Дэйв Дункан - Дети Хаоса

Терпи!

— О, как чудесно! Боги! Мне же нужно собирать приданное! И, конечно, я должна помочь папочке привести здесь все и порядок. — Она вздохнула. — Пройдут века, прежде чем и смогу увидеть своего нового господина. Но, нет, я не могу так долго ждать!

Пожалуй, она переборщила. Веристы стали переглядываться, на их губах появились усмешки. Даже большие глаза Эйда слегка сузились.

— Тебе не придется, дитя. Если моя жена говорит, что вы выезжаете завтра, значит, так тому и быть.

— Я поеду с вами, — заявил Хорт.

Она посмотрела на него, потеряв дар речи. Он очень редко покидал дом и никогда не уезжал из города. Как же он обойдется без ячменного печенья и козьего молока?

Он предупреждающе стиснул ее руку.

— Мы устроим грандиозную свадьбу в Косорде, чтобы скрасить твое неудавшееся посвящение.

Она фальшиво завизжала от радости, обняла Хорта и прошептала:

— Заложник?

Он тихонько поцеловал ее в щеку, соглашаясь. Значит, спасаться им придется вместе — заложница-флоренгианка и заложник для заложницы.

— Ты так добр, отец! Но как же твои дела? Что будет с домом? — Она обвела рукой горы мусора.

— У меня есть надежные люди, которые займутся всеми делами до моего возвращения, дорогая. — Он повернулся. — Мастер Тринвар, сейчас в Скьяре очень много бездомных. Прошу вас временно приютить их в моем доме. До отъезда мы поживем во дворце — сатрап и его леди любезно предложили нам с Френой покои. К счастью, дворец совсем не пострадал.

Конечно, большое количество бездомных, поселившихся в доме, помешает сатрапу самому занять особняк в отсутствие Хорта. Прежде чем Фабия успела ответить, заговорил другой человек — у него был сильный гортанный голос, музыкальный и серебристый.

— Твое добросердечие достойно всяческих похвал, купец, — оказала Королева Теней.

Салтайя Храгсдор была высокой женщиной, которая неизменно носила черные одеяния вдовы, в том числе и мантилью, скрывающую шею и подбородок, а также длинные черные рукава, под которыми прятались руки. В мерцании факела Тринвара она казалась лицом, лишенным тела. Это было необычное лицо, очень бледное даже для вигелианки — и его нельзя было назвать красивым — с бескровными губами, выступающим носом и ртом; и еще оно было удивительно длинным и узким, словно голову зажимали в клещи. Салтайя шла по жизни, презрительно глядя по сторонам, казалось, она ждет, что при ее приближении стены должны раздвинуться.

Фабия торопливо присела в реверансе, а Хорт тут же произнес приветственные слова.

За спиной Салтайи высилась пара очень крупных молодых людей. Если других высокорожденных леди сопровождали служанки, то Салтайя предпочитала телохранителей-веристов, обычно двоих, но всегда молодых и красивых. На базаре сплетничали, что они сопровождают ее даже в постели, но ее муж сам их назначал — казалось, он не возражал против такого положения вещей. А самой Салтайе было глубоко плевать на базарные сплетни.

Она перевела ледяной взгляд на Фабию.

— Как прошло твое посвящение, дитя? Ты сумела принести клятвы, как планировалось?

Фабия тут же обратила краткую безмолвную молитву к Матери Лжи.

— Да, успела, — ответил за дочь Хорт.

— У нее есть язык.

— Я принесла клятвы, леди. Должна признать, мне пришлось поторопиться. Я как раз рассказывала отцу…

— Свидетельница? — Жена сатрапа не сводила глаз с Фабии. — Она говорит правду?

Мгновение, длившееся дольше, чем бессонная ночь, Фабия размышляла о разверстой могиле и самой короткой жизни в истории Избранных. Даже если кто-то из Свидетельниц на ее стороне, ни одна из них не станет лгать. Они никогда не лгут.

Сатрап произнес требуемые слова:

— Отвечай на вопрос. Она говорит правду?

— Да, — ответила прорицательница.

Фабия склонила голову, чтобы скрыть облегчение и радость. Королева Теней задала неправильный вопрос. Эйд задумчиво помычал.

— Значит, все в порядке?

— Видимо, да, — сказала его жена.

— Хм-м? Тогда добро пожаловать в нашу семью, Фабия Вигсон или как там тебя. Племянник моей жены не отличается любовью к размышлениям, но если он хоть немного похож на своих дядей, то тебе не придется жаловаться на его поведение в постели, хм-м-м? Силен, как лошадь, хм-м-м, правда, парни? Пусть священный Эриандер благословит этот союз.

«Священный Эриандер может отправляться куда угодно и делать с собой ужасные вещи», — подумала Фабия. Муж — верист? Интересно, а во сне, во время ночного кошмара, он может превратиться в боевого зверя? Или ему будут сниться сны об охоте, и тогда его ноги будут подергиваться, как у собаки?

Станет ли он поигрывать своими мускулами, чтобы она могла насладиться их видом…..может быть, красоваться перед распахнутым окном…..несколькими этажами выше…

Орлад Орладсон чувствовал, как стучат его зубы, стоит заговорить большим барабанам, чей погребальный бой нарушал покой высокой часовни. Над очагом танцевало пламя в человеческий рост, освещавшее стены, сложенные из булыжников и огромных бревен, а также фигуру бога, огромную и ужасную, из белой мозаики — в дело пошли кусочки костей, но были ли они действительно человеческими, как учили испытуемых, знал лишь сатрап Терек . Брам-м-м! Одиннадцать щенков опустились на колени, образовав полукруг перед огромным центральным столбом пламени, пот градом катился на их накидки. Герои-свидетели стояли чуть дальше, где было не так жарко — сегодня эта честь выпала воинам из золотой стаи, четыре дюжины. Однако другие посвященные прятались в тени, в задней части часовни, и Орлад не сомневался, что среди них есть вожак стаи Рутур Ландарсон и, возможно, командир охоты Хет, который внимательно наблюдает за испытуемыми. Сегодня им предстояло ответить на Первый Зов — говорят, самый трудный момент за время обучения.

Брам-м-м! Эхо стихло. Все в Нардалборге знали, что Герои встречаются сегодня в часовне и ни один непосвященный, если ему дорога жизнь, близко не подойдет к святилищу.

Наступил черед щенка Варгина, стоящего на коленях у дальней части очага. Свет от огня озарял его обнаженную спину. Вожак стаи Фрат Трансон являлся главным экзаменатором, он стоял прямо под изображением бога, дальше от огня, но из-за накидки ему было еще жарче, чем Варгину. Он держал перед собой бронзовый двуручный меч, опираясь на его острие.

— Что есть жизнь?

Брам-м-м! — рокотали барабаны.

— Жизнь есть корбан! — закричал Варгин.

— Громче!

— Жизнь есть корбан! — изо всех сил закричал Варгин. Его не станут предупреждать снова — повезло, что хоть раз предупредили. Всего в катехизисе двенадцать вопросов. Первый и последний оставались неизменными; остальные десять могли задаваться более одного раза и в любом порядке Ответы должны быть верными и мгновенными.