Андрей Смирнов - Безумная роща

Келесайн увиделся с сестрой и имел с ней долгую беседу. Он уговаривал ее как можно скорее покинуть замок Гасхааля и расписывал ужасы и жестокости, которые тот творил с людьми, стоявшими у него на пути, или даже просто так, ради забавы, но Талиана не верила ни одному его слову. Она требовала доказательств, а когда он предоставлял их, утверждала, что все они неубедительны. Она доподлинно знала о Гасхаале так мало, что заранее отвергала любое обвинение в его адрес. Бесчинства, о которых повествовал ей Келесайн, казались ей всего лишь нелепыми сказками.

– Какой смысл, – спрашивала она, – могущественному магу описанным тобою образом поступать с теми, кто не сделал ему ничего дурного? Жестокость происходит от невежества и страха, а чего бояться Обладающему Силой? Еще меньше можно заподозрить Гасхааля в невежестве. Он, возможно, умнейший из людей и бессмертных, с которыми я когда-либо беседовала, и очень тонкий знаток душ. Он так точно чувствует чужое настроение, так полно умеет сопереживать, что мне кажется немыслимым, чтобы он захотел причинить кому-нибудь боль – ведь ему самому будет больнее, чем его жертве. Брат мой, завистники оболгали его перед тобой, и он невиновен во всех преступлениях, которые ему приписывают.

И увидел Келесайн, что велика ее любовь, и ничем невозможно переубедить ее, да и стоит ли переубеждать, и открывать глаза на горькую правду? И, покинув сестру, снова отыскал он Гасхааля.

– Убедился ли ты, что я не солгал тебе? – С любезной улыбкой спросил его Повелитель Ворон. – Нашел ли ты свою сестру пребывающей в счастии и радости, или же она – жертва, томящаяся в глубочайших подземельях моего замка, а я сам – главный палач ее?

– Будь верным последнее, – сказал Келесайн, – твой замок уже был бы превращен в дымящиеся руины. Однако я вижу, что ты нашел ловкий способ уберечься от моего гнева.

– Но не от мести прочих могучих воителей, жаждущих покарать меня за смерть одного глупого звездочета и еще за пару-тройку подобных нелепых историй. Когда вы назначали день осады моего замка? Тогда, когда более-менее постигните магию Эссенлера и отхватите от стихий этого мира кусок пожирнее?

– Осады не будет, – тяжело сказал Келесайн. – В том даю тебе мое слово.

– Так же я желал бы, чтоб мне не чинили препятствий в исследованиях волшбы нового мира.

– Не много ли ты просишь, Вороний Лорд?

– Не много, и я не прошу, а извещаю тебя о своих… интересах. Или, может быть, ты желаешь единолично владеть магией Эссенлера? Но если это так, для чего ты привел туда столько посторонних? А если не так, отчего ты не желаешь делиться с будущим своим родственником?

– Хорошо, – сказал Повелитель Молний. – Я принимаю твои условия. Мои же условия таковы: Талиана должна быть счастлива. Посмей только разочаровать ее, предать ее любовь, как-нибудь обидеть ее, и ты пожалеешь о том, что появился на свет – каким там бы странным и необычным способом ты не проделал это.

Сказав так, Келесайн Майтхагел покинул Вороний Остров и известил своих союзников о том, что война с Гасхаалем откладывается на неопределенный срок, и возможно даже, не состоится вовсе.

Рассказывают, что некогда один из Обладающих Силой, а именно Гасхааль, владелец Вороньего Острова, гулял по волшебным дорогам, что связуют все существующие миры между собой. И вот, свернув на одном из наиболее широких перекрестков, на обочине дороги он увидел большую металлическую машину, прогрызавшую себе дорогу сквозь сумрак. Заинтересовавшись, Гасхааль подошел ближе. Двигалась машина медленно, вибрировала и гудела, и была окружена оболочкой невидимых чар, которые поддерживали ее, не давая упасть в хаос. Несложными были те чары, хотя и поддерживались немалой мощью. «Не оставляет сомнения, – подумал Гасхааль. – Что сотворил их недоучка, каким-то образом прибравший к рукам чрезвычайно мощный источник волшебной силы. Какая удача, что я первым натолкнулся на эту машину! Обязательно надо выяснить, из какого мира она была отправлена в путешествие по сумраку.» С этими мыслями он несколько раз обошел железное изделие – оно же за это время едва-едва продвинулось еще на несколько футов. Подобрать отмычки к примитивным чарам, окружавшим машину, было для Гасхааля делом несложным, однако, занимаясь этим, он сделал еще одно открытие. Оказывается, внутри машины имелись значительные пустоты, в которых передвигались люди: предположительно, рабы, поставленные колдуном присматривать за машиной, чистить ее, и, возможно, время от времени подпитывать окружающие ее чары обрядами и жертвоприношениями. Тогда Гасхааль тоже решил проникнуть внутрь и доподлинно узнать у рабов, где находится убежище их господина. Он прошел сквозь чары и вскрыл одну из запертых дверей, что вели во внутренности машины. Необычным образом ответила на это машина – когда Гасхааль шагнул за порог, встречен он был пронзительными воплями, издать которые человеческому горлу было бы затруднительно, а то и вовсе невозможно, и сверканием красных и белых огней. Осмотревшись, Гасхааль обнаружил, что внутри машина подобна большому дому со многими комнатами и коридорами. Внутренние ее стены также были сделаны из металла, однако их покрывало нечто наподобие белой кожи, но твердой, как камень. Также Гасхааль увидел, что обе части коридора, в котором он очутился, перегорожены металлическими барьерами, хотя прежде, когда он выбирал дверь, в которую можно было бы войти, ни одного из этих двух барьеров за ней не было.

– Невежливо запирать дверь перед носом у гостя, – промолвил Гасхааль и посредством волшебства сломал один из барьеров. За ним он увидел такой же коридор, как и тот, в котором он находился, но также заметил, что на некотором расстоянии с потолка начинает опускаться еще один барьер. Внимательно осмотрел Повелитель Ворон этот коридор, подозревая тут какую-нибудь хитрость, потому что глупо закрывать третью дверь перед тем, кто без всякого труда проник сквозь две первые. Однако ничего не нашел он, за исключением странной коробки под потолком, имевшей с одной стороны короткую круглую трубу, в полости которой помещалось круглое же стекло. Загадочной показалась Гасхаалю эта коробка, ибо в какую бы сторону не шел он, она поворачивалась за ним следом. Гасхааль снял ее с основания, к которому она крепилась, и оборвал тянувшиеся за ней гладкие веревки, которые мешали ему подробно рассмотреть коробку. Однако как только он проделал это, погасли красные и зеленые огоньки, горевшие неподалеку от круглой трубки. Повертев коробку и так и сяк и не найдя в ней никакого явного смысла или скрытого волшебства, Гасхааль положил ее обратно на основание, с которого снял, и двинулся дальше.