Кристофер Паолини - Эрагон.Брисингр

"Бога ради, – сказала Сапфира, – побереги свое внимание до тех пор, пока мы не будем в безопасности. Я не собираюсь умереть от этих ран".

"Это неправильно, и ты это знаешь. Ты истекаешь кровью. Если я не остановлю это сейчас это сейчас, у тебя, возможно, будут осложнения, которые я не смогу излечить, а так мы никогда не сможем добраться обратно к варденам. Не спорь, ты не заставишь меня передумать, и это займет не больше минуты".

Эрагону потребовалось несколