Валерия Вербинина - Зеркало неба и земли

– Там, где ты оставил свой меч, – подсказала ведьма.

Тристан пригляделся: и впрямь, в траве, куда он воткнул меч, теперь лежали лук и колчан, полный отборных стрел.

– Я хочу наказать, – пояснила ведьма, – одну непокорную душу, которая была мне подвластна. А теперь натяни тетиву и жди.

Тристан колебался.

– Ты хочешь обратно свое лицо или нет?

Тристан нехотя повиновался. Тело ведьмы словно растекалось в струях молочно-белого тумана. Небо стремительно светлело.

– Сейчас, – сказала ведьма. – Будь готов.

Проснувшиеся птицы запели в лесу; восходящее солнце позолотило верхушки деревьев. Сердце Тристана отчаянно колотилось, молотом отдавая в висках.

– Вот он! – крикнула ведьма. – Убей его!

Тристан вгляделся: высоко в небе летела неизвестно откуда взявшаяся большая птица. Тристан узнал ее, и на мгновение у него перехватило дыхание. Это был альбатрос. Казалось, птица тоже заметила Тристана: она заметалась с жалобными криками.

Тристан чуть сместил лук и спустил тетиву.

Стрела свистнула в воздухе; в тот же миг альбатрос исчез. Ведьма обратила к Тристану перекошенное от ярости лицо. Из ее рта лились отвратительные ругательства; не слушая их, Тристан незаметно начертил концом лука на земле замысловатую фигуру и прочитал короткое заклинание. Ведьма умолкла: стрела летела с неба прямо ей в лицо. В последнее мгновение старуха успела заслониться рукой; изображение ее разделилось, и теперь на опушке стояли две ведьмы с пронзенной стрелой ладонью. Обе они с немой яростью взглянули на Тристана и на его глазах обратились в пар. Солнце восходило над верхушками деревьев, и лук, который держал Тристан, медленно превращался в меч в утренних лучах.

Аэльрот устраивал очередную охоту; всадники съехались во дворе замка, но среди них не было Эссилт. Накануне она не выходила из своих покоев; король, однако, послал за ней, и наконец она появилась, непохожая на себя. Одна рука у нее была перевязана шелковым платком… Тристан предпочел бы ослепнуть, лишь бы не видеть его. Он ничего не понимал; он терялся в догадках, и все же какая-то часть его существа отказывалась верить, что Эссилт, возлюбленная его души, – та самая старуха, которая явилась ему на морском берегу. Если она с самого начала знала, кто он, если она каким-то образом подстроила гибель братьев, чтобы завладеть троном отца, зачем же она привела его к волшебному озеру? Или она сделала это нарочно, чтобы усыпить его подозрения? Значит, все это время она лгала, ни разу слово правды не сорвалось с ее уст, и как она, должно быть, забавлялась, играя с Тристаном, словно он был большой неуклюжей куклой!

Тристан невольно задержал дыхание: Эссилт поравнялась с ним.

– Я думала, ты уже уехал, – сказала она, не глядя на него.

– Я знаю, чары твои велики, – сказал Тристан негромко, – но с помощью богов или без нее я развяжу тебя.

Эссилт хлестнула коня и ускакала вперед.

Охота началась. Тристан, захваченный своими мыслями, вскоре отстал от остальных; впрочем, он мало заботился о том, что могут подумать о нем другие. Ему страстно хотелось посоветоваться с кем-нибудь, излить душу, но он был один, совершенно один. Тристан вспомнил о христианском отшельнике, которого оруженосец привел к нему, когда он умирал; вот кого ему особенно недоставало теперь.

Витязь ехал, утратив всякую осторожность. Неожиданно три стрелы, одна за другой, просвистели около него, и он всей кожей ощутил, как они рассекают воздух. Тристан придержал коня, и принц Аэльрот выехал из-за деревьев ему навстречу. Ни печали, ни удивления не было в душе Тристана: внутренне он был готов к тому, что неизбежно. Повадкой Аэльрот напоминал ему опасного, красивого, плохо прирученного зверя. Искоса наблюдая за Тристаном, принц отшвырнул лук и приблизился.

– Я мог бы тебя убить, если бы захотел, – сказал Аэльрот. – Но я прицелился мимо, и знаешь почему?

Тристан молча глядел на него.

– Это она послала тебя? – спросил он наконец.

В глазах Аэльрота зажглась и погасла тусклая искра.

– О ком ты говоришь, Тристан из Лионеля?

– О той, – ответил витязь, – равных которой нет.

– Если ты имеешь в виду смерть, – отозвался Аэльрот, – то ты, пожалуй, прав.

Он выхватил меч. Тристан угрюмо смотрел на него.

– Я не буду драться с тобой, – сказал он.

– Боишься? – поддразнил его Аэльрот.

– Нет, – сказал Тристан. – Но я бы хотел понять.

– Что?

– Как ты мог сразить дракона, – сказал Тристан, – если дракон – это ты сам?

Аэльрот опустил меч. Уголки его губ дрогнули, складываясь в подобие улыбки, и принц принужденно рассмеялся.

– О чем ты, убийца Морхольта? Я уничтожил дракона и принес его чешую. Разве этого мало?

– Ты отрезал прядь своих волос, – сказал Тристан. – Поэтому никто не должен был видеть тебя. Мне следовало догадаться раньше, что никакого дракона нет; но я сам был орудием зла. Я знаю, это Эссилт велела тебе убить меня.

Аэльрот оскалился по-волчьи, весь подобравшись. Он не спускал глаз с Тристана.

– Я люблю ее, – проговорил он.

– И я.

– Вот как? – только и сказал Аэльрот.

– Я бы дал убить себя за нее, – проговорил Тристан. – Скажи: ведь она захотела этого?

Аэльрот в нетерпении дернул щекой.

– Ты можешь сражаться.

– Мне жаль тебя, – промолвил Тристан.

Быстрее молнии Аэльрот кинулся на него: вряд ли другие слова оскорбили бы его так сильно, как эти. Тристан увернулся; меч, описав дугу, вонзился в шею его коня, и Тристан рухнул в пыль. Но дикая жажда жизни, ведомая одним лишь воинам на краю гибели, заставила его подняться. Повинуясь ей, он выхватил свой меч.

Аэльрот, пришпорив лошадь, мчался на него; Тристан кинулся на землю и, перекатившись, ухитрился подсечь лошади поджилки. Всадник упал; Тристан бросился на Аэльрота, придавленного телом коня и потерявшего меч, но его противник выхватил из-за отворота рукава нож и метнул его Тристану в грудь.

Лес ожил, совсем близко послышались голоса и стук копыт. Аэльроту кое-как удалось подняться; Тристан, собрав все свое мужество, вытащил нож из раны – и, случайно взглянув на свои руки, он не узнал их, а когда узнал, слезы радости потекли у него по щекам. Он вновь был собой. Тристан ощущал свое лицо – оно было точь-в-точь таким, каким он помнил его. Тристан повернулся к Аэльроту; он забыл обо всем, он готов был благодарить своего противника за то, что тот ранил его, но Аэльрот уже кричал:

– Идите сюда! Здесь Тристан из Лионеля, убийца Морхольта! Держите его!

Тристан понял, что нельзя терять времени: всадники были совсем близко. Вот первый из них въезжает на поляну; Тристан бросается на него, и всадник барахтается на земле, а Тристан на его лошади уже скачет прочь во весь опор.

Тристан скрылся в лесу. Люди Аэльрота едва не настигли его, но он счастливо ушел от погони. Боль в груди то и дело давала о себе знать, да и измученный конь нуждался в отдыхе. Тристан, убедившись, что опасность если и не миновала, то на время отступила, расседлал коня и пустил его пастись, а сам промыл, как умел, рану и перевязал ее. Он не мог удержаться от того, чтобы не поглядеть на отражение своего лица в ручье; оно казалось и знакомым до боли, и непривычным – ведь Тристан за время своего пребывания в Ирландии успел обжиться в новом теле. Он глубоко вздохнул и развел руки в стороны. До чего же приятно было вновь ощущать, как под кожей наливаются силой молодые мышцы, чувствовать себя юным, здоровым и почти бессмертным!