Евгений Стерх - Бард

Решение я увидел сразу, но язык не поворачивался произнести это вслух. Решение, которое пришло мне в голову, показалось мне сначала просто надругательством над телом Боба. Но чем больше я думал, тем больше убеждался, что других приемлемых вариантов просто нет. «Кроме того, – сказал я сам себе, – это ведь всего лишь тело – дух давно покинул его». Я вздохнул и сказал:

– Что ж, я вижу только один выход, хоть он мне и не очень нравится. Нужно вынуть сердце из груди Боба и передать его оркам. А тело пусть заберут Сыны Тени – так будет разумнее.

Так действительно было разумнее, ибо оркам предстоял еще многодневный переход к родным местам и нужно будет позаботиться о специальном сосуде, в котором можно будет везти сердце героя, не говоря уже о перевозке всего тела. А эльфы были всего в двух днях пути от своих подземелий и уже скоро должны были похоронить тела обоих героев с почестями.

– Вот это правильно! – воскликнул Джоурба.

– Да, это мудрое решение, – согласился Шарграйн. – Я попрошу повелительниц Тени очень осторожно извлечь сердце героя.

Затем орки изготовили специальный сосуд для транспортировки сердца Боба-молотобойца – в кожаную сумку поставили глиняный горшок, который нашелся в обозе эльфов, наполнили его диким медом, найденным с помощью Бартоламью в лесу. В мед и опустили сердце, вынутое из груди Боба.

Прощаясь, Джоурба крепко пожал мне руку и сказал:

– Ты теперь тоже член нашего племени, бард. Если бы не ты, Боб не пришел бы сюда и не отомстил бы за погибших орков. Так что когда-нибудь ты обязательно должен будешь побывать в наших краях.

– Я постараюсь, – не слишком уверенно ответил я, пожимая руку орка, – но от меня это почти не зависит. Барда ведет его судьба, поиск Знания. Может быть, он и заведет меня в Восточные земли.

Ушли орки, собрались в путь темные эльфы, увозя с собой тела павших героев.

– Что же, бард, я не буду оригинален, – сказал Шарграйн, обнимая нас с Шебой на прощание. – Если даже орки признали тебя своим, то мы просто обязаны принять тебя в свой клан. Людям нет пути в подземелья, но тебя это не касается. Ты сможешь пройти во владения темных эльфов, когда захочешь, только назови свое имя. Сыны Тени будут знать его.

Ушли и эльфы, а почти сразу за ними – войско Аштона, направляясь к Порт-Фрасту, чтобы присоединить графство Ассукс к Южному баронату. Ушел Джонатан, о судьбе которого я переживал больше всех – уж очень непрактичным был старый маг. Во время наших привалов я раз или два упоминал профессора Брома, специалиста по воздухоплаванию, с которым мне довелось перелететь Западные горы год назад. Джонатан тогда крайне заинтересовался работой Брома, стал расспрашивать меня о нем, интересовался, как его найти. Теперь, когда наша миссия была выполнена, Джонатан решил отправиться в гости к Брому, познакомиться поближе с его работой и, если профессор не откажет, предложить ему свою посильную помощь. Прощаясь с нами, старый маг не смог сдержать слез.

– Я так многое пережил за эти несколько дней, Жюльен! – хлюпая носом и утирая глаза, говорил Джонатан. – У меня было такое чувство, что я снова обрел свою семью, которую утратил давным-давно! Как жаль, что судьба так жестоко обошлась и с Риголаном, и с Бобом! Боб заботился обо мне как родной сын! – плача, сказал Джонатан, и это была правда. Я молча обнял старика, похлопал ладонью по спине.

– Ничего, ничего Джонатан! – сказал я, выпуская мага из объятий и передавая его Шебе. – Они сейчас в таком месте, где им лучше, чем нам. Боги о них позаботятся, я тебе точно говорю!

Джонатану, так же как и нам с Шебой, не досталось никаких наград, грамот или медальонов. Зато практически все, кто уходил из долины – и Хайдрик, и Итон, и эльфы, и даже орки, оставили непрактичному магу немного денег – у кого сколько было. Так что до Горконта, неподалеку от которого жил профессор Бром, Джонатан должен был добраться без приключений. Почему старый маг не присоединился, например, к эльфам, чтобы добраться вместе с ними хотя бы до Северных гор, я не понимал. Впрочем, я не очень-то понимал, почему сам до сих пор остаюсь в этой долине, где мне в общем-то уже нечего было делать.

В долине, где разрешилась судьба некроманта Мортимера, а возможно, и судьба всех Северных земель, остались только драконы, я, Шеба да медведь Бартоламью. Дело, которое свело нас вместе, было сделано, и теперь у каждого из оставшихся в живых был свой путь. Свой путь был и у драконов. Теперь, похоже, это был их общий путь – Лореанна не признавала в Фархи своего самца, но и не отвергала его ухаживаний, принимала от него подношения. Впрочем, у драконов это обычная практика – как я уже говорил, период ухаживания и брачных игр длится у них десять—пятнадцать лет, за которые дракон и должен добиться расположения самочки. У крылатого народа не принято торопиться.

– Ну, что же, я ухожу, мой юный бард! – услышал я голос Фархи в своей голове. – Я благодарен судьбе за то, что она свела меня с тобой, а благодаря тебе – с Лореанной. Я никогда особенно не был привязан к людям, бард, но тебя, похоже, мне будет не хватать.

– Конечно, будет, – с улыбкой ответил я. – Кто же тебе споет «Лошаденку» или «Крошку Джуд»!

– Ты прав, бард! – повеселел Фархи. – Ты и твое племя – весьма полезные люди! Во всяком случае – для драконов.

– Ох, – тяжело вздохнул я, – что-то мне в это не верится, Фархи. Все, что я в последнее время сотворил, меня совсем не радует. Я привел сюда Боба – простого ремесленного парня, который здесь погиб. Я привел сюда Риголана – мудрого Сына Тени, который должен был стать главой нового клана, может быть, самого могущественного среди кланов Тени, но он тоже пал в этой битве. Я призвал сюда крестьян из трех деревень на болотах, которые полегли почти все. Как они теперь будут хозяйство вести в своих деревнях, я вообще не понимаю. Воины Хайдрика тоже пришли сюда из-за меня, хотя сам Хайдрик и говорит, что моей вины нет в их смерти. Не знаю, Фархи, но мне кажется, что я принес людям много горя.

– О каком горе ты говоришь, юный бард? – удивился дракон. – Разве смерть – это горе? Смерть неизбежна, мой юный друг, а неизбежность горем быть не может, огорчительны случайности. А смерть – это всего лишь переход из одного мира в другой. Все мы этот переход совершим рано или поздно. Да, ты уйдешь первым, но когда-нибудь и я к тебе присоединюсь, бард, в том ином мире, – говорил дракон. – Там все будет не так, как здесь, костер там будет пылать иным пламенем, и тепло от него будет другое. У мяса и вина там будет другой вкус, а твои песни там будут звучать иначе – тоньше, легче и ажурнее. Потому что весь тот, другой мир такой – тоньше, легче и ажурнее этого. И когда мы встретимся с тобой там, за черной занавеской, которая отделяет один мир от другого и которую принято называть смертью, мы усядемся у потустороннего ажурного костра, выпьем тонкого потустороннего вина, и ты споешь мне свою новую, легкую и прозрачную песню, мой любимый бард!