Феликс Разумовский - Аленький цветочек

– А потом? – спросил он, что называется, в лоб.

– А потом по нулевому варианту. Не мне тебя учить. Пусть останутся на родной стороне.

«А ху-ху не хо-хо?.. – зло подумал генерал-майор. – Вот потому я никогда в твоём кресле и не буду сидеть, сукин ты сын…»

– Иди, исполняй, – кивнул на дверь семизвёздочный.

Однако Павел Андреевич остался сидеть. Да, подход-отход к начальству – очень важная штука. Иронизируйте сколько угодно, но слово, вовремя и – главное! – нужным тоном сказанное вот в таком кабинете, может застопорить или продвинуть карьеру. А может, вот как теперь, погубить или спасти несколько жизней…

– Если позволите, Владимир Зенонович… – проговорил он, ощущая, что шрам на щеке вот-вот задёргается и тем выдаст его. – Я подполковника Скудина знаю лично. Очень хорошо знаю. И полагаю, что нулевой вариант в данном случае был бы нецелесообразен. – Он говорил очень спокойно, стараясь подбирать убедительные аргументы и не срываться в эмоции. Шеф недовольно поднял голову – что, мол, ещё за возражения? – но он продолжал упрямо и убеждённо: – Крайне нецелесообразен. Это спецы экстра-класса, которые… В общем, их просто так не заменишь. Поэтому я предлагаю по окончании операции назначить Скудина с его людьми в охрану «Тройки». Вместо… Засранцева. Тем более что за их головы кокаиновый картель Кхуна Са назначил страшные миллионы, то есть парни всяко на некоторое время «невыездные»…

– Добро, Павел Андреевич. Уговорил. Действуй. – Семизвёздочный удовлетворённо кивнул. – Пусть герои остаются на родной стороне. Но – под твою ответственность. Под твою персональную…

Вновь появился сантехник Евтюхов. Задумчиво, с видом эксперта осмотрел развороченную батарею. Прочувствованно матюгнулся и вынес вердикт:

– Ёж твою сорок через семь гробов налево.

– Спасибо вам большое, – сказала Рита.

– Из спасиба, девка, шубы не сошьёшь, – сразу помрачнев, обиделся Евтюхов. – Я для спасибов специальную фляжку держу…

Рита не придумала ничего лучше, чем вручить ему бутылку кагора, которую они с Иваном не успели даже ополовинить.

– А-а, этот… анапский… – разочарованно протянул сантехник. Его приговор был беспощаден: – Самое дерьмо, глистов только морить… Ну, зелёная, сама пойдёшь?

Лихо закрутил бутылку – и мастерски, в два булька, отправил анапский винтом в лужёную глотку. Рита, запоздало осознавшая свою оплошность, почувствовала себя так, словно благородное бархатное вино у неё на глазах спустили прямо в канализацию. Да. А ведь могла бы вовремя вспомнить про депаспортизованное спиртное, сохранявшееся в буфете, надо полагать, как раз для такого случая… Да.

– Не тридцать третий портвешок, конечно… – крякнул сантехник презрительно. И отбыл наконец вместе с Клавой и Собакиным, не забыв прихватить пустую бутылку. Пригодится: с паршивой овцы хоть шерсти клок.

Закрыв за ними дверь, Рита первым делом побежала на кухню – ставить чайник. Снаружи вовсю продолжала бушевать заблудившаяся и подтаявшая арктическая метель – в квартире, лишённой «геотермального источника» в виде батарейного кипятка, ощутимо захолодало. Пробегая мимо зеркала, Рита мельком взглянула на растерзанное, в грязных разводах отражение и содрогнулась. (Есть анекдот. Встретились жёны новых русских: «Мой-то какой сволочью оказался!» – «А что?!» – «Да попросила давеча двести баксов на салон красоты, а он на меня посмотрел и пятьсот выдал…») От того, что увидела в зеркале Рита, по идее должен был бы в ужасе шарахнуться страшный волосатый орангутан. Не говоря уже об интеллигентном Иване Степановиче. Увы, ей, как и большинству озабоченных своей внешностью женщин, было невдомёк, о чём в действительности думает мужчина.

«А девушка-то с талией, – провожая её глазами, оценил Кудеяр. – С ножками девушка…» Стихийных бедствий вроде больше не ожидалось, и его мысли понемногу возвратились к приятному. Рита носилась туда-сюда по квартире, словно маленький вихрь. Иван караулил закипающий чайник и развлекался, мысленно сравнивая Риту с Клавой. Эта последняя была весьма далека от его личного идеала девичьей красоты, но отменный вкус участкового никакому сомнению не подлежал. «Такую в любое место лизни, халвой небось отдаёт. А бюст… Как говорят в подобных случаях на Востоке – на одну лечь, другой накрыться…»

– Снимай штаны! – прозаично велела материализовавшаяся из комнаты Рита. Скудин поднял бровь, и она сунула ему лохматую махровую простыню, восхитительно сухую и уютную даже на вид. – Хочешь радикулит заработать?

Зарабатывать радикулит Иван не хотел и послушно принялся раздеваться. Здесь же, на кухне, оставшейся посреди квартирного потопа единственным более-менее сухим Араратом. Рита тактично отвернулась к пеналу.

Сама она успела причесаться и переодеться всё в тот же трогательный беленький халат с оторванным пояском. Скудин фыркнул у неё за спиной, и она обернулась. А обернувшись – расплылась в неудержимой улыбке. Итак, наводнение поставило их на одну доску, заставив предстать друг перед другом в одинаковом неглиже. Всё, никаких больше тюрбанов из полотенца на фоне чуть ли не костюма и галстука!.. Правда, Иван в «дезабилье» [27]напоминал не ощипанного цыплёнка, а скорее уж римского императора в банный день. Этакий босоногий амбал в кокетливо-розовой простыне, накинутой наподобие тоги… Аве цезарь!

Рита подобрала его промокшие джинсы и повесила на кухонную бельевую верёвку, чтобы позже пройтись по ним утюгом. Почему-то ей вдруг стало ещё смешнее, она спросила себя, до какой стадии, интересно, дойдёт это их взаимное раздевание, и одновременно попыталась сообразить, не отыщется ли в глубинах буфета бутылочка коньяка. Ах, дивный анапский кагор!.. То-то славно разбежался бы он теперь по жилам и жилочкам, изгоняя и холод, и пережитое напряжение… и остатки взаимной неловкости…

…О нет, только не это! В дверь опять начали трезвонить.

Это было даже не собакинское «Дзынь! Дзынь!!». На сей раз звонок просто бился в истерике, заходясь одной сплошной трелью: «Дзз-ззз-ззз!!!»

Таким манером только сообщать о вулкане, внезапно пробудившемся в глубинах подвала. Или спасать табельный ствол, по нечаянности оставленный у соседки.

– Пожар в бардаке во время наводнения!.. – Рита чуть не выронила скудинские джинсы и уже привычно бросилась открывать. – Ну что там ещё, Андрон Кузьмич? Третья мировая война?

…Хуже. Причём существенно хуже.

На пороге стояли двое молодцов настолько мерзкого вида, что попробуй покажи таких в сериале про российскую мафию – и в газетных рецензиях заклюют наповал, скажут, что теперь таких не бывает. Ой бывают!.. Да ещё как бывают-то!.. Подобная разновидность человеческого существа имеет место у всех народов и во все исторические эпохи. Она даже не очень меняет свою характерную внешность. А именно: тупая наглая харя, не заслужившая называться лицом, отмороженный взгляд… плюс примета нашего времени – шишковатый череп, стриженный «а-ля зэк»…