Золотая свирель

- Я сама обращусь к отцу, - заявила вдруг принцесса. -Я давно хочу познакомиться с папой. Пусть он МНЕ откажет. Малявка, отведи меня к нему!

- Я... я пока не умею. Постой! Я знаю только одно - надо идти вниз.

- Вниз?

- Спускайся все время вниз, пока не станет жарко. Чернокрылый гнездится у огненных жил земли, там его и найдешь. Спускайся вниз. Ножками. Или ползком на пузе. Или катясь на попе. Или как угодно. Вниз. Не вверх. Не прямо. Ни налево, ни направо. Вниз.

- А откуда начинается это "вниз"? - Мораг повторила мои слова, произнесенные в другой жизни.

- Откуда начнешь, оттуда и начнется. - А я повторяла объяснения Амаргина. Слово в слово.

- Значит, начну отсюда.

Мораг встала. Сунула в ножны меч, пристегнула кинжал. Одернула изорванную котту.

- Мам. - Каланда не шелохнулась, только глаза у нее опять намокли. - Мам, я вернусь, когда смогу обнять тебя.

- С Богом, маленькая. Отпускаю с тобой свою удачу.

Я проводила Мораг до двери. Тронула ее за плечо:

- А как же Ратер?

Меня дернули за кончик слипшейся пряди, а затем неожиданно крепко обняли.

- Я вернусь, передай ему. Он горько пожалеет, что пошел в монахи.

Мораг еще раз встряхнула меня и вышла. Шаги ее затихли в коридоре.

Дом спал.

Я прислонилась спиной к косяку и сказала женщине, одиноко сидящей за столом:

- Найди мага без гения для Корвиты. Если хочешь, я попрошу Амаргина взглянуть на нее. Может, он согласится помочь или посоветует что.

- Попроси... - Каланда слабо улыбнулась. - Ты стала волшебницей, хоть и своим путем. Я помню, ты была просто одержима. Я рада, что у тебя сложилось.

- Спасибо. Не сложилось, а складывается. У вас тоже все сложится, только не опускайте руки. Вы куда теперь?

- В Амалеру. Мы не можем развернуться и ехать обратно. Свадьба - в первую очередь политика, она выгодна и для Галабры, и для Амалеры. Я уверена, Вите было достаточно намекнуть Никару, и тот решил, что это его великая идея, и отправил Найгерту ее портрет. Моранам действительно нужна эта свадьба, через Клестов они породнятся с Леутой. А ты куда сейчас?

- В гостиницу. Не помню, как она называется. Да она, вроде, единственная здесь.

- Я провожу тебя. - Моя бывшая королева поднялась. - До ворот.

Глава 37

Рохар Лискиец

Я промокла сразу же и насквозь. Лил дождь, не ливень, а просто сильный дождь, который и к утру не кончится. Тонкое платье отяжелело и облепило ноги, стесняя шаг. Я быстро начала мерзнуть, ведь лунный шелк - невеликая защита, когда ты один на один с осенью.

Улицы были черны, пустынны и незнакомы, а по ногам мчался водяной поток, полный песка и какой-то ветоши... а может, просто палых листьев. Я брела наугад, не очень-то стараясь отыскать гостинницу. Зачем ее искать, если там меня никто не ждет? Дождь смывал кровь и грязь, и наполнял холодом мое пустое сердце.

Такая иллюзия полноты.

А еще ты не хочешь идти к людям, Леста Омела, потому что постыдно ревешь, а под дождем и в темноте очень удобно обманываться и делать вид, что ты не упиваешься жалостью к себе, а просто промокла. Скате, между прочим, сейчас гораздо хуже. Представить страшно, как ее порубили... крыло чуть не целиком оттяпали.

- Эй, сестричка! - Хриплый голос откуда-то снизу. - Пода-ай...

Нищий. Вот неуемный, ночь же на дворе, полз бы в свою нору!

- Нет у меня денег.

Я перешагнула вытянутые поперек улицы ноги.

