Сергей Волков - Владыки Земли

Давно уже прошли и забылись первые дни плавания по колдовской реке, «дни отдохновения», когда челн неспешно скользил по темной глади, а Шык изредка погружал двухлопастевое весло в воду, посылая его вперед.

Теперь, перенасладившись бездельем и устав от медленного волочения по водам Ортайга, путники разрубили весло на два коротких, и гребли по двое, упираясь что есть мочи. Из коры сотворенная, утлая и невзрачная, их лодчонка мчалась теперь вперед, словно рысящий арпак, так что сидящему впереди с факелом приходилось то и дело поправлять его — потоки воздуха сбивали пламя.

Шык в редкие мгновения передыха доставал Чертеж Земель, прикидывал и соображал, сколько они уже проплыли, сколько еще осталось, и сколько прошло времени с того момента, как в сопровождении гремских старейшин путники спустились по каменным ступеням к колдовской реке.

По любому выходило, что свистун шел к концу, и вскоре, через три-четыре дня, вступит в свои права березозол. Конечно, в здешних, лежащих наверху северных землях еще снежно и холодно, но время тем и странно, что иногда плетется, словно собака за пьяным хозяином, а иногда — летит вперед, словно ярый ястреб, бросающийся на перепелку. Надо, надо было спешить, и Шык, не смотря на недовольное ворчание Зугура, сокращал ночевки, подгонял своих спутников за едой, и гнал, гнал утлое суденышко — быстрее, быстрее, быстрее…

Как-то вечером, хотя в здешнем мраке вечер для Луни был лишь словом, означающим, что еще один день пути подошел к концу, Шык, как обычно, вынул из своей чародейной котомки порядком истрепанный Чертеж, подсел к факелу и после недолгих раздумий и бормотаний обрадовано шлепнул ладонью о колено:

— Хвала богам! Ну, други, готовьтесь — завтра-послезавтра конец нашему плаванию подземельному!

Зугур, радостно осклабившись, начал разматывать лезвия секиры, потом потянулся за правильным камнем — если здесь, в глухих и темных глубинах гор, путникам никто и ничто не угрожало, то наверху, в привычном и опасном подсолнечном мире, оружие должно быть под рукой, и оружие справное…

Луня, глядя на побратима, тоже полез за оселком, но в отличии от Зугура, ширкал им по лезвию меча и кинжала вяло, без войского азарта. Луню гложило предчувствие беды, чего-то ужасного и опасного, и это что-то таилось в безжизненных на первый взгляд подземельях, спрятавшись и выжидая. Ученик волхва никак не мог забыть свой морок, видение, что посетило его, когда он в беспамятстве лежал во влотовской расщелине — багряные зраки из подгорного мрака.

Но, с другой стороны, вот уже вроде и плаванию конец, а ничего плохого, если не считать Зугуровой воркотни, с походниками не случилось. Может, пронесет? Может, насланы были лишь волею злой Видьи, богини ночных кошмаров, те видения? Луня не знал ответа на эти вопросы, но на всякий случай рассказал своим спутникам о жутких горящих гляделках, что вспыхнули во мраке перед утлой чудинской лодочкой…

Шык, услыхав рассказ своего ученика, всерьез опечалился, некоторое время молча сидел, глядя на пламя факелка, потом повернулся к Луне и точащему секиру Зугуру:

— Вот что, други! Когда готовились мы спускаться вниз по каменной лестнице, у входа, что Лунька отворить сумел, увидал я на стене начертанный знак — четыре сплетенных промеж себя треугольника. Означает этот знак единение четырех стихий, четырех земных основ — воды, огня, камня и ветра. Кто и когда начертал его — про то гремы не знали, как не знаю и я, но могу сказать одно: если единение это свершилось, от него рождаются такие чудовища, что могут весь мир погубить… Не такого ли ворога видал ты во сне, Луня?

Ученик волхва лишь пожал плечами, а Зугур, отложив секиру, внимательно поглядел во тьму и буркнул:

— Чего пугать-то, волхв? Чему быть… И так понятно, что в этой крысиной норе должна быть какая-нибудь погань. Поглядим!

К середине следующего дня путники услышали далекий рокот и шум.

— Чаша! — торжественно объявил Шык: — Луня, гляди в оба, по левому берегу должен выход появиться, кабы не пропустить! Сколь факелов-то у нас осталось?

— Десяток еще, дяденька! — отозвался Луня с носа челна.

— Добре, запали пару, чтоб светлее было!

Два факела высветили низкий свод русла Ортайга, отвесно уходящие в черные воды каменные стены, но пока никакого намека на выход из подземелья не было видно. Луня, чувствуя дрожь во всем теле от напряжения, вглядывался во мрак, а лодочка стрелой летела вперед, и шум от низвергающейся в Чашу воды становился с каждым мигом все слышнее и слышнее.

Так прошел день. Ортайг заметно ускорил свое течение, и к вечеру Шык решил, что безопаснее будет вовсе не спать:

— А ну как утянет ночью в Чашу, и все, конец нашему походу! Терпеть будем, други, после отоспимся!

— Ага, на том свете, не иначе!.. — проворчал Зугур, и потянул из-под себя шубейку — с приближением к Чаше в подземелье стало заметно холоднее.

— Вон он! Вон выход, вижу! К берегу давайте! — закричал вдруг Луня, углядев в сплошной каменной стене по левую руку темную арку. Шык и Зугур дружно опустили весла в черную воду, направляя лодку туда, куда указывал Луня, и тут, перекрывая уже явственно слышимый шум воды, низвергающейся в чашу, раздался громкий и противный скрип и скрежет, словно кто-то тянул каменную глыбу по приречной гальке.

— Ну вот и оно, началось! — пробормотал Шык, вертя головой и тщетно пытаясь разглядеть что-либо во мраке, а Луня и Зугур застыли, будь-то бы пораженные громом, настолько необычным, громогласным и ужасным оказался идущий отовсюду и в то же время ниоткуда каменный скрип.

Вдруг гладкую поверхность Ортайга покрыли невесть откуда взявшиеся волны, ровные и частые. Челн закачался, впереди, в темноте, что-то плеснуло, раз, другой, третий, и тут же наступила тишина!

Пропал ровный далекий рокот воды, исчез противный и страшный скрип, моментально улеглись волны. Челн, до этого довольно быстро влекомый течением, почти остановился. Путники удивленно переглянулись, потом Зугур, кивнув вперед, спросил:

— Ну и чего? Поплывем, что ли? До выхода-то…

— Нету выхода! Сгинул выход, дяденька! — возбужденно перебил Зугура Луня, указывая факелом вперед: — Гляньте-ка! Только что было видать его, а теперь — пропал! И туман какой-то…

Действительно, из темного мрака впереди на встречу челну поползли космы зеленовато-сизого тумана, неровные, изломанные и жуткие.

— Ну, други, не иначе, конец это! — с дрожью в голосе негромко сказал Шык: — Лунька, помнишь, я тебе говорил, что Великий Ход ближе к Ледяному хребту провести нельзя, потому как чародейный туман там с гор сползает? Ну вот, похоже, это тот туман и есть…

— Убьет он нас, а, волхв? — хрипло спросил Зугур, на всякий случай сжимая верную секиру.