Евгений Малинин - Час Черной звезды

— Около года назад в Край к Всеславу приехали вожаки окрестных стай. Гуляли, пировали, а когда пришло время разъезжаться, князь решил устроить прощальный пир. А перед пиром — воинскую потеху, бой мечников. Кто-то из гостей князя предложил перед этим боем провести поединки княжичей, живших и учившихся в княжеском замке, а дамой этого турнира стала Лада. Юсут — княжич из стаи южных ирбисов был самым сильным из всех гостивших в замке княжичей и, конечно же, рассчитывал на победу. Так и вышло. Лада должна была вручить победителю награду — меч, а Юсут начал требовать, чтобы дама турнира еще и поцеловала его… Тогда княжна выставила своего бойца — меня.

— Тебя?! — в очередной раз изумился Выжига.

— Она подглядела, как я занимался со Старым и Скалом, — пожал плечами Вотша.

— И ты дрался на мечах с многоликим?! — недоверчиво спросил Выжига.

— И победил его… — заявил Вотша. — Княжна вручила мне меч и… поцеловала меня!

Целую минуту Выжига смотрел на Вотшу округлившимися от изумления глазами, а затем недоверчиво покачал головой.

— Дочь вожака стаи поцеловала извержонка?.. Ну, ты ври, да не завирайся! Такого вообще никогда не может быть!

Однако Вотша не стал доказывать Выжиге свою правоту, вместо этого он просто закончил свой рассказ:

— Отец Юсута, вожак южных ирбисов, потребовал, чтобы Всеслав отдал меня ему, потому что я вроде бы опозорил его сына. Но Всеслав решил заточить меня в подземелье своего замка… Навсегда!.. Вот тогда я и сбежал. В ту же ночь, в то время как меня уже искали…

Он помолчал несколько секунд, а затем едва слышно поинтересовался:

— Ну, и как ты считаешь, достоин я того, чтобы многоликие охотились за мной по всему Миру?!

Выжига оторвал от краюшки кусочек хлебного мякиша, покатал его между пальцами, кинул в рот, задумчиво прожевал, а потом, взглянув в глаза Вотше, ответил:

— Вполне!.. Если то, что ты рассказал, — правда!..

— А зачем мне тебе врать? — пожал плечами Вотша.

— Врать тебе действительно вроде бы незачем… — протянул Выжига и после секундной паузы поднялся с места. — Ладно, я пойду, попробую поточнее разузнать, что собираются делать многоликие, а ты здесь… отдохни. И не волнуйся, ночью я выведу тебя за городскую стену, а уж там ты сам думай.

После того как Выжига выбрался из подвала и прикрыл за собой крышку, Вотша вдруг почувствовал, что смертельно устал. И виной этому было совсем не то, что ночью он почти не спал, что ему пришлось разгружать повозку и таскать вещи труппы, — это был результат того психологического напряжения, которое обрушилось на него, когда он узнал, что его разыскивают многоликие. Он улегся на кровать, не сомневаясь, что заснуть ему не удастся, но… заснул, почти сразу и беспробудно, словно его сознание рухнуло в бездонную черную яму. Он не видел снов, не ощущал окружающего мира, он для этого мира почти умер!

Вернувшийся к вечеру Выжига долго тряс Вотшу за плечо, пока тот не вынырнул из беспробудного сна и не разлепил веки. Увидев, что его гость наконец-то проснулся, конопатый воришка отошел к столу и с уважением проговорил:

— Ну, у тебя и нервы!.. Если бы меня разыскивали трое многоликих, я бы глаз не мог сомкнуть, а ты дрыхнешь, словно это не твои проблемы.

— Ты лучше скажи, — перебил его Вотша, садясь на постели, — удалось ли тебе узнать еще что-нибудь о тех трех многоликих?

— Значит, так, — начал рассказывать Выжига, присаживаясь за стол, — они действительно ищут молодого изверга, грамотного, знающего наречия нескольких, в том числе и западных, стай. Вот только ищут они его без… злости, без остервенения… Доброжелательно ищут…

— Что значит — доброжелательно? — не понял Вотша.

— То и значит, что если они его найдут, зарежут не сразу, — усмехнулся Выжига. — А может быть, и совсем резать не будут. Так что ты, Бамбарей, подумай, может быть, тебе просто сдаться?..

Вотша отрицательно покачал головой и раздумчиво ответил:

— Нет, Выжига, добра мне от многоликих ждать не приходится, особенно от южных ирбисов. Либо прикончат, либо в подземелье бросят.

— Смотри, — пожал плечами Выжига, — дело твое…

— Какое время на дворе? — спросил Вотша.

Конопатый почесал нос и подмигнул своему гостю:

— Скоро отправимся, час Вепря кончается!

— Та-а-а-к!.. — протянул Вотша. — Я тебе не говорил… Прежде чем уходить из города, мне надо наведаться на постоялый двор…

— Зачем?! — насторожился Выжига.

— Забрать кое-что…

— Откуда забрать?! — еще больше насторожился Выжига.

— Меч у меня под дном нашей повозки спрятан! — после секундной паузы признался Вотша. — Тот самый, что мне после победы над Юсутом Лада вручила!

Выжига присвистнул, а затем проговорил с легким упреком:

— Что ж ты мне раньше-то не сказал, я бы его днем вытащил и сюда принес!

— Да?.. — усмехнулся Вотша. — И как бы ты с такой вещью через город шел?!

— А это не твое дело! — усмехнулся в ответ Выжига. — Я и не такие… вещи через весь город таскал.

Вотша почесал затылок и, почти извиняясь, проговорил:

— Может, ты и прав, да только сейчас что об этом толковать.

Выжига согласно кивнул и сосредоточенно спросил:

— Есть будешь?

Вотша отрицательно помотал головой:

— Дела надо делать натощак.

И снова Выжига одобрительно кивнул.

— Тогда пошли?..

— Пошли!

Они выбрались из подвала, пересекли сарай и вышли во двор, в ночь, в темень часа Волчьей звезды.

Выжига вел Вотшу совсем не тем путем, каким его привел к воровскому притону маленький оборвыш. Они бесшумно скользили меж стен спящих домов, узкими кривыми переулками, превращавшимися порой в странные, страшные, слепые щели, погруженные в вечную, неизбывную темень! И когда Вотша уже совсем потерял способность определить направление движения, Выжига вдруг остановился и, взяв его за руку, зашептал:

— За этим забором тот самый двор, где ты нас с Цедрой повязал. — Вотша не видел никакого забора в накрывшей их кромешной тьме, но не перебивал своего проводника. — Заберешь свой меч и сразу обратно, нам надо успеть уйти из города до смены караула на стенах.

Вотша машинально кивнул, хотя понимал, что его кивка никто не увидит.

Между тем Выжига отпустил его руку, чуть слышно покряхтел, и вдруг перед Вотшей открылась неширокая светлая щель.

— Давай! — скомандовал конопатый вор.

Вотша быстро протиснулся в эту щель и огляделся. Он находился рядом с новой конюшней постоялого двора «У трех ослов». Двор, после тех проулков, которыми прошел Вотша, казался ярко освещенным. Находившаяся в последней четверти луна и усыпанное звездами небо заливали его мягким, чуть туманным светом, словно приглашая Вотшу прогуляться через двор к стоявшему в противоположном углу сараю, где стояла повозка труппы, волы и лошадь дядюшки Прока. Однако Вотша двинулся в обход, прячась в тени высокого забора и оглядывая пустой притихший двор, обставленный темными стенами спящих строений. И только одно окно светилось в этом дворе — крайнее справа в первом этаже главного трехэтажного здания.