Дети немилости

Я смотрел на фонтанчик. Струйка его воды была с прядь волос, она проливалась из сложенных чашей рук Арсет, изображенной в ипостаси Девы пресной воды. Арсеитство пришло из Рескидды, пригоршня пресной воды — величайшая ценность для жителей пустынь. Теперь перед строительством бурят скважины, а первые храмы рескидди возводили над источниками…

— Исток, — сказал я.

— Что? — тихо отозвалась Эррет. — Мори…

— Знаки, — сказал я. — Мы долго пытались понять, что означают знаки — «корона», «дорога»… Но самый первый знак, который всегда на лице. Мы про него забыли.

Эррет вскочила с моих колен, наклонилась ко мне, упершись руками в подлокотники кресла. Глаза ее загорелись.

— Мори! — воскликнула она. — Ты… как же все просто!

Не то чтобы я успел понять все до конца, но не улыбнуться не мог.

— Исток, — повторила Эррет, выпрямившись. — Это значит…

Роспись лица уаррца отражает устройство мира и магии. «Исток» — первичное, аморфное тело заклятия, но он же одновременно — состояние мира в начале творения и точка на карте, где мир ближе всего к этому состоянию. На Древнем Юге могущественней становятся заклинания, возрастают силы магов, но в то же время в магии появляется хаотический элемент, склонность к саморазрушению и самоорганизации. В безлюдной пустыне, где физически находится Исток, постоянно рождаются и гибнут энергетические существа. Несколько тысяч лет назад иным из них удавалось сохранять стабильность и далеко удаляться от области рождения, но маги Рескидды изолировали опасные территории, и подобных катастроф давно уже не происходило. Возле Истока как нигде сильно то, что в Аллендоре называют «реликтовым излучением» — дыхание исполинской первичной силы, которую на земле связывает и упорядочивает воля Арсет.

Эррет прошла к окну и затворила его, хотя дождь уже кончился и надобность в том отпала. Потом моя прекрасная советница уселась на стол и самым лукавым образом оглядела меня сквозь прищур. Глаза ее блестели. Эррет улыбнулась.

— Корона, — сказала она, — и серебряная дорога к Истоку под присмотром ока любви. Не забудь о «звездном доспехе», который нам сейчас очень кстати. Что же до «ладьи мертвых», то премудрых покойников вокруг преизрядно, как поднятых, так и нет.

Я ответил ей улыбкой и призадумался. Связь и смысл стали очевидны, но не слишком-то меня радовали. Конечно, для меня как дилетанта-историка Рескидда — как пасека для медведя, но я уже не наследник престола, которому вольно разъезжать по миру. Покинуть Уарру в такой час — когда, в придачу к прочим радостям, приходится опасаться, как бы тебя не заменили кем-нибудь более подходящим… Эррет смотрела на меня, и я понимал, что она читает мои мысли. С нею легко; не приходится объясняться.

— Мори, — сказала она с ласковой усмешкой, — ты забыл про «око любви»? Чтобы сесть на трон в Кестис Неггеле, пока еще нужно мое согласие. Лаанга считает, что Господин Бездны из тебя достаточно аховый, и я тоже для моих целей никого более подходящего не вижу, более того — видеть не желаю, а потому, во избежание риска, не собираюсь с тобой расставаться.

Это было неожиданно.

— Разве ты можешь покинуть Уарру? — изумленно спросил я.

— Если предлагаю, значит, могу, — Эррет рассмеялась. — Ну, Мори, подумай сам, вспомни, кто я.

Помешкав, я кивнул; меня уже занимала другая мысль. Как бы то ни было, перспектива бодро отправляться в путь меня совершенно не вдохновляла.

— Пусть так, — сказал я. — Но мы имеем дело не только и не столько с высшими силами, сколько с людьми. Возможно, отъезд Господина Бездны из его владений воспрепятствует наступлению лета магии. Но внезапный и необъяснимый отъезд императора из Данакесты ни к чему хорошему не приведет. Я молчу о сложностях, которые неизбежно возникнут в делопроизводстве, даже о дипломатии молчу, хотя одного Хорана хватает для головной боли, в то время как Аллендор… да бесы бы с ним! Как это объяснить людям? В особенности людям по ту сторону гор?

— Мори, — просто спросила Эррет, прервав мои размышления, — ты не хочешь уезжать?

— Не хочу.

— Почему?

— Я только что объяснил.

Эррет покачала головой.

— И все это действительно так? И ты не найдешь столь же убедительных аргументов в защиту отъезда, если пожелаешь?

Я примолк.

Благополучие Уарры зависело от меня. Неотложные дела каждый день ожидали меня в Данакесте — законы, директивы, советники и послы, наместники и генералы. Я не принадлежал себе…

Я принял корону три месяца назад — а ждал, что это случится не раньше, чем лет через двадцать, и поднятый отец надолго останется рядом со мной в качестве советника. Я следил за осуществлением проектов, начатых им, вряд ли понимая их хотя бы наполовину, собственных же начинать пока и не думал. Государственная машина успешно работала по инерции, не нуждаясь в моем вмешательстве; с чего я взял, что она остановится без меня?

Император Морэгтаи, Господин Бездны, не желал покидать свою крепость.

«Любопытно», — подумал я.

Людям, скорей всего, вовсе не под силу заменить фигуру на игровой доске, и аллендорцы потерпели неудачу; но у Той, что любит играть честно, настроение может и перемениться…

Пора было признать, что здесь я решать не могу. Самым разумным мне виделось довериться Эррет и Лаанге.

Эррет смотрела в сторону; она знала, о чем я думаю, и не считала нужным перебивать мысль.

Мне пришло в голову, что поездку можно использовать для еще одного дела. Как государь, я обязан был предусмотреть все. Если наши усилия окажутся тщетны, то мировую войну магия закончит поражением Уарры. В случае развития событий по наименее желательному пути империя распадется на части. Восточные острова, Экемен и Хоран провозгласят независимость, маги Меренгеа отгородятся от врага морозами, как щитом, Нийяри надолго сохранит верность на словах, в то время как храбрость нийярцев станет залогом самодержавной власти южного князя. Но Сердцевинная Уарра будет испепелена.

Тогда Рескидда примет беженцев.

Если же отставить пораженческие настроения, то нельзя не вспомнить, что Ожерелье песков объединяет с Аллендором династический брак, а с Уаррой — религия. «Есть риск, что Ройст успел раньше, — подумал я, — есть шанс, что не успел». Нелишне было бы нам укрепить связь политическим и военным союзом. Высший год сулит Аллендору победу и в скором времени — власть над всем земным шаром; вряд ли это придется по вкусу рескидди. Атеистическому Аллендору безразлична религиозная история и традиции Древнего Юга, в лице Уаррской империи Рескидда потеряет преданного духовного ученика, то бишь полноводные финансовые реки… Доселе отношения с Югом располагали к союзничеству.