Терри Гудкайнд - Десятое Правило Волшебника, или Призрак

Она сомневалась, что теперь ей удастся когда-нибудь уснуть без ночных кошмаров.

Кэлен не знала, как назывался этот город, но теперь его все равно не стало. В нем не осталось ни одной живой души. И все, что было хоть сколько-нибудь ценным, уничтожено или захвачено в качестве добычи. По преобладанию среди трупов мужчин она решила, что многие жители города, по большей части женщины в расцвете сил, захвачены как рабы. После того, что, как она видела, случилось с женщинами, умершими в этом городе, Кэлен с полной ясностью представляла, что предстоит пережить тем, кого увели отсюда.

Холмы и равнина во все стороны, так далеко, насколько могла видеть Кэлен, вытоптаны, и, должно быть, не чем иным, как сотнями тысяч людей. Трава не просто примята бесконечной чередой сапог, копыт и колес повозок, но и перемолота в пыль под немыслимым числом ног. Это давало представление о тех полчищах, что прошли через этот город, и в некотором смысле это ужасало еще больше, чем страшные сцены смерти. Сила этого скопления людей, сопоставимая с природными катаклизмами, была как чудовищный ураган, оставивший такой вот след на земле, безжалостно разрушающий все на своем пути.

В конце дня, когда они добрались до высоких холмов, сестры стали тщательно следить за своим расположением, чтобы никто впереди них, оглянувшись на солнце, опускавшееся за их спинами, случайно не заметил их. Не доехав до вершины очередного холма, сестра Улисия остановилась и, привстав в стременах, вытянулась, чтобы внимательно осмотреться, а затем дала знак остальным спешиться. Они привязали своих лошадей к остову обломанной старой сосны, расщепленной надвое ударом молнии. Сестра Улисия велела Кэлен держаться как можно ближе, но всегда позади них.

На гребне холма, куда они молча поднялись, низко припадая в худосочной траве, им наконец-то удалось смутно увидеть то, что прошло через разоренный город. В неясной дали, растянувшись вдоль подернутого дымкой горизонта, перед ними предстало нечто, что можно было принять за грязное коричневое море. Но на самом деле это было темное пятно армии столь огромной, что состав ее невозможно исчислить. Кэлен даже могла различить доносимые ветром в тихом воздухе угасающего дня далекие, леденящие кровь стоны и крики женщин и сиплый мужской смех.

Толпа такой численности способна смести защиту любого города. Любое вооруженное сопротивление может оказаться не замеченным такой огромной армией, как эта. Людей, собранных в таком количестве, невозможно остановить ничем.

И хотя такая большая армия казалась толпой, массой, просто чем-то громадным, Кэлен понимала, что неверно применять к ней такие понятия; это скопление, состоящее из отдельных людей. И люди эти не родились на свет извергами и чудовищами. Каждый из них когда-то был беспомощным младенцем, которого баюкала на руках мать. Каждый из них когда-то был ребенком, со своими страхами, надеждами и мечтами. И если один случайный человек способен из-за отклонений, из-за болезненного разума вырасти в безжалостного убийцу, то в такой большой совокупности – явно не могли. Каждый из них стал убийцей по убеждению, убийцей по выбору, и все они объединились под флагом порочных убеждений, дающих поддержку их жестокости.

Все эти люди были из числа тех, кто в случае жестокого выбора сознательно отбрасывают врожденное благородство жизни и выбирают вместо этого служение смерти.

Кэлен была повергнута в ужас той кровавой бойней, что видела в городе, испытывала тошноту от всего увиденного там. Некоторое время она была едва способна дышать. И не только от зловония смерти, но и от собственного полного печали отчаяния при виде такой бессмысленной жестокости, при виде такого поразительного и преднамеренного порока. Ее пробирал болезненный страх за те беспомощные души, которым еще предстоит столкнуться с этой ордой и с сокрушительной потерей всякой надежды на то, что жизнь может быть достойной, что она может быть разумной, безопасной и, тем более, приносящей радость.

Но сейчас, при виде исполнителей этой резни, огромного сборища тех, кто с готовностью совершает подобные зверства, вся эта жалостливость растаяла без следа. Ее место занял разгоревшийся гнев и сжигающая изнутри ярость, настолько сильные, что она и представить не могла. Вспоминая изрубленных стариков, младенцев, с которыми быстро разделались, вышибая им мозги, и зверское обращение с женщинами, Кэлен не могла думать ни о чем, кроме как о жгучем желании отомстить за безропотных мертвых.

Жажда мести кипела в ней, ярость и гнев были так ужасны, что, казалось, способны навсегда изменить что-то внутри нее. В эту минуту она испытывала глубочайшую близость с той маленькой статуэткой, которую ей пришлось оставить в тихом саду Лорда Рала, и полное единение с ее духом, который раньше она не ощущала в такой мере.

– Все верно, это Джегань, – наконец-то сказала сестра Улисия с горечью в голосе.

Сестра Эрминия кивнула и добавила:

– И нам придется пройти мимо него, чтобы попасть в Касску.

Сестра Улисия указала рукой в сторону гряды горных пиков, протянувшейся слева.

– Их армия, со всеми лошадьми, повозками и припасами, не способна двигаться через узкие проходы между этими гребнями, а мы сможем. Учитывая, как медленно движется Джегань, мы запросто преодолеем эти переходы и окажемся в Касске намного раньше, чем они смогут продвинуться на юг, чтобы обойти горы, а потом направиться вверх, в Д’Хару.

Сестра Цецилия вгляделась в далекий горизонт.

– У армии Д’Хары ни единого шанса выстоять против этого войска.

– Это не наша проблема, – сказала сестра Улисия.

– А каковы наши обязательства в отношении Ричарда Рала? – спросила сестра Эрминия.

– Мы не охотимся за Ричардом Ралом, – сказала сестра Улисия. – Джегань охотится за ним и ищет возможности уничтожить его, а не нас. Мы же те, кто получит в свое распоряжение все могущество Одена, а затем мы даруем Ричарду Ралу то, что, получив надлежащую силу, сможем даровать только мы. Этого будет вполне достаточно, чтобы выполнить наше обязательство и защитить нас от сноходца. Джегань и его армия – это не наша проблема, и мы не в ответе за их цели и намерения.

Кэлен, вспоминая, как бывала в Народном Дворце, задумалась, каким же был этот человек. Даже не зная его, она боялась за него и за его людей. Она боялась, что им предстоит встреча с тем, что надвигалось на них.

– Это будет нашей проблемой, если они окажутся в Касске быстрее нас, – заметила сестра Цецилия. – Помимо встречи с Тови, в Касске – единственный центральный узел, до которого мы можем добраться сейчас.

Сестра Улисия легким движением руки отклонила это замечание.

– Они сейчас далеко от Касски. Мы можем легко срезать путь и опередить их, пройдя через перевал, а не в обход через равнины, и уберемся оттуда раньше, чем они окажутся там.