Андрей Астахов - Воин из-за круга

– Поклянись своим воровским счастьем, что выполнишь уговор.

– Клянусь! Доволен?

– Бросай кости.

– Не ты! – вдруг остановил ушастого Балль. – Я сыграю.

Ди Марон, сложив руки на груди, наблюдал, как Горемыка мечет кости. Внешне он был спокоен, но в душе, впервые за много лет, горячо молился Единому, прося чуда. На решетке горело мясо, распространяя чад и вонь по всему дому, но все о нем забыли. Балль-Горемыка метал кости на загляденье – у него выпали «кошка», «ключ» и «малая обезьяна», что было отличным результатом. Пришел черед ди Марона бросать кости. Первый бросок оказался неудачным. И хоть поэт потом еще два раза метал кости и оба раза выбросил «ключи», первую ставку он проиграл. Так же неудачно он сыграл и второй кон. На третий раз Балль бросил кости с такой силой, что один из кубиков улетел в темный угол, и его долго искали.

Ди Марон играл часто, и часто ему везло. Но таким же везучим игроком был Балль. И потому через три часа после начала игры, когда наступило время последнего броска, ди Марон почти отчаялся переломить игру – он проиграл девять ставок из десяти. Конечно, надежда на то, что клад на заброшенной мельнице, о котором Ферран ди Брай говорил в корчме Иола-Толстяка, существует на самом деле, у него осталась. Но сумеет ли он его добыть? Эти два мерзавца зарежут его без всякой жалости, если он не отдаст им проигранные деньги.

Балль бросил кости. Опять выпала «малая обезьяна». Ди Марон с шумом втянул воздух. Десятую ставку он проиграл.

– Порядок, брат! – Заяц похлопал Балля по плечу. – Ну что, дворянчик, проигрался? Будем рассчитываться!

– Постой! – ди Марон решился. – Есть еще одна ставка.

– Не пойдет! – замотал головой Заяц. – Ты все продул.

– Не все. Играю на самого себя.

– Во даже как? – На лице Зайца появилось удивление. – А на кой ляд ты нам сдался? Разве что ублажать нас маленько будешь, ну так это и без игры образуется.

– Ты не понял, Заяц, – сказал ди Марон. – В южных землях за белого раба дадут хорошие деньги. Я молод, обучен грамоте и искусствам. Такой раб стоит больше, чем пять тысяч галарнов, это я знаю. Мой отец в свое время занимался тем, что выкупал знатных пленников из Амлауты и Казутара.

– Согласен! – со смехом сказал Балль. – Одна ставка за твою задницу.

– Весь клад. И моя свобода.

– Согласен, – выпалил Заяц.

– И я согласен! Все равно продуешь, фраерок, – Балль бросил кости в стаканчик. – Считай, что ты уже в Казутаре!

Кости полетели на столешницу, и у Балля вырвался вопль торжества – опять выпала «малая обезьяна». Ди Марон как во сне собрал со стола кости, встряхнул их в стаканчике. Кости покатились по столу, и оба каторжника сначала переглянулись, потом ошалело посмотрели на ди Марона. Все шесть костей легли шестерками кверху – выпала «большая обезьяна».

– Я выиграл, – сказал ди Марон, когда сумел-таки оторвать взгляд от лежавших на столе костей. – Я свободен.

Заяц привстал, взмахнул рукой. Что-то сверкнуло, и Балль-Горемыка схватился за горло. Кричать он не мог, только булькал и хрипел. Его белесый глаз совсем помутнел и вылез из глазницы, как дрожжевое тесто из кружки. А потом он рухнул на пол, лицом вниз, и вокруг его головы стала быстро растекаться багровая лужа.

– Я подумал, что четыре тысячи галарнов на троих не делятся, – сказал Заяц, вытерев об одежду убитого кинжал ди Марона. – А на двоих, пожалуй, делятся. К тому же не люблю неудачников. А ты везучий сукин сын. С тобой можно дела крутить.

– Какие дела? – Ди Марон с трудом подавил подступившую к горлу тошноту.

– Сперва заберем твой клад, – пояснил Заяц. – А потом подумаем, как его правильно припутить. Решено?

Ди Марон кивнул. Заяц вызывал у него отвращение и ужас, но выбора не было. Если каторжник что-то заподозрит, с ним случится то, что минуту назад случилось с Горемыкой.

Он уже рискнул раз, придется рисковать дальше.

– Решено, – сказал он. – Отправляемся за кладом.

Небо на востоке начало светлеть, когда ди Марон вывел своего компаньона к берегу Матры в полулиге на восток от Гесперополиса. С реки тянуло сыростью и холодом, и ди Марона, который забыл свой плащ на ферме, бил озноб. Они проделали за ночь долгий и утомительный путь, и все это время поэт чувствовал на своей спине напряженный взгляд Килле-Зайца.

– Духи тьмы! – бормотал себе под нос ди Марон, с опаской ступая по галечнику, усыпавшему берег реки. – Что я делаю, несчастный идиот! Куда я иду? Пришел час моей смерти. Морок как пить дать обманет меня, а этот кровожадный пес прирежет меня так же, как зарезал своего дружка. Так я и умру бесславно, несчастный, голодный и всеми позабытый!

– Пошевеливайся, приятель! – прикрикнул Заяц. – Мы тащимся уже полночи, прошли черт знает сколько, а твоего клада и в помине нет. Если ты меня разводишь, я…

– Да нет же! – Ди Марон внезапно увидел то, что искренне хотел увидеть. – Вот и она, мельница.

Заяц не смог сдержать возгласа, в котором смешались торжество и алчность. Впереди, у самого берега, возвышалась четырехугольная каменная постройка в два этажа, окруженная повалившимся частоколом из источенных временем бревен. Дальний угол мельницы рассыпался грудой кирпича, окна были лишены ставен и напоминали черные дыры, но сооружение еще казалось крепким и добротным. У самого берега, из зарослей очерета, торчал верхний край большого водяного колеса.

– Помнишь, что я тебе сказал? – напомнил менестрель. – Зажги фонарь. Дед сказал, когда подойдешь к мельнице, обязательно нужно зажечь факел или фонарь.

– Сам знаю, – огрызнулся каторжник. – Топай вперед.

– Не сомневайся, золото там есть, – усмехнулся ди Марон. – Хватит и на шлюх, и на услуги лекаря, который будет лечить у тебя дурные болезни.

– Вперед, забери тебя холера!

Ди Марон вошел в ворота мельницы и замер в ужасе. То, что он увидел, могло бы напугать и более храброго человека. Под стеной мельницы лежали в ряд восемь человеческих скелетов. Кости были выбелены стихиями и временем до режущей взгляд белизны. Даже Заяц, увидев это зрелище, сделал знак, отвращающий злых духов.

– Трое мужчин, две женщины и трое детей, – пробормотал ди Марон, разглядывая останки. – Верно, их здесь кто-то прикончил. До сохранит нас Око Света от порождений Ночи!

– Хватит глазеть на эти моклаки! – Килле высек огонь и разжег фонарь. – Где клад?

– Вон там, где колодец. Надо разобрать кладку на восточной стороне. Только сначала свет. Надо создать круг света.

– Держи фонарь! Сейчас что-нибудь придумаем.

Ди Марон усмехнулся, наблюдая за Килле. Видимо, каторжнику очень хотелось разбогатеть, потому что меньше чем за пять минут Заяц устроил вокруг колодца не одну, не две, а целый десяток куч хвороста и досок, а потом по очереди запалил их от фонаря. Огонь вскоре разгорелся, и ди Марон внезапно понял, почему в руинах мельницы должен постоянно гореть свет. За линией костров закачались во тьме какие-то длинные черные тени, и на границе света и тьмы возникли размытые человекоподобные фигуры, окружившие колодец и стоявших возле него людей.