- Руку подай! Встать помоги...

Есть просьбы, в которых нельзя отказывать. Нельзя, и баста.

Я повернулась, ухватила протянутую руку. Скользкую от воды, неожиданно горячую. У человека был жар.

Даже держась за меня, встать он не смог. Пришлось подставить плечо.

- Сестренка... спаси тебя Господь... - Он с трудом глотал воздух, навалившись на меня. Дыхание его пахло не вином, а свежей кровью. - Помоги старине Рохару... крылышки подрезали старине... Озолочу. И боженька тебя не забудет.

- Крылышки? - у меня сердце ёкнуло.

- Крылышки, сестренка. Правое чуть не целиком оттяпали.

Без слов я подлезла под левую его руку и обняла за пояс. У него даже плаща не было, только суконная безрукавка на голое тело и промокшие, сбившиеся бинты в размытых темных пятнах.

- Куда идти?

- К себе веди, сестренка. Замели мое гнездышко.

К себе? В гостиницу? Ага, пустят меня в гостиницу в обнимку с бандюком порезанным!

- Не боись, сестренка. - Здоровая рука стиснула мне плечи. - Озолочу, головой клянусь! А боишься - просто отведи куда подальше... под крышу куда-нибудь. Чтоб не посередь улицы Рохару Лискийцу помирать.

- Я не знаю города. Сам говори, куда идти. Какой-нибудь дом заколоченный, но не заброшенный. Откуда хозяева съехали или отсутствуют временно. Я открою дверь, только покажи такой дом.

- Сестренка... ты ж и впрямь сестренка, своих нельзя бросать, да? Знаю такую хату, недалеко совсем... Дай Бог удачи тому кто тебя верному закону обучил, ты мне поможешь, я - тебе, когда нужда придет...

- Силы не трать на болтовню, а? Я тебя и так еле тащу.

- Да я молчу, молчу... Вот туточки сворачиваем... а там совсем рукой подать...

- Черт! Держись на ногах!

- Из-з-зни... Башка крутится...

- Язык у тебя крутится. Свернули. Куда теперь?

Он огляделся, тяжело дыша. Здоровенный кабан, хотя немолодой уже, башка вся седая... или светлая, не поймешь. Если грохнется, я его не удержу. И не подниму потом.

- Вон туда. Это дом Камо Барсука, он бобылем жил и деньги в рост пускал, а неделю назад помер. А родственнички его тридесятые из-под Ютта шут знает когда приедут.

- Не трещи. Положу тебя на койку, тогда хоть песни пой.

- Да я молчу, молчу...

В струях дождя нарисовалась стена в разводах, ряд закрытых ставен и черная мокрая дверь, обитая железом и запертая аж на три огромных замка.

- Слышь, сестренка, может, с черного хода лучшее зайти? Так и так его открывать, замки обратно вешать...

Я пошарила запазухой и достала золотую свирель на шнурочке. Спутник мой качнулся вперед и чуть на сверзился наземь вместе со мной.

- Держись!

- Экое у тебя орудие, сестренка...

- Орудие у меня что надо.

Одной рукой я приставила свирель к губам и заиграла.

Фа, соль, соль диез. Фа, соль, фа.

Капли ползли по черному дереву и полосам металла. Верхние углы, где дождь не доставал, затягивала испарина, белесая, словно налет на сливах. Я играла, зная что доски двери постепенно становятся тонкими как пергамент, а железо хрупким как лед. Бумага и тонкие льдинки, такие бывают на осенних лужах, когда вся вода превращается в ледяную вафельку, накрывшую углубление в земле.

Руки у меня были заняты, поэтому я пнула дверь ногой. Доски треснули, проломились внутрь и осыпались, открывая непроглядный, похожий на пещеру, проем.

- А-аххх, - выдохнул мой спутник, надавливая всей тяжестью на онемевшее плечо. - Сейчас розовые черти полезут. Лискийцу больше не наливать.