяк держит для гостей. Так-так…

Что-то такое замерцало в памяти Глеба. Коньяк «Кутузов», ночь, всполохи костра… Нельзя рубить деревья. Большой грех. Сорни-Най мстить будет.

Потом – дождь, ветер, гроза… Крики Бахтияра. Стоп! Кто такой этот Бахтияр? И тут в голове у Глеба что-то щелкнуло.

– Осьмий! – хрипло воскликнул он и испуганно огляделся по сторонам. – Какого черта! Что происходит?

Широкая физиономия редактора Турука побагровела.

– Орлов, что ты себе позволяешь?