Терри Гудкайнд - Десятое Правило Волшебника, или Призрак

Ричард не знал настоящего имени Джона-Камня. Всем он рассказывал, что его прозвали Джон-Камень из-за роста и мощных и твердых мускулов, ставших такими, пока он таскал мешки с зерном. Ричарда он знал под именем Рубен Рыбник. И хотя Джон-Камень был его приятелем по заточению, Ричард полагал, что не стоит выдавать кому-то свое настоящее имя.

Джон-Камень рассказал Ричарду, что сломал руки трем из тех солдат, что пытались схватить его, прежде чем его скрутили. Ричард же лишь сказал, что на него направили стрелы, и поэтому он был вынужден сдаться. Джон-Камень, казалось, был слегка озадачен, потому что, на его взгляд, Ричарду просто не хватило храбрости.

Несмотря на скорее глупую, кривую улыбку, частенько не сходившую с его лица, и невзирая на прочие обстоятельства, Джон-Камень был очень сообразителен и имел аналитический склад ума. Ричард ему понравился именно тем, что был единственным, кто не считал его глупым и не относился к нему снисходительно. Джон-Камень был кем угодно, но только не дураком.

В конечном счете он пришел к выводу, что ошибался насчет того, что Ричарду не хватает смелости, и напросился быть его правым ведомым при игре в джа-ла. Это была скорее неблагодарная роль в игре, подвергающая игрока постоянным нападениям и ударам со стороны противника. Джон-Камень видел ценность этой позиции в том, что она позволяет ему разбивать головы людей Ордена – что он делал с удовольствием. При своих крупных габаритах Джон-Камень оказался еще и проворным. Такая комбинация делала его отличным напарником Ричарда в этой игре. Ему нравилось быть рядом с Ричардом во время игр, потому что при этом он мог видеть, как Ричард изливает свою ярость на игровом поле, да таким образом, каким команда противника не могла и ожидать. Вместе они стали грозной парой на поле. И хотя вслух это никогда не произносилось, оба знали, что каждый из них дорожил этой достойной возможностью реализовать хотя бы маленькую частицу мести, направляя ее на тех, кто захватил их в плен.

Лагерь, тянувшийся за решеткой из железных прутьев, казался бесконечным. Ричарду было тяжело видеть, где они находятся – на границе равнин Азрита, поблизости от Народного Дворца. Он больше не хотел смотреть на это и уселся в глубине, прислонившись спиной к другой стене клетки, положив руку на колено, в то время как повозка, раскачиваясь и дергаясь, тащилась через эту бесконечную орду.

У него было спокойно на душе, что основные силы д’хариан давным-давно ушли, иначе сейчас они были бы превращены в ничто. Вместо этого у армии будет время, чтобы проделать то же самое со Древним миром, превращая его в ничто. Возможно, они уже начали превращать его в пустыню.

Ричард надеялся, что они следуют его плану – быстрые и яростные атаки, обособленные отряды и удары произвольно по всему Древнему миру, после которых не оставалось ничего. Он хотел, чтобы никто в Древнем мире не чувствовал себя в безопасности. Требовалось, чтобы все они ощутили последствия тех действий, что вытекали из их верований.

Все люди этого лагеря наблюдали за караваном повозок, пробирающимся через него. Караван встречали с радостью, вероятно из-за того, что он доставил продукты. Ричард предвкушал, что скоро эти воины начнут ощущать последствия на себе. Зная, какие он отдал распоряжения, это, скорее всего, один из последних караванов, покинувших Древний мир. Без припасов, на безжизненном пространстве, в условиях надвигающейся зимы армия Джеганя, неожиданно для нее самой, обнаружит, что наступили тяжелые времена.

Почти все люди, близ которых они проезжали, пристально вглядывались в клетку Ричарда, пытаясь хоть мельком увидеть его. Он ожидал, что слухи уже ползли по всему лагерю, и о нем, и обо всей команде. Он уже усвоил, что, когда они, во время этого путешествия, останавливались в военных лагерях, чтобы сразиться с местными командами, слава опережала их. Эти люди были фанатами жестокой игры и ждали турниров, и прибытие команды Ричарда – или «команды Рубена», как ее попросту называли, – вызывало повышенный интерес. Команда на самом деле принадлежала тому командиру, с лицом рептилии. А других развлечений для солдат почти и не было – не считая пленных женщин; Ричард старался не думать о них, потому что от этого становился только злее, а в этой клетке его злости не было выхода.

Однажды, после особенно жестокой игры, которую им удалось очень ловко выиграть, Джон-Камень заметил, что не понимает, почему Ричард смог позволить захватить себя в плен. Тогда наконец-то Ричард рассказал ему всю правду о том, как это было. Поначалу Джон-Камень не поверил. Ричард посоветовал, чтобы он как-нибудь расспросил об этом «змеиное лицо». Тот так и сделал. И узнал, что Ричард говорил правду. Джон-Камень выше всего ценил свободу и считал, что за нее стоит бороться. Именно после того случая Джон-Камень и напросился быть игровым напарником Ричарда.

Когда-то Ричард давал выход своей ярости через Меч Истины, и теперь он делал это через мяч и игру джа-ла. Поэтому все игроки его команды, любившие Ричарда, как своего лидера, в то же время и боялись его. Джон-Камень был единственным исключением. Он не боялся Ричарда. Он разделял ту манеру игры, которой придерживался Ричард – как будто в игре каждое мгновение решалось: или жизнь, или смерть.

Для некоторых из их противников, из числа войск Имперского Ордена, кто был очень высокого мнения о себе, так оно и оказывалось. Для игроков, особенно противников команды Ричарда, не считалось чем-то необычным получать тяжелые увечья или даже расставаться с жизнью во время игры. Один из людей в команде Ричарда умер прямо на поле: тяжелый мяч попал ему в голову, когда он чуть отвлекся, и сломал шею.

Ричард помнил, как, прогуливаясь с Кэлен по улицам Эйдиндрила, наблюдал, как дети играли в джа-ла. Он выдавал им официальные мячи, если они соглашались поменять свои тяжелые броки на более легкие, которые Ричард был готов им предоставить. Он не хотел, чтобы они покалечили друг друга просто так, занимаясь этой игрой. Теперь все эти дети уже покинули Эйдиндрил.

– Похоже, мы попали в плохое для нас место, Рубен, – тихим голосом сказал Джон-Камень, продолжая наблюдать, как лагерь, словно на волнах, проплывает мимо маленького окна. И тон его был непривычно мрачным. – Очень плохое место для таких рабов, как мы.

– Если ты считаешь, что ты раб, тогда ты раб, – сказал ему в ответ Ричард.

Джон-Камень, обернувшись, долгое время пристально смотрел на Ричарда.

– Тогда я тоже не раб, Рубен.

Ричард кивнул.

– Тем лучше для тебя.

Джон-Камень вернулся к созерцанию бескрайнего лагеря, простирающегося перед ним. Возможно, он никогда не видел ничего подобного. Ричард вспомнил и собственное удивление, когда впервые покинул леса Хартленда и открыл для себя, что же находилось за их пределами.