С. Алесько - Крестный сын

— Хотелось бы увидеть вас обнаженным.

— Да, конечно, моя леди, я удивляюсь, почему с этого не началось, — Филип усмехнулся и начал раздеваться.

Он быстро снял одежду и с улыбкой посмотрел в темноту перед собой. Шушуканье, начавшееся, когда он остался без рубашки, достигло апогея. До Ив долетали уже отдельные фразы, но слов она разобрать не могла, пока не высказалась графиня:

— Ну и дурочка же моя племянница! — заявила она. — Вы ее не выгораживаете, молодой человек? Она действительно с вами не спала?

— Нет, не спала, моя леди, — Филип еще шире расплылся в довольной улыбке.

— Повернитесь кругом, — потребовал очередной женский голос.

«Интересно, а подрочить они его не попросят?» — подумала Ив.

Молодой человек подчинился. Вид его спины вызвал несколько болезненных женских вскриков. Он снова встал лицом к залу.

— Можете одеться, — сказал мужчина, Филип узнал голос крестного и не заставил просить себя дважды.

Когда он оделся, картавый мужской голос произнес:

— Молодой человек, вы раскаиваетесь в том, что стали разбойником?

Филип на минуту задумался.

— Если б я мог изменить прошлое, не стал бы тем, кем был, уверяю вас. Но это не в моих силах, значит, незачем предаваться пустым сожалениям. Думаю, на избранном пути я вел себя вполне достойно, — крестник Правителя чуть улыбнулся. — Можно сказать, был честным разбойником.

— Так вы не раскаиваетесь? — настаивал голос.

— Я сожалею о неправильно выбранном пути, но не о том, как шел по нему, — твердо сказал Филип. — «Карьерой» своей не горжусь, хотя, как вы знаете, достиг многого.

Следующий вопрос снова задал мужчина:

— Чем будете заниматься, если вас восстановят в правах?

— Буду спокойно жить со своей женой. Я ей многим обязан и хочу сделать Ив счастливой.

— Хороший ответ, — снова высказалась графиня. — Хотелось бы теперь посмотреть на вашу супругу и задать ей несколько вопросов.

Дочь Правителя вышла на «сцену» и встала рядом с Филипом. Он взглянул на нее, она была серьезна.

— Ваше высочество, вы любите мужа? — без обиняков спросил мужчина.

— Да. В противном случае у глубокоуважаемой Звездной Палаты не было бы шансов задавать мне вопросы.

— Вы с самого начала все знали о нем и… полюбили? — продолжал тот же голос.

— Да, все так, — ответила девушка чуть раздраженно. — К чему равнять знания и чувства? Желание иррационально. И потом, я не знала и до сих пор не знаю о Филипе ничего такого, что могло бы оттолкнуть меня. Возможно, я сама испорчена, но это не смущает его, как могло бы смутить другого.

— И вы не измените своего отношения, даже если он не получит назад титул и права? — спросил картавый барон.

— Конечно, — усмехнулась Ив. — Я люблю моего мужчину, а не его титул, фамилию или имущество.

— Вы подвергли его опасности, когда нарушили запрет отца, — произнес женский голос. — Поступили, как испорченная, избалованная девчонка: просто взяли, что хотели, не думая о последствиях. Не так ли?

Девушка хотела ответить, но Филип опередил ее:

— Если б она этого не сделала, я сбежал бы из дворца и погиб окончательно. Ив знала: я не могу больше держаться. А вот крестный, по-моему, никогда и не подозревал, насколько близок я тогда был к побегу.

— Молодой человек, не надо так горячо защищать супругу, мы здесь не ее дело рассматриваем, — ядовито проговорил картавый голос. — Пусть она сама ответит, думаю, ее высочество вполне в состоянии это сделать.

— Вы правы, мой лорд, — улыбнулась дочь Правителя. — Ответить за себя я всегда была в состоянии. Да, возможно, я испорченная, не стану отрицать, сама об этом только что говорила. Но никак не избалованная. И о последствиях своего поступка я думала очень серьезно. С самого начала была готова на все, лишь бы уберечь Филипа от гнева Правителя. Запрет отца казался мне несправедливым по отношению к нам обоим. Теперь его величество рад нашему союзу, а это подтверждает мою изначальную правоту.

— Вы нарушили закон, дав взятку начальнику каторги, — продолжил все тот же женский голос. — И, насколько я понимаю, вам приходилось убивать людей во время скитаний с любовником?

Ив видела: Филипа въедливая особа начинает раздражать. Саму ее подобные вопросы веселили. Дама, похоже, мнила себя очень умной и высоконравственной, а на самом деле наверняка страдала от обделенности мужским вниманием.

— Моя леди, при всем уважении к вам, здесь уже говорилось, что сейчас не мое дело рассматривается, — девушка мило улыбнулась в темноту. Несколько человек хмыкнули, видно, дотошную даму не слишком жаловали. — Но я знаю правила и отвечу на вопрос. Да, я нарушила закон, дав взятку, — дочь Правителя вздохнула и сделала грустное лицо. — Но до этого закон нарушил мой отец, отправив на каторгу человека без суда и следствия. И отправил он его туда не за разбой на большой дороге. А еще раньше его величество скрыл от правосудия знаменитого разбойника. Яблочко от яблони далеко не укатится, так чего же вы от меня хотите? Да, я освободила Филипа противозаконным способом, но после мы не занялись сколачиванием шайки, грабежами и убийствами. Жили целый год вдвоем, других людей почти не видели. И закончилось это добровольное отшельничество вопреки нашему желанию, — замолчала, потом продолжила уже без напускного раскаяния. — Убивать людей мне приходилось, но я делала это в честном бою. Знаю, для некоторых это не аргумент, — усмехнулась Ив. — Но те, кто умеет использовать меч по его прямому назначению, меня поймут. Что же касается Армана Шестого, то только благодаря этому убийству мой муж стоит сейчас здесь, надеясь получить назад утраченное.

Филип взглянул на жену и улыбнулся. В зале ее речь вызвала перешептывания, завершившиеся хорошо всем слышной репликой картавого барона:

— Герцогиня, ее высочество — дочь своего отца, оставьте ее в покое, она вам на любой вопрос ответит. Вы ведь расслышали про яблочко?

— Я хотела задать вопрос и зятю его величества, — неугомонная герцогиня не желала молчать. — Вы, молодой человек, нарушили слово, данное крестному, переспав с женщиной, да еще с его дочерью. Как по-вашему это вас характеризует?

— Не лучшим образом, моя леди, не буду отпираться, — улыбнулся Филип. — Но неужели всем стало бы легче, переспи я с мужчиной?

Несколько человек в темноте фыркнули от сдерживаемого смеха.

— И что же здесь смешного? — улыбки и шуточки молодого человека, по всей видимости, не производили на ядовитую даму должного впечатления. — Не правильнее ли было честно признаться Правителю, что его условия вам не по силам?

— Я признался. Даже просил крестного отправить меня на виселицу, только не мучить больше. Между прочим, совершенно искренне тогда говорил.