Андрей Смирнов - Безумная роща

– Нет, в храме Бога Света, где я воспитывалась, имелись только отрывки из нее. Говорят, что подлинник и все полные копии были уничтожены, когда… когда погиб Агравис.

– Вовсе нет, миледи, у меня в замке имеется одна из копий – Агравис был моим другом, и подарил мне ее незадолго до смерти… Я никогда не мог понять, почему именно меня обвинили в его смерти. Кто-то убил Агрависа и всех его учеников. Ничего удивительного, что тут же со всей округи слетелись вороны, чтобы как следует попировать телами умерших. Но почему на меня возлагают за это ответственность? Разве Келесайн, Повелитель Молний, отвечает за те грозы, которые сейчас, может быть, бушуют в каких-нибудь далеких мирах и причиняют массу хлопот простым людям?… Впрочем, давайте оставим эту тему. А не попадался ли вам, случаем, один из трактатов Агрависа, посвященный…

Так, в беседе о высоких материях, они провели около получаса. Но было видно, что мысли Талианы бродят где-то далеко, и чем больше проходило времени, тем сильнее она казалась обеспокоенной. Под конец она не выдержала:

– Как вы можете с такой легкостью рассуждать обо всех этих отвлеченных вещах, зная, что через несколько часов лишитесь свободы, а вскоре, возможно, и самой жизни? Я люблю и поэзию, и философию, и историю, и прочие подобные дисциплины, но я не в состоянии сейчас разговаривать с вами о них. Я прихожу в ужас от одной мысли о том, что с вами сделает мой брат, когда обнаружит вас здесь, а вы ведете себя так, будто бы зашли приятно скоротать часок-другой за светской беседой. Кажется, что ваша судьба волнует вас куда меньше, чем меня.

– А почему вас волнует моя судьба? – Как будто с легким удивлением произнес Гасхааль. – Мы ведь не так долго знаем друг друга.

– Но достаточно, чтобы я поняла, что вы один из лучших людей, которых я когда-либо встречала, и мне будет очень жаль, если вы погибните так бессмысленно.

– Мне тоже жаль, но что делать? Все мы когда-нибудь умрем, даже те из нас, что воображают себя бессмертными. Я, по крайней мере, могу похвастаться хотя бы тем, что более-менее точно знаю время, когда это произойдет, а значит, окажусь внутренне готовым к сему событию.

– Но неужели совсем ничего нельзя сделать, чтобы его предотвратить?

– Говорю же вам: в этом мире заклятие снять невозможно.

– А если вы покинете его?

– Сам я не в состоянии этого сделать. Сейчас я еще, наверное, смогу сотворить волшебную дорогу, но не смогу даже и вступить на нее.

– А если кто-нибудь поможет вам, выведет вас на эту тропу?

Гасхааль помолчал, прежде чем ответить.

– Да… – Сказал он задумчиво. – Полагаю, что это может получиться. Я могу превратиться в птицу… А потом излечиться на своем Острове… Но видите ли, миледи, вот еще какое обстоятельство: в этом мире нет никого, кто захотел бы помочь мне, так что, боюсь, это не слишком удачная идея.

– Я с радостью помогу вам добраться до вашего Острова.

Гасхааль, услышав это, сильно помрачнел и нахмурился.

– Мне не хотелось бы ссорить вас с вашим братом, – сказал он. – Вряд ли он сильно обрадуется, когда узнает о том, что вы помогли мне избежать смерти.

– Ах, оставьте! Мы с ним и так уже давно в ссоре. Кроме того, я не собираюсь сюда возвращаться. Вы ведь не откажете мне в защите и покровительстве в ваших владениях?

– Вы всегда желанная гостья в моем доме, и можете жить у меня столько, сколько захотите, – сказал Гасхааль, поражаясь тому, как легко обвести некоторых людей вокруг пальца.

Он соткал волшебную дорогу, что простиралась за пределы этого мира и, превратившись в птицу, уселся на руку Талиане. Она же шагнула в сумрак, и волшебные двери закрылись за ее спиной, а когда по прошествии некоторого времени слуги и ученики Келесайна обнаружили ее исчезновение, то, конечно, не смогли найти ее, как не искали, и были вынуждены сообщить Келесайну, что не сумели уберечь его сестры. Хроники Рассветных Земель умалчивают, что сказал Лорд Келесайн на это своим ученикам и вассалам.

Поиски были продолжены, но ни к чему не привели. Однако по прошествии нескольких дней на землю прямо под ногами Повелителя Молний опустилась большая черно-серая птица.

– Талиана у меня, – каркнула ворона. – Не хочешь ли зайти в гости, шурин?

Келесайн сжег ворону молнией, однако отправился на Вороний Остров. Теперь следует рассказать о том, что было в это время с Гасхаалем.

Повелитель Ворон, достигнув своего Острова, на время оставил Талиану и стал изыскивать способ снять заклятие. Он призвал на Остров большое количество птиц и держал с ними совет об этом. Через некоторое время способ был найден, тем более что и заклятье сильно ослабело за пределами Эссенлера.

Талиану не напугал ни его замок, ни лес, окружавший цитадель – лес, где деревья были лишены листьев, а на каждой ветке сидело по вороне или по крупному ворону. Таких больших птиц она не видела никогда раньше. Они казались ей разумными, однако молчали, когда она пыталась заговорить с ними. Гасхааль запретил им общаться с девушкой, дабы она не узнала о том, что когда-то все они были людьми.

Талиане понравилось жить в замке Вороньего Лорда. Он притягивал ее, как притягивает к себе все темное и таинственное. Ее привлекали непонятные блестящие вещи, которыми полнились замковые комнаты. Ей забавляла огромная металлическая конструкция, установленная неподалеку от замка и чем-то напоминавшая боевую башню – правда, боевую башню весьма странных очертаний. Кроме того, ей нравилось подходить к самому краю Острова и заглядывать вниз, туда, где была одна пустота и бездонная тьма, высветленная лишь мирами, что следовали по своим невидимым путям, поднимались из хаоса и, соприкасаясь, проникали друг сквозь друга. Но более всего на Вороньем Острове и в высоком черном замке Талиане нравился сам Лорд Гасхааль.

Гасхааль позволял ей любить себя и думать, что испытывает к ней схожие чувства. Он никогда не говорил девушке о том, что давным-давно обменял все свои душевные слабости на Силу, и перестал быть уязвимым, а ведь любовь – высшая в числе слабостей, к которым склонно сердце, и наибольшая прореха в броне его.

Меж тем, на Вороний Остров пришел наконец Лорд Келесайн. Гасхааль принял его любезно и предложил поужинать, но Келесайн сделал вид, будто и не слышал этих любезностей.

– Где моя сестра? – Спросил он голосом в тысячу раз более холодным, чем поцелуй Ледяной Королевы. – Предупреждаю, если ее здоровью или чести был нанесен хоть какой-нибудь урон, ты горько пожалеешь о том, что вообще родился на свет.

– Вряд ли я пожалею о чем-либо подобном, – ответствовал Гасхааль, – потому что я никогда не рождался, а на свет я появился совершенно иным образом. Я принадлежу к тому же народу, что и твой знакомый, Тарнааль, Ангел-Страж, и жил в оболочке духа прежде, чем приобрел плотскую оболочку. Однако по твоему лицу я вижу, что тебя сейчас не очень-то волнует история моего происхождения. Предлагаю обсудить эту историю в какой-нибудь другой раз. Относительно же твоей сестры скажу лишь, что я не чинил ей никаких обид и в мыслях не держал как-либо препятствовать ей, буде она захочет покинуть мои владения, однако желания ее были иными, и я не мог отказать ей в гостеприимстве. В истинности моих слов ты сможешь сей же час убедиться сам, поскольку я не имею ни малейшего желания препятствовать вашему свиданию – напротив, я желаю, чтобы ты как можно скорее удостоверился в ее благополучии и оставил свой воинственный тон.