Глен Кук - Серебряный Клин

Парень всхлипнул, свалился, как куль с отрубями, засучил руками и ногами… Смед быстро выбрался из пролома, перешагнул через дергающееся тело и заспешил к ближнему выходу из трубы, не обращая внимания на тяжелые спотыкающиеся шаги за спиной. Он выглянул наружу; яркий свет дня резанул глаза. Он осторожно выбрался из трубы, готовый к худшему. Но снаружи никого не оказалось.

Край дренажного рва в этом месте был почти отвесным, двенадцати футов высотой. Облицованный камнями, он вдобавок ко всему обледенел. Но после бурана ров почти полностью занесло снегом. Пробравшись сквозь заносы, Смед начал карабкаться наверх.

Яростный, злобный вопль, донесшийся из трубы, подхлестнул его. Пальцы рук и ноги сразу перестали скользить. Он одним махом перевалился через выступ у края рва, вскочил на ноги и стал ждать.

Над краем показалось перекошенное от злобы лицо. Смед ударил ногой изо всех сил, угодив прямехонько в лоб. Тот, не издав ни звука, рухнул обратно в ров. Смед посмотрел вниз и увидел там неподвижное тело, почти полностью засыпанное обвалившимся снегом. Он сунул в глубокий карман шинели нож, который до последнего мгновения судорожно сжимал в руке, и подумал, что ему пора убираться отсюда: с моста на него смотрели две женщины и несколько ребятишек.

– Надеюсь, ты замерзнешь там насмерть, сукин сын, – процедил он сквозь зубы, сплюнул в ров и пошел прочь.

Странно. Смед чувствовал себя гораздо лучше, чем всю прошлую неделю. Он понятия не имел, что ему уготовано судьбой. Но сейчас его это совершенно не интересовало.

У Душечки разве что пена ртом не пошла, когда раздался ослиный рев сигнальных рожков, протрубивших тревогу. Обнаружив исчезновение Ворона и Братца Медведя, она принялась рвать и метать. Взбеленилась так, как никто и представить себе не мог. Что бы она там ни замышляла, в какую бы очередную заваруху ни собиралась нас втянуть, но она твердо полагала, что в этот момент вокруг нее будет больше надежных людей.

А теперь она имела в распоряжении только меня, Молчуна, Боманца да еще последнего из братьев Крученых. Лапошлеп полчаса назад помер. Наконец она топнула ногой и просигналила.

– Я обходилась без него раньше. Обойдусь и теперь. Нам пора. Готовьте лошадей.

Она натянула через голову длинную кольчугу, доходившую ей до колен, и накинула поверх нее белый рыцарский плащ. Пристегивая абсолютно не подходящий для женщины длинный двуручный меч, Душечка рычала и корчила такие жуткие гримасы, что никто не решился с ней спорить.

Боманц помог нам обоим вскарабкаться на коней. Крученый извлек из кучи хлама припрятанное им на всякий случай копье, подал Душечке. Она привязала к древку свое знамя, пока не развертывая его. Если рана и беспокоила ее, она этого никак не показывала.

Молчун наконец восстановил свое душевное равновесие настолько, что решил попытаться спорить с бурей. Буря опрокинула его, ничего при этом не сделав, но парень оседлал свою лошадь и постарался заткнуться.

Когда мы выехали на улицу, Душечка остановилась на мгновение и взглянула на небо. Похоже, она осталась довольна увиденным. Я тоже посмотрел наверх и заметил там только парящего в вышине ястреба. Очень высоко. Или орла, но тогда тот должен был лететь еще выше.

Она тронула своего коня. Не изволив нам сказать ни полслова о том, что она намерена делать дальше. Наверно, посчитала, что стоит ей намекнуть нам об этом, и мы тут же ее свяжем. По рукам и ногам.

Она была, как всегда, права.

Какое-то время мы занимались тем, что перестраивали на ходу наши боевые порядки. Так, чтобы оба колдуна при любых обстоятельствах находились рядом с Душечкой и могли, в случае чего, прикрыть ее при помощи своих иллюзий.

Она направила коня в ту сторону, где громче всего гудели рожки, оповещая о приближающейся угрозе.

Безумная баба.

Серые и черные предприняли на нас несколько мелких петушиных наскоков, но мы их легко отбили. Продвигаясь в сторону юго-западной крепостной стены, мы обгоняли солдат, сотнями спешивших в ту же сторону. Молчун и Боманц сотворили и пустили впереди нашей честной компании удивительно мерзкий, пронзительный звук, отпугивавший всех, кто попадался на нашем пути. Пустив лошадей галопом, мы вихрем ворвались на пустое открытое пространство рядом со стеной. Душечка направила своего скакуна прямиком на пологую аппарель, по которой на крепостной вал затаскивали тяжелые катапульты и другие орудия. Перепуганные солдаты горохом посыпались вниз, лишь бы убраться с ее пути.

Прошедший год был просто восхитительным, сказал я себе. Увлекательным, захватывающим. А теперь пришла пора умереть.

Когда мы, следом за Душечкой, галопом влетели на аппарель, солдат, еще остававшихся там, словно ветром сдуло. Выскочив на гребень крепостной стены, я увидел совсем недалеко приближавшегося к Веслу Хромого. Во всей его поганой красе.

Душечка резко осадила коня, заставив его подняться на дыбы и громоподобно заржать. И развернула свое шелковое кроваво-красное знамя с вышитой на нем белой розой.

Повисло гробовое молчание. Имперцы остолбенело пялились на плещущееся на ветру полотнище. Даже Хромой оторопел и приостановил свою неумолимую поступь. Мертвую тишину разорвал пронзительный клекот орла. Я не ошибся. Все-таки это был орел. Клекот перешел в скрипучий визг. Царь птиц камнем упал вниз. Едва он сел на плечо Душечке, лишь в последний момент смягчив удар, который мог переломать кости кому угодно, как она подняла руку, повелительно указывая куда-то за крепостные стены.

Все головы непроизвольно повернулись в ту сторону. Три, пять, семь, восемь! Восемь воздушных китов реяли в воздухе. Взводы, эскадроны, батальоны, легионы кентавров, выскочив из-за своих укрытий, легким галопом мчались к Веслу. Несмотря на снег, сильно приглушавший звуки, кентавров было такое великое множество, что земля содрогалась от громового топота их копыт. Рощи и леса, видневшиеся вдали, ожили. Шагающие деревья, сомкнув ряды, двинулись к городу. Со спин воздушных китов в воздух тучами взмывали стаи мант. Некоторые разлетелись во все стороны, проводя воздушную разведку, но большинство барражировало над городом, то и дело проносясь за нашими спинами. Чтобы любому олуху стало ясно, что мы находимся под их надежной охраной, а город полностью окружен.

Душечка приподнялась на стременах и тяжелым взглядом окинула изрядно струхнувших имперцев, как бы выискивая среди них несогласных с тем, что сегодняшний день – это день Белой Розы.

Гладкая снежная поверхность близ стен Весла лопнула; из-под земли прорезались каменные зубы. Это появились менгиры. Занимая заранее отведенные места, они принялись постепенно формировать каркас стены, начавшей расти вокруг Хромого.