Дмитрий Тедеев - Бусый Волк

Соболь переглянулся с Утрогостем Росомахой, мужем большухи. И нагнулся к Бусому.

– Какой-какой страшный властелин?

Вместо Бусого ответил один из пленников.

– Сопляк угадал! – прохрипел он, сплёвывая кровь из разбитого рта. – Мы – Мавутичи! Слышали о таком?.. Значит, ещё услышите. Убивайте, коли охота, нам смерть станет в награду! А вам владыка Мавут головы отрежет. И мужикам, и бабам, и детям грудным…

И Белки услышали смех связанного человека, ждущего смерти. За первым Мавутичем начали смеятся и остальные. Они действительно не боялись. От этого смеха делалось не по себе и нападали невольные мысли – если человек так смеётся, стало быть, за этим что-нибудь да есть?..

– Мавут… – повторил Соболь задумчиво, и у Бусого шевельнулась надежда. – Что понадобилось могучему властелину в наших бедных чащобах?

– Не бойся, он не велел тебе ждать войны, – был ответ. – В ваших чащах нет ничего, что стоило бы немирья. Владыка возжелал присмотреться к мальчишке, и он получит его, а на что ему сопляк, не нашего ума дело… и подавно не твоего…

Мама Бусого вдруг выпрямилась, глядя куда-то поверх головы разговорчивого Мавутича.

– А не случалось этому владыке, – негромко проговорила она, – получать залитые воском шкуры тех, кто посягал на наших детей?

– Молчи, дура-баба, – отозвался разбойник. – Владыка с тебя самой шкуру снимет да на ней же плясать заставит.

Митуса Белка не дрогнула.

– Может, и снимет, – сказала она, – да и правильно сделает, поделом мне, если я дитя своё не сумею оборонить. Так то когда ещё будет? Скажите кто-нибудь этому посрамлению несчастного рода, что он-то до тех пор успеет голышом по лесу набегаться…

У неё висел на поясе небольшой нож, удобный для свежевания, и она положила на него руку. Мавутичу расхотелось смеяться, он побагровел и рванулся в путах, наверное, собирался грозить ещё худшей казнью.

– Уймись! – Это подала голос большуха, и от властного окрика маленькой женщины здоровенный разбойник в самом деле прикусил язык. – Ты же венн, – продолжала большуха. – Косы пообрезал, да выговора не спрячешь. Тебя небось за непотребство из рода извергнули, а Мавут этот подобрал, как хлам возле тропы…

Тут Бусый с облегчением сообразил, что чужаков не убьют. Стала бы иначе большуха напрямую с ними разговаривать.

– Твоя правда, я был венном, – мрачно ответствовал изверг. – Раньше. Теперь у меня нет семьи, кроме Мавутичей. Владыка мне отец и наставник, и никого другого я знать не хочу!..

После этих слов начали смеяться уже Белки.

– Развяжите их! – Приказ большухи тут же кинулись исполнять. – Верните им оружие… Я сказала – верните!.. Я не знаю этого вашего Мавута, да и знать не хочу. Не нужен он нам, и вы, Мавутичи, не нужны. Того вы не стоите, чтобы мы о вас руки марали. Что ж за владыка, коли безвинного мальчишку извести хочет, коли паскýдни вроде тебя ему зад лижут, а он и рад…

Чужаки уходили вдоль берега Крупца, и Белки смотрели им в след, покуда они не скрылись из виду. И никто, кроме Бусого, не заметил в вышине серую невидимую тень. Око Мавута мёртвым взглядом обшаривало живую землю…

– Так что же всё-таки произошло с тобой, малыш? Соболь смотрел на Бусого грустно и задумчиво. И ответа, в общем, не ждал. Видимо, догадывался, что правдивого ответа от мальчишки, ни разу в жизни не лгавшего, сегодня не услышит. Бусый краснел, отводил глаза, топтался с ноги на ногу, не зная, куда деваться от стыда… Что-то говорить всё равно было нужно, не дело отмалчиваться, когда взрослый спрашивает. Тем более – дедушка Соболь.

– Ну, ты ж знаешь… На Белый Яр пришёл… а там эти… Мавутичи. Ну, я прыгнул, нырнул…

– А потом?

– Потом Сын Медведя меня вытащил…

– А пока не вытащил, ты на дне омута у русалок сидел? Загорел, смотрю, чуть не как Ульгеш, да ещё и рукавицы Горных Призраков с собой прихватил… И глаза прятать научился от старших, чего раньше я отроду за тобой не замечал…

– Дедушка Соболь, – страдая, выдавил Бусый. – Я… я не могу сказать… Я обещал…

Соболь кивнул, задумчиво глядя куда-то мимо Бусого. Мальчишка вздрогнул, ему вдруг показалось странно знакомым и выражение лица, и само лицо Соболя. Где-то он уже видел это лицо, причём недавно. Вот представить бы Соболя молодым, без бороды и усов… Бусому уже показалось, что он сейчас сумеет вспомнить что-то важное… Но наваждение схлынуло, ничего после себя не оставив. Перед ним был тот самый Соболь, которого Бусый каждый день знал. Странно ли, что его лицо показалось знакомым? А каким ещё оно могло показаться?

– Дедушка Соболь, а что за Горные Призраки?

«Кузнец поминал о них. Точно, поминал…»

– Я по молодости три года сам в Призраках состоял. Ладно, малыш… Обещал кому-то не говорить, и слово держи.

– А ты… ты тоже про Призраков обещался?..

«А кабы не случилось, что он и про Кузнеца знает, да поболе меня…»

– Не обещался и непременно тебе про них расскажу… но не сейчас.

Они подходили к Осокиной избе, ставшей домом для Сына Медведя. После того, как оживший парень извлёк Бусого из-под Белого Яра, венны крепко надеялись, что теперь он пробудится, заговорит разумным словами. Но не тут-то было. Сын Медведя снова погружался в Безвременье, и почти никто, кроме Осоки, Бусого да Соболя, уже не надеялся его оттуда извлечь.

«Червь душу источил, – рассудил слепой Лось. – Изранил её куда сильнее, чем тело. Любил он кого-то, крепко любил, по-настоящему. Враг не умеет душу изранить, это только близкий друг может, предательство сотворивший…»

– Дедушка Соболь…

– Что, малыш?

– Тебя предавали друзья?

– Меня?.. А почему ты спросил?

– Ну… Бабушка сказывала… Когда ты у нас появился… На Сына Медведя немножко похож был…

Седые сросшиеся брови чуть дрогнули, как показалось Бусому – удивлённо. А может, и горестно. «Предавали», – понял мальчишка. Соболь же сказал:

– Я смотрю, русалки с тобой в омуте даром времени не теряли. Научили кое-чему. Прежде ты меня бы об этом не стал спрашивать.

– Ты думаешь, Сына Медведя кто-то предал?

– Или он сам кого-нибудь, – пробормотал Соболь, и Бусый потрясённо откликнулся молчаливым эхом: «Или ты сам…»

И тут же загорелся:

– А давай попробуем узнать?

Соболь даже остановился.

– Как?

Бусый хитро улыбнулся, даже глаза зажмурил, его вдруг переполнил восторг.

– А русалки в омуте научили!..

Соболь невольно улыбнулся в ответ, но голос остался строгим:

– Эк ты, парень, заговорил…

– Он же сны видит! Бредит!.. – принялся торопливо объяснять Бусый. – Маму зовёт, Каррила какого-то, с Предком со своим спорит!.. Значит, можно попробовать увидеть, что ему снится! Мне… я… я бы попробовал… Дедушка, давай попробуем, а?..