Дмитрий Тедеев - Бусый Волк

Ни Крупца, ни Белого Яра. Это была не просто незнакомая поляна в том же лесу. Это была совсем чужая страна.

Над плюющимся водопадом громоздились, нависали, возносились в ярко-синее небо и растворялась в нём ледяные неприступные горы. В другую сторону зелёными волнами катились холмы, и воздушная дымка не давала рассмотреть горизонт. Непривычное, красивое место.

«А что, если это виллы меня всё-таки подхватили и к себе унесли?..»

Поднявшись, Бусый отошёл немного от водопада, разделся и разложил мокрые порты на сухих горячих камнях.

Здесь ему попалась на глаза едва заметная тропка, что тянулась вдоль реки, спускаясь со скал. Видно было, что по ней и в лучшие времена мало кто ходил, а скоро она и вообще зарастёт. Бусый немного прошёл по ней вниз по течению, вернулся к одежде, которую, наверное, пора уже было перевернуть, и даже вздрогнул, увидев… Нет, не симурана. У озера смирно пасся серенький ослик, а рядом сидел на камне старик.

Сидел с таким видом, будто давным-давно дожидался его.

Откуда и как он здесь появился, было неясно. Место выглядело довольно открытым, и Бусый не сомневался, что уж как-нибудь да уловил бы чужое присутствие. А впрочем, экая важность. Было бы чему дивиться после тех чудес, которые сегодня он уже повидал…

Старик был одет в просторные серые шаровары и стёганую безрукавку. Какому языку и обычаю соответствовал подобный наряд, Бусый не знал. И поклонился старику по веннскому правилу, как почтительный внук.

– И тебе поздорову, сын славной матери, – прозвучало в ответ.

Дед говорил по-веннски с чужим отзвуком, но понятно и чисто. В седой бороде пряталась лёгкая усмешка. В ней не было ничего обидного, старик явно знал, откуда и как попал сюда Бусый. И конечно, сам появился возле этого места тоже совсем не случайно.

«Соболь иногда тоже так улыбается. А потом говорит, что устал, что слишком долго живёт…»

– Ты печалишься, дедушка, – сказал Бусый. – Чем тебе помочь?

Старик с насмешливым интересом взглянул на юного венна. Потом стал говорить, и было не вполне понятно, отвечал ли он Бусому или по привычке многолетнего отшельничества размышлял вслух.

– Учтивая речь, добрая душа, храброе сердце… Да, звёзды привели ко мне именно того, кого обещали… Почему, спрашиваешь, печалюсь? Радость бытия – удел молодых и глупых, таких, как ты, а чему радоваться старику, видевшему жизнь?.. С пониманием приходит мудрость, а с мудростью и печаль. Тебе ещё предстоит это… Впрочем, ты в своей короткой жизни успел уже кое-что испытать. И как, малыш? То, что ты испытал, добавило тебе радости?

Бусый честно задумался, стоя голым на солнышке. Дед был прав: последнее время он почти не смеялся. День кулачного боя стал рубежом, прежде которого он был маленьким, весёлым и глупым. Теперь…

Ох. Как когда-то его тянуло вернуться в совсем уже раннее младенчество, в тепло, уют и запах горного мёда, так теперь он, кажется, отдал бы всё за минувшую осень с её смешными детскими хлопотами, когда в небе не летали страшные птицы и был жив Колояр.

«Я дурак. Я всё-таки увернулся от стрел и даже не утонул. И солнце греет, и старик вроде не злой. На что жаловаться? И домой я уж как-нибудь да вернусь…»

– Я не знаю пока, буду ли помогать тебе, – продолжал между тем отшельник. – Сколько я зарекался вмешиваться в людские дела и в особенности – пытаться делать добро… Тебе этого ещё не понять… Ладно уж, коли так вышло, пойдём, поживёшь у меня. Приглядимся друг к другу, тогда и решу, помогать ли тебе добраться до дома. Ну как, маленький путешественник?

Бусый не сразу нашёлся, что ответить. Странный дед говорил сплошными загадками.

«А может, я всё-таки умер и на Остров Жизни попал? – вдруг осенило мальчишку. – То-то здесь травка больно уж шёлковая да мягкая…»

Он попытался присмотреться к старику внутренним взором, но тот сделал движение, которого Бусый не успел рассмотреть, и перед мысленным оком повисла непроницаемая пелена.

– А ты не так прост! – Лицо отшельника слегка оживилось, теряя налёт привычного безразличия. – Ну, пойдём. Знаешь, я вообще-то очень редко зову кого-нибудь в гости…

Бусый медленно одевался.

«Ну и дед. Ещё и гостей не любит…»

– Я люблю Истину, – ответил старик. – И не трачу своё время на тех, кто не озабочен её постижением.

– Истину? – удивился Бусый. – Какую истину?

– Она многолика, – улыбнулся отшельник. – К ней можно стремиться всю жизнь, причём Путь у каждого свой. Кого-то он приводит, скажем, к высотам богатства. Или к власти, могуществу, возможности решать судьбы других. Кому-то даёт воинское мастерство. Кому-то ещё – мастерство врачевания или составления ядов. Строительства и разрушения. Любви… Ненависти…

Старик и мальчишка, беседуя, медленно шли по тропе, и за ними неторопливо трусил ослик.

По жаре Бусый не стал надевать сапожки и вязаную безрукавку, шёл босиком, в длинной льняной рубахе, перешитой, как водилось у веннов, из отцовской. Надел её – и показалось, что Летобор обнял его, невидимо зашагал рядом…

Путь оказался недолог. Забравшись по тропинке на скалу, с которой летел поток, Горный Кузнец – так велел называть себя дед – шагнул вдруг прямо под водопад, в маленькую пещерку, скрытую густой завесой брызг и водяного тумана. Узкий лаз уходил в глубь скалы, Бусый приготовился к темноте, но почти сразу заметил впереди отблески света. Ещё несколько шагов, и лаз оказался сквозным.

Удивительные дела!

Там, где полагалось быть глубоким недрам горы, лежала залитая солнцем долина. И в ней – озеро с зоркой, по-настоящему хрустальной водой, холодной даже на вид. После рёва падуна тишина показалась Бусому оглушительной. Её нарушали только птичий щебет да еле слышный шум ветра в далёкой вышине.

Над озером прямо на скале был выстроен маленький дом, где, похоже, и обитал Горный Кузнец.

Что это был за дом!.. Бусый привык к добрым избам, настоящим домам из брёвен, под тёплыми земляными крышами, с углами, с коньками над дверью и мочальными хвостиками позади. Здесь лепилось какое-то воронье гнездо из веток, жердей, коры, громадных высохших листьев и редких тонких брёвен. И даже бумаги, пропитанной маслом.

Бусый оторопело пригляделся, и неожиданно в постройке проглянуло изящество. Бусый попробовал мысленно завалить домишко снегом, напустил на него мороз. Домик устоял, храня уют и тепло. Бусый наслал на него бесконечный дождь, подгоняемый завывающим ветром. Домик и ему не поддался.

«А и правда… – удивился мальчишка. – Ни убавить, ни прибавить…»

И, что самое занятное, дом Горного Кузнеца был плотью от плоти красоты, что окружала его. Как и веннская изба – в далёких отсюда лесах. Как домики вилл на медоносных лугах, куда нет пешей тропы…