Далин Андреевич - Слуги Зла

– Значит, я был прав. Она тебя заставила. Я думал, ты хоть мать помнишь, а ты вообще забыл, что был человеком…

Инглорион усмехнулся.

– Я был человеком? Прекрати, это нелепо, – а думал в это время, как ужасно было бы, окажись это правдой.

Задира снова влез в беседу, бесцеремонно ткнулся влажным носом эльфу в ухо, с шумом втянул воздух – Инглорион передернулся от гадливости – и заявил, срываясь со слов людей на хрюканье и урчание:

– Да все ты врешь! От тебя и пахнет-то человеком, если нюхать в правильном месте! Это одежда у тебя воняет лесной гадиной!

Инглорион брезгливо отстранился.

– Я вижу, ты еще слишком молод…

Орк задохнулся от возмущения, клацнул клыками возле самого лица. Старшие снова его поймали и оттащили, а он выдал длинную тираду с рычанием и визгом – орочьей брани, не иначе. Вышел страшный шум, маленькие орки визжали, а большие хрюкали и фыркали; Инглорион с досадой сказал, обращаясь к орку с веревкой:

– Окажи мне любезность держать этого задиру подальше. Он мне надоел.

Реплика эльфа странным образом добавила общего оживления. Беззубый пронзительно взвизгнул, прочие загоготали и захрюкали, а седой сказал, перекосив пасть:

– Мелкий, этот дал тебе новое имя. Мне нравится, ты стоишь.

Названный Мелкий хмыкнул и почесал нос. Остальные принялись его покусывать и тыкать, он отмахивался и повизгивал – Инглорион не мог ничего разобрать, пока орк с выбитым клыком не сказал:

– Я скажу всем, имя тебе – Задира, звучит хорошо. Ты как раз хотел новое имя.

Задира поймал его за шею и укусил за щеку. Инглорион наблюдал за возней тварей, и чем больше он наблюдал, тем сильнее что-то царапало изнутри.

Всем известно, что орки грызутся между собой. Рабы Тьмы ненавидят друг друга, они не могут удержаться от насилия даже на минуту – это пошлая истина, это знают даже человеческие дети. Но Инглорион смотрел и не видел в этой грызне ни насилия, ни даже раздражения. Он был готов увидеть, это было бы естественно увидеть – но их возня, скорее, напоминала игры щенков или котят, хищников, которые изображают атаку на себе подобного, но не атакуют, а так… Укусы и щипки не оставляли на их телах не только ран, но и синяков, очевидно, не причиняя настоящей боли. Даже совсем стороннему наблюдателю спустя малое время становилось очевидно, что эта постоянная якобы драка – ни что иное, как желание держаться вместе, до тесноты и телесной близости. Это желание, конечно, тоже орков особенно не украшало – но к нему уже нельзя отнестись, как к желанию бессмысленно убивать.

Инглорион впервые подумал, что рабы Тьмы, разумеется, враги всему живому в мире… но, похоже, они отнюдь не враждуют друг с другом. И еще он подумал, что об этом не выйдет рассказать в Пуще, когда появится возможность туда вернуться.

Потому что в такое невероятное сообщение никто не поверит.

Шайка орков, чьим пленником был Инглорион, отправилась отдыхать в жилое помещение. Они перешли зал и по коридору попали в невысокую комнату, вырубленную в скале. Ее обогревал камин, в котором горел уголь; пламя и дым втягивались в странную воронку из листового железа, закрепленную над огнем. Вдоль стен, в нишах, лежали тюфяки, обтянутые лошадиными шкурами и набитые чем-то непонятным. Другие ниши, вероятно, предполагалось использовать для хранения вещей; в самой глубокой стоял большой сосуд из темного стекла, полный воды. Пол застилали другие шкуры, мохнатые, распространявшие слабый запах веников и зверя. Круглая плоская каменная плита в центре изображала подобие столешницы, на нее поставили корзину с остатками мяса и костями.

Орки устроились на отдых, только тот, с веревкой, которую крутил между пальцами, сидел на корточках у огня. Инглорион присел рядом. Он думал, что весь насквозь пропах орочьим логовом, но это волновало его куда меньше, чем странная тяжесть во всем теле и усталость, которая никак не желала проходить. Глупо и непривычно. Эльфы не устают и не болеют. Походка эльфийского рыцаря всегда легка, и никаких странных недомоганий быть не может.

Вероятно, предположил Инглорион, виноваты проклятые камни вокруг и отсутствие зелени и солнца. Моя душа тоскует по Пуще, такой беды со мной еще не случалось. Надо как-то пережить ее, отвлечься любым способом, все еще исправится, решил эльф и обратился к орку, запутавшему веревку в сложный узел:

– Как тебя зовут? У тебя есть имя?

Орк осклабился.

– Есть. Хторг-Рши, Паук на языке людей.

– Почему так гнусно?

Паук фыркнул.

– А тебя как зовут?

– Инглорион. На языке эльфов – Увенчанный Славой.

– А почему так глупо?

Инглорион чуть не хихикнул, он и сам не мог объяснить, почему перевод его имени так неожиданно глупо прозвучал в орочьей норе. Как-то излишне помпезно, что ли. С привкусом неожиданной безвкусицы. Никогда раньше он не воспринимал так собственное имя. А Паук, растягивая веревку и глядя на собственные пальцы, говорил:

– Паук – храбрый и изобретательный убийца. Он любит нити и знает, что с ними делать. По-моему, все очень ясно. Нормальное имя для солдата.

– Ты – наемник? – спросил Инглорион.

– Да.

– То есть, убиваешь за деньги кого придется?

Паук фыркнул, потянул концы шнура – и узел распался.

– Почему – кого придется? Только чужих. А что?

– Эти твои…

– Друзья?

– Друзья? – Инглорион поморщился. Слово совершенно не подходило для орочьей шайки. Люди носятся с дружбой, как с писаной торбой, считают эту подчеркнутую привязанность к кому-то конкретному непонятно за что неким даром небес. Эльфы недолюбливают это словечко, как и это чувство, предпочитают говорить о партнерстве или товариществе – о чем-нибудь, что не застит глаза и не мешает видеть достоинства и недостатки. Но орки… уж с ними-то это слово не ассоциировалось вовсе.

– Ну да, друзья, – Паук снова натянул шнурок. Инглорион с удивлением увидел в пересечении веревок человеческую руну "быть". – Воевали на стороне Карадраса. Теперь – вместе со здешними. Но в конечном счете мы же всегда воюем против гадины из леса. Так что все правильно.

– Ты хочешь сказать, что, кому бы не служил, все равно служишь Тьме?

Паук усмехнулся – Инглорион уже успел настолько приглядеться к орочьим мордам, что начал читать их мимику, почти как человеческую.

– Я хочу сказать, что за своих всегда дерусь. С людьми можно ладить. Многие из наших умеют, и я тоже. А с лешачкой – нельзя. Вот и все.

– А ты был в резиденции Темного Владыки? – спросил Инглорион. Его это, действительно, интересовало – и он поразился, когда Паук ответил:

– Кто это?

– Вот забавно, – пожал плечами эльф. – Все знают: далеко на северо-востоке, в горах, находится Замок Тьмы, его охраняют твари из Предвечного Мрака, а в Замке живет Темный Властелин, Отец Зла, Багровое Око Преисподней. Это он создал орков на погибель миру – как ты можешь не знать своего создателя?