Наталия Осояну - Первая печать

– Верно. Потому что я здесь… хозяйка .

Женщина в черном взмахнула рукой, указывая изящным пальцем на Теймара, и невидимая сила отбросила грешника на несколько шагов. Фиоре из-за связывавшей их Пестрой сестры полетела следом, ударилась о стену, и все вокруг ненадолго окуталось туманом. Потом Теймар схватил ее за руку, прижал к себе.

– Держись! – прошептал он. – Все только начинается!

– Если бы ты не остановился на полпути, а просчитал мои мотивы до самого конца, – наставительным тоном произнесла Черная хозяйка, – то тебе бы многое сделалось понятным. Я не совершила ни одного необдуманного действия. Все мои поступки имеют под собой определенные причины.

– Это вовсе тебя не оправдывает, – ответил грешник. – Море тоже явилось сюда по определенным причинам, которые были справедливы для него и для Спящего, но ничего не объясняли жителям Эйлама!

– В моем случае все по-другому, – сказала Хозяйка. – Я поступаю справедливо.

И она ударила опять.

На этот раз Теймар успел поднять руку и начертить печать, от которой в воздухе заплясали бесчисленные язычки пламени. Атаку Черной хозяйки это не остановило, но слегка ослабило – и все равно их обоих прижало к стенке так, что хрустнули кости. Некстати вспомнилось, что в нави человеческое тело подвержено тем же опасностям, что и наяву. «Мы здесь умрем, – подумала Фиоре. – Потому что нам никто не поможет».

Глупая черно-белая рыба безмятежно плыла по потолку, не обращая ни малейшего внимания на творившееся внизу безобразие – для нее-то как раз этого «низа» не существовало.

– Мерзкие безмозглые твари…

От нового удара дом содрогнулся, почти что подпрыгнул.

– …не знающие, для чего Создатель даровал им время! Ущербные создания, способные думать только о собственном благополучии и готовые уничтожить любого, кто поставит это самое благополучие под угрозу!

Еще один удар. Правую руку Теймара прижало к стене, и он, как ни старался, не смог ею даже пошевелить – так и застыл, будто приколотый булавкой мотылек. Фиоре замерла рядом с ним, не в силах поднять взгляд на ту, которая внушала ей куда больший ужас, чем тень Спящего или сам Спящий во плоти.

– И ради этих мелких людишек ты рискуешь жизнью? – вкрадчиво поинтересовалась Черная хозяйка, подойдя вплотную и взяв грешника за подбородок. – Ради них ты готов на все?

– Нет, – ответил он хриплым шепотом, глядя в пылающие гневом зеленые глаза. – Нельзя спасти многих, если не любишь кого-то одного… если нет в твоей памяти человека, жизнь которого значит больше твоей собственной, – значит, ты не достоин победы и не способен на подвиг…

– Забавно, – усмехнулась владычица нави. – Так кому из жителей славного города Эйлама так повезло? Уж не этой ли бестолковой кукле, готовой валяться у меня в ногах, лишь бы я тебя пощадила?

От возмущения Фиоре забыла о страхе.

– Это меня ты назвала куклой?!

– Да, тебя! – яростно отрезала Черная хозяйка. – Ты с самого начала была всего лишь моей игрушкой! У тебя нет души, а тело дано взаймы и может быть отнято в любой момент! Мне весело было следить за тобой, но любая игрушка когда-нибудь надоедает!

« У тебя нет души… »

Фиоре посмотрела на свои пальцы и увидела, что они перемазаны черной краской. На миг ею овладело очень странное ощущение – показалось, будто где-то в прошлом осталась еще одна встреча с Черной хозяйкой, очень важная и неосмотрительно забытая встреча.

Воспоминания о ней были похожи на выцветший рисунок в старой книге…

«Это было ночью, в доме Кьярана!»

Кто-то спрашивал ее: «Что мне сделать, чтобы ты не плакала?..»

– Ты ничего не поняла… – сказал Теймар, вновь отвлекая на себя внимание Черной хозяйки. – Ты так глубоко погрузилась в ненависть к людям, что разучилась их понимать…

– Говори! – раздалось в ответ. – Ради кого ты все это затеял?

Она лишь немного повысила голос, но стены дома вновь задрожали.

Черно-белая рыба остановилась, в изумлении уставившись одним глазом на свою товарку, и спустя всего мгновение цапнула бедолагу за хвост. Та испуганно дернулась, попыталась извернуться и укусить обидчицу в ответ, но ей в зубы попался хвост третьей рыбы, которая, в свою очередь, схватила четвертую.

– Он пришел, – проговорил грешник изменившимся голосом. – Печать рождается.

На его лице расцвела и погасла улыбка; выражение напряженной сосредоточенности сменила необычайная усталость, какая свойственна человеку, завершившему трудное и опасное дело.

Было еще одно чувство – грусть.

– Какая печать? – Черная хозяйка отшатнулась. – Что ты сделал?!

Черно-белые жуки цеплялись друг за друга длинными усами и суставчатыми лапками, бабочки и прочие создания срастались, образуя сплошной жутковатый узор из спин, глаз, крыльев, – и весь этот упорядоченный хаос был хорошо знаком Фиоре. Именно эти печати они с Имарис рисовали накануне почти полдня, только тогда черные знаки не соединялись в нечто единое, не были живыми, не несли в себе мощную силу, способную уничтожить любого.

Теймар сказал:

– А ведь ты знала, что мне нельзя верить…

И в этот миг Фиоре поняла, что грешник просто тянул время.

Эльер сдержал слово и пришел. От него требовалось не так уж много – подойти к входной двери, приложить к ней руку… и все. Она вдруг почувствовала его, почти увидела: человек, из-за своей скупости оставшийся в одиночестве, стоял у дома приемной дочери своего друга и ждал, что произойдет. Ждал и надеялся.

Сила Эльера, дарованная навью, превращала дьюсов и людей в золотые статуи, но если к первым быстро возвращался нормальный облик, то вторые чаще всего погибали, лишаясь той сущности, что по ночам принимала облик волка.

И эту силу Теймар сделал частью своей печати…

Вопль Черной хозяйки был ужасен. Она упала на колени, заламывая руки, и подол ее роскошного платья превратился в смоляной водоворот, который начал затягивать владычицу нави куда-то в небытие, на глубокие слои иномирья, в Обитель хаоса. За миг до того, как ее тело разорвало на части и на свободу вырвался огромный косматый волк, маска упала, и Фиоре наконец-то увидела лицо Черной хозяйки.

Бледное лицо с яростно горящими зелеными глазами.

Свое собственное лицо.

Ее руки и платье покрыты пятнами черной краски…

Нет, все не так.

Ее правая рука от запястья до локтя – сплошная рана, потому что ею Фиоре закрывалась от ударов, от палок и камней. Тело покрыто синяками, глаза опухли от слез и почти не видят, но сильнее всего душевная боль. Страшная обида засела в груди, где-то рядом с сердцем, и вместе с его биением в голове пульсирует один и тот же вопрос: «За что?»