Сергей Волков - Владыки Земли

«Н-е-ет…», — тихо ответили горы.

«Широкий коридор, как у Седых в Лысой горе?»

«Н-е-ет…», — вновь прошептали камни.

«А может, это… лестница со ступенями, как у Веда в Звездной Башне?»

«Да…», — прошелестело в ушаха у Луни, и тут он ясно увидел, с закрытыми глазами увидел — и ступени, и вход, запертый скалой, и Приметный Камень, вон там, сбоку…

— Луня! Сомлел, что ли? Вставай, Олла тут пещеру отыскал рядом, ночевать пойдем! — негромкий голос Шыка вывел Луню из морочного тумана, и парень удивленно завертел головой — спал он, что ли? А может, взаправду, с горами разговаривал?

— Щась я, дяденька! Ага, за камень сбегаю — и иду! — кивнул волхву Луня, скривился от боли в сломанных ребрах, поднялся, и держась за скалу, пошел туда, где привиделся ему Приметный Камень.

Вот он, и впрямь на месте — угловатый, словно люди тесали. Луня пнул камень ногой, и вдруг с глухим рокотом скала начала заваливаться на бок, падать, открывая еще более темный, чем окружающая ночь, зев подгорного хода.

Когда скала начала двигаться, гремы и Зугур схватились за оружие, изумленный Шык аж присел, непонимающе глядя вниз, в возникшую черноту, а Луня, герой героем, выбрел на негнущихся ногах из-за темной скальной туши и стараясь быть как можно беспечнее, сказал:

— Вот он, ход-то! Можно идтить, дяденька!

Узкий проход и впрямь вел к Реке Забвения, к колдовскому Ортайгу, это доказал обломок посоха, едва не утянувший Оллу вниз по крутым ступеням. Шык только всплескивал руками, глядя на Луню — и как учуял-то, стервец! Зугур, глянув в подгорную черноту, сразу сник — вагас терпеть не мог воды, леса, гор, а уж про подземелья и говорить нечего. Степь, широкая, привольная, зеленая степь — вот место, где должен жить человек! Должен, если ему не мешают…

Запалив факел, Шык первым шагнул вниз по выщербленным каменным плитам. Колеблющееся желтое пламя осветило уходящий в таинственную, сумрачную глубину проход, и неровные края ступеней, убегающие, казалось, в самое сердце земли.

Пламя осветило и кем-то высеченный на камне стены слева от входа знак — четыре переплетенных гранями треугольника.

— Единство четырех стихий — огня, воды, камня и ветра. — пробормотал себе под нос Шык: — Вона что! Не иначе как какую-нибудь пакость породит это единство! Что ж, поживем-увидим…

Долго, бесконечно долго спускались трое путников и трое гремских старейшин вниз. Инг с воинами остался по приказу Оллы наверху — нечего простым мужам делать на берегах Ортайга, да и вход охранять надо надежно.

— Не уж-то гремы тесали эту норищу? — удивленно спросил Шык у Оллы, едва они спустились на десяток ступенек вниз. Грем отрицательно помотал головой:

— Нет, о Шык, это дорога богов и мудрых, лишь они могут ходить к Ортайгу, ими и проложен ход.

— Зачем же богам ступени? — удивленно и не очень почтительно глянул на Оллу волхв.

— Того мне не ведомо! — торжественно откликнулся старейшина, для которого спуск в святые для каждого грема места стал настоящим таинством.

Луня, опираясь на руку Зугура, шагал по стертым ступеням, закрыв глаза — мельтешащее пламя факелов утомляло. Ступени шли с четкой разницей в треть шага, так что ни оступиться, ни упасть сын лучшего охотника во всех родских лесах не боялся — он привык ходить по лесу ночью в полной тьме.

Луня СЛУШАЛ. Нет, не разговоры Шыка с Оллой на тарабарском гремском языке, и не ворчание враз покрывшегося испариной Зугура о том, что недостойно столь славным мужам, как они, ползать под землей, ровно червям. Луня слушал голоса гор, шепот камней, стоны сбитых ступеней под ногами, плач сочащихся по трещинам каменных вод, тихий вой песка в заповедных пещерах, где никогда не ступала нога человека, и грозный, грохочущий, но где-то очень-очень далеко отсюда, рев Карающего Огня, что ярится в недрах земных.

Наконец каменная лестница кончилась, и люди вышли на ровную полукруглую площадку у ее изножья. Факела ненамного рассеивали подгорный мрак, и Луня сначала даже не понял, что вокруг них застыла совершенно гладкая, черная, непроницаемая и не дающая бликов поверхность воды. Река Забвения, колдовской Ортайг…

Олла и двое его седовласых спутников опустились на колени, хором тягуче приветствуя черные воды. Шык, Зугур и Луня тоже поклонились колдовской реке, величайшему чуду Ледяного хребта и главной святыне гремского народа.

Потом Олла обратился к волхву:

— Вот мы и у цели! Отсюда воды Ортайга неспешно движутся на восход, и как говорят наши саги, там исчезают под последней вершиной Ледяного в Бездонной Чаше. Это ваш путь, но скажи мне, о Шык, как же вы собираетесь плыть по колдовской реке?

Волхв, затаив в усах улыбку, вместо ответа кивнул Луне:

— Давай-ка, доставай Саккатт Вокуи да не забудь нужных слов, чародей Луня!

Ученик волхва достал из пришитого под рубахой кошеля маленький кусочек коры с воткнутой в середину щепочкой, положил его осторожно на застывшую у самых ног черную воду, поднял руки и торжественно произнес:

— Этьик — кыык… Эча — уна!

Произнес — и замер, глядя во все глаза — что будет? Некоторое время ничего не происходило, а потом вдруг словно лесным ветерком повеяло в застоявшемся пещерном воздухе. На миг всем послышался шелест листьев, далекое пение птиц, журчание ручейка и звонкая песенка на непонятном языке. И тут же кусочек коры начал с треском расти, в длину и вширь, торчавшая вверх щепочка упала и вот уже на зарябившей воде чуть заметно покачивается небольшая, в пять шагов длиной, лодка из древесной коры с удобным, двухлопастевым веслом, лежащим поперек.

Луня только присвистнул — вот так Вокуя-замарашка, вот так Саккатт! Гремы зашептались удивленно, Олла благоговейно поднял руки вверх:

— Саги оживают на наших глазах, братья! Дивное диво мы увидали! Конь Вод создан был колдовством юного отрока и готов он для плавания по Ортайгу, не топит челн колдовская река! Спасибо богам за это!

В миг прощания Шык, по гремскому обычаю положив обе руки на плечи Оллы, торжественно сказал:

— Великую вражду испытывали раньше наши народы! Но в час беды, в час Великого Лиха и помощь, что получили мы от вас, гремы, оказалась великой! И предвижу я, что если удасться нам сполнить замышленное, то потом, в далеком будущем, ваши и наши потомки еще не раз будут помогать друг другу. Благи дарю я вам, о гремы, и надеюсь, что доведется нам еще свидеться на этой земле!

Вслед за Шыком с гремами попрощались и Луня с Зугуром. А потом волхв первым ступил на качающийся челн из коры, подхватил весло и сел на корме, следом за ним с опаской и неуклюже уселся в середине Зугур, и последним, с факелом в руке, устроился на невысоком носу Луня.

Гремские старейшины вскинули руки в прощальном приветствии, Шык свистнул, взмахнул веслом, и утлый челн заскользил по черной глади воды. Вскоре три высокие, седовласые фигуры гремов растаяли в подгорном мраке.