Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – гауграф

Приблизившись, я рассмотрел, что никакое это не пятно, а исполинская каменная труба в земле, вертикальный тоннель диаметром в пятнадцать-двадцать локтей. Стены абсолютно гладкие, как отполированное стекло, хотя из камня, нелепый продукт высокой технологии Средневековья. Такие вещи просто не могут быть в развитом мире, где все уменьшается, миниатюризируется и становится практически невидимым.

– Возвращаемся? – безнадежным голосом спросил за нашими спинами сэр Герцлер.

Я поперхнулся теми же словами, если и он предлагает то, что собирался сказать я, то надо поступить наоборот. А Тамплиер, словно прочитав мои мысли, прогудел задумчиво:

– Да, надо бы… Но зачем мы тащили на себе веревки?

Сэр Герцлер сказал твердо:

– Я туда не полезу!

– Хорошо, – ответил Тамплиер кротко, – вы вернетесь, доблестнейший сэр. А мы… гм… как решит наш сюзерен.

Я сказал затравленно:

– Здесь я не сюзерен. И даже не гроссграф.

– Командир отряда, – согласился Тамплиер подозрительно кротко.

Я ответил сдавленным голосом, чувствуя, что делаю огромную глупость:

– Да, конечно, надо посмотреть.

– Если Господь допустил такое сооружение, – изрек Тамплиер, – то оно зачем-то… есть.

– Я спускаюсь первым, – сказал я твердо. – Давайте веревку. Можно вокруг пояса, а этот конец держите покрепче, иначе вас сочтут мятежниками.

Я отпихивался от камня и смотрел вверх, где Тамплиер медленно стравливает обвязанную вокруг моего пояса веревку.

Вертикально труба идет недолго, затем начинает загибаться, от стены приходилось отпихиваться все сильнее.

Сверху донесся голос Тамплиера:

– Что там?.. Веревка заканчивается!..

Я остановился, давая веревке ослабнуть, крикнул в ответ:

– Крутой спуск, но стоять уже можно!

– Прекрасно, – донесся его далекий мощный голос, – давайте веревку, я спущу сэра Герцлера…

Похоже, рыцарь со светящимся мечом невероятно расхрабрился, мелькнула мысль. Отвязав веревку, следил, как она быстро исчезла вверху. Некоторое время ничего не происходило, затем в круге света показались огромные подошвы, блеснули огромные латные сапоги с золотыми шпорами.

У сэра Герцлера на сапогах осталась одна шпора, да и по размерам эти сапоги благородному барону разве что для музея.

Тамплиер спустился медленно, но уверенно. Опасливо посмотрел вниз, пока отвязывал веревку.

– Не сорваться бы, – пробормотал он. – Больно крутой спуск…

– Сэр Герцлер решил остаться?

– Нет, проверяет, выдержит ли меня веревка.

Я промолчал, что, если веревка оборвалась бы под весом Тамплиера, сэру Герцлеру точно бы пришлось возвращаться в одиночку по нашему следу. Тамплиер наконец отцепил веревку, конец мелькнул перед нашими глазами и унесся наверх.

– Что там внизу? – спросил Тамплиер озабоченно.

Наверху послышались стоны, кряхтение, неприятный скрежещущий звук царапанья по каменной стене железом. Сэр Герцлер спускался с трудом, его вертело на веревке, раскачивало.

– Спокойнее, – крикнул Тамплиер доброжелательно. Задрав голову, он следил за спускающимся лордом. – Уже скоро…

Закованная в железо фигура внезапно понеслась вниз с нарастающей скоростью. Мелькнул обрывок веревки. Тамплиер выругался, я видел, как он пригнулся и приготовился ухватить сэра Герцлера, однако тот врезался в нас с такой силой, что всех троих понесло по крутому спуску, словно с ледяной горки.

Мне казалось, что мы в свободном падении, но вскоре начало тереть о гладкий камень достаточно ощутимо, я скосил устрашенно взгляд на сэра Тамплиера, увидел жестко сжатые челюсти и злые глаза. Почему-то, сколько видел в прошлой жизни, всегда дико орут, когда вот так падают, катятся или если кого вот так несет, но так ведут себя только простолюдины, быдло, они животные, у них нет сдерживающих понятий вроде чести, стыда, потери достоинства.

Мы падали и кувыркались молча, стискивая зубы. Мелькнула мысль, что хорошо бы пошутить гордо и мужественно, однако ничего в голову не лезет, хотя и приложился пару раз так, что искры из глаз осветили половину трубы.

И хотя мы скользили в темноте, но далеко впереди в том направлении, куда нас несет, возникла настоящая черная точка абсолютной тьмы. Она страшно разрасталась, я с ужасом понял, что нас внесет прямо в нее. Я стиснул челюсти крепче, чтобы не заорать, простолюдина нужно душить в себе даже в таких случаях.

Если предстоит умереть, то надо это делать красиво, гордо и с достоинством. А если привели на казнь, то обязательно сказать: «Прочь! Не завязывать глаза!» Именно это и называется посмотреть смерти в глаза…

Суматошные мысли метались в черепе, как вспугнутые мухи, а чернота приближалась со страшной скоростью, налетела, ударила. Мы несколько долгих мгновений мчались в мире, где ни света, ни жизни, вообще ничего, затем вылетели в освещенный участок той же исполинской трубы, но сейчас я видел, что она из широких полос, но их выдали не стыки, а чуть-чуть меняющийся цвет, словно кольца для этой части тоннеля поставляли разные производители.

Нас ощутимо прижимало к левому боку, Герцлер прокричал:

– Это что… винтовая лестница?

– Похоже, – крикнул я. – Только без ступенек!

– Это хорошо… Даже замечательно… Не люблю считать ступеньки… головой и ребрами…

– А как поднимаются?

– Хорошо бы, – сказал он громко, – чтоб так же…

Он захохотал, но поперхнулся, когда его перевернуло со спины на живот, и ударился челюстью о твердое. Я сжался в ком, при всей гладкости скольжения конечности переломать не очень трудно. Тоннель сделал виток, будто и вправду винтовая лестница или дизайнерский изыск в конструкции сливного устройства ныне исчезнувшего мегаполиса, затем еще…

– Господи! – вскрикнул сэр Герцлер. – Только не это!

Труба впереди резко оборвалась, мы промчались к ее краю и вылетели в освещенный мир, как три камешка из пращи. Внизу темная гладь воды, я успел увидеть каменные стены, снова собрался в ком, подтянул колени к подбородку. Удар, плеск, я не видел, как высоко взметнулись брызги, уйдя под воду, но тут же оттолкнулся от песчаного дна, вынырнул и огляделся.

В двух шагах с шумом, как поднимающийся из глубин океана нарвал, выметнулся сэр Тамплиер, шумно хватил широко раскрытым ртом воздух. Забрало уже поднято, по лицу мечутся призрачные тени, словно солнце отражается от воды.

– Что вам так не понравилось? – спросил я.

Он ответил стонущим голосом:

– Это что, ад?

– Ах, – ответил я понимающе, – вот что вас беспокоит… А где сэр Герцлер?

– Сейчас отыщем…

Он с шумом нырнул, напомнив могучего кашалота, а через мгновение поднял на поверхность барахтающегося и отбивающегося вслепую сэра Герцлера. Глаза доблестного рыцаря были плотно зажмурены.