Ирина Баздырева - Увидеть Мензоберранзан и умереть

Приняв задумчивый вид Ники за страх и сомнение в своем возлюбленном, менестрель начал говорить с еще большим пылом и убеждением.

— Вам нечего опасаться. Со мной, имея чудный голос и несравненную красоту, вы никогда не пропадете и не испытаете нужды. Ваш дроу не найдет нас. Мы будем путешествовать и петь вместе и если, все же, нечестивый эльф предъявит на вас свои права, у меня найдутся влиятельные покровители, кои сумеют защитить вас от него. Но прежде я отведу вас к магу, который снимет с вас наваждение, наложенное им, и вы сами увидите на краю, какой пропасти вы были, и от которой мне посчастливилось отвести вас.

Он замолчал, смотря на Нику в ожидании ее ответа.

— Вы говорите, что много путешествовали и многое повидали, сэр Джеромо? — после непродолжительного молчания, спросила Ника.

— О, да! Так и есть! — тот час же подтвердил менестрель, видя, что девушка, явно склоняется к тому, что бы довериться ему. Как же хорошо он знал женщин и как же предсказуемы они все были, даже скучно становится, право слово.

— Вы не слышали ничего о маге по имени Зуфф?

— Зуфф… Зуфф, — озадаченно пробормотал про себя менестрель, соединив кончики пальцев и поднося их к полным губам, он силился вспомнить, хоть кого-то под этим именем, хмуря высокий чистый лоб. — По-видимому, сей маг из далеких заморских стран раз у него такое необычное имя. Вы полагаете, что только он способен снять с вас заклятие дроу? Но, я мало, что могу сказать о магах, поскольку стараюсь, как можно меньше иметь дел с ними. Вот если бы сей господин был менестрелем… Вы меня понимаете? Но…

Тут он взглянул на Нику исподлобья так, как до этого смотрел Дорган на молодую женщину поднесшую ему кубок с вином.

— Будет ли мне позволено узнать имя моей прекрасной госпожи?

— Меня зовут Ника. Просто Ника.

— Ника? — улыбаясь, переспросил менестрель. — Какое необычное, очаровательное имя. Очевидно, оно что-то означает?

— Оно означает — победа.

— О, понимаю, — вздохнул менестрель. — Победу над грешными мужскими сердцами.

Ника пожала плечами. Пусть думает, как ему заблагорассудиться, у нее не было никакого желания разубеждать его в чем-то. Но Джеромо, видимо уловил ее настроение и быстро свернул разговор на другую, интересующую ее тему.

— Однако мне известен некий маг, который мог бы помочь вам в ваших поисках, как и снять с вас заклятие дроу. Он живет в Иссельрине, при дворе тамошнего герцога, который особо покровительствует нашей братии странствующих менестрелей. Каждые три года он устраивает при своем дворе состязания певцов, щедро награждая самого достойного из них.

— Давно вы встречали этого мага?

— Не думаю, чтобы он отдал свою душу Вседержителю, после того как я видел его в последний раз, — рассмеялся Джеромо и задумался. — Кажется, это было на день святых Липина и Костелло. Да, да. Я это очень хорошо помню, потому что пел тогда на площади, у ратуши Иссельрина всю ночь.

— Ах, господин Джеромо — раздался рядом нежный, чуть капризный девичий голосок — Когда же вы начнете петь нам ваши песенки? Мы никак не дождемся. Вон и Боб уже выдохся дуть в свою волынку.

Возле них остановились две девушки. В их косы были искусно вплетены цветы. Говорила та, что побойчей, с белокурыми волосами, голубыми глазами и пухлыми губками, круглая и аппетитная пышечка с бойким язычком. По-видимому, ей прощалось все, что бы она ни сказала, а поболтать она явно любила. Вторая девушка держалась чуть позади, смущенно теребя свою косу. Она была выше своей подружки и явно уступала ей в темпераменте, но по ее мимолетному напряженному взгляду на менестреля, было заметно, насколько глубоки ее чувства. Ника украдкой глянула на Джеромо: догадывается ли он, что стал предметом обожания и грезой первой девичьей любви. Или это ему уже не интересно?

— Я непременно спою для вас, милочка. Однако, вы же понимаете, что я не могу быть настолько грубым, что бы оставить без внимания госпожу, что развлекала вас до меня, что было бы грубо и неучтиво с моей стороны.

— Ну, что вы, господин Джеромо, я не посмею лишать вас вашего заработка, а добрых людей удовольствия слушать вас. К тому же, я тоже была бы не прочь услышать пение самого Джеромо Прекрасноголосого.

— Ваше желание будет выполнено сей же час, — и менестрель поднялся, подхватив свою лютню.

Выйдя на середину полянки, на которой отплясывали, смеясь и толкаясь и стар и млад, он принял эффектную позу и, пробежав пальцами по струнам, начал петь задорную озорную балладу, чистым бархатистым голосом. Ника с нахлынувшей на нее острой тоской, подумалось, что для их студенческой поп-группы Джеромо был бы сущей находкой, хотя для студента он был староват. Среди танцующих, она замтила рыжеволосую головку Ивэ и белоснежную гриву Доргана. Нике, рассчитывавшей просто посидеть и послушать Джеромо Прекрасноголосого, пришлось расстаться с иллюзией, что ей выпала спокойная минутка, в которую она сможет обдумать то, что ей рассказал менестрель. К ней начали подсаживаться женщины и девушки, оставшиеся без пары и те, кому просто хотелось отдохнуть от танцев и послушать песни о любви. Пришлось Нике снова браться за свою лютню. Сперва ее попросили спеть «у беды глаза зеленые», потом еще «такую же песенку про любовь» и она спела «любовь и смерть, добро и зло…». Она пела негромко, что бы не сбивать танцующих и не мешать Джеромо. Довольно было и того, что ее слышал, собравшийся вокруг нее кружок, горячо сочувствующих ее пению, слушательниц. Они просили ее петь еще и еще и непременно о любви, подливая в ее кубок малинового вина, разбавленного ключевой водой.

В какой-то момент, к ее расстроенно тренькавшей лютне, присоединился чистый звук наигрыша другой лютни и ее, чуть хрипловатое пение, подхватил сильный голос, повторявший за ней слова, с непередаваемыми нотками обольщения.

Подняв глаза, Ника обнаружила, что танцы уже закончились, по той простой причине, что Джеромо, оставив танцующих, подошел к ней и теперь, стоя рядом, подпевал ей, схватывая мелодию и запоминая слова песни, буквально, на лету.

— Теперь веду я, а вы подпеваете мне, моя госпожа, — склонившись так, что она чувствовала его дыхание на своих волосах, шепнул он ей.

Он запел и Ника, нервничая, старательно подыгрывала ему на своей лютне, понимая, что не может запомнить слов его песенки с такой же легкостью, как это делал он, напевая мелодию, услышанную им только что. Стараясь поспеть за ним и сделать все правильно, она не спускала с Джеромо глаз, подпевая ему. Он немного снисходительно улыбался, замедлял темп. От напряжения она так утомилась, что ей казалось, что она только что, одна выгрузила целую телегу с мукой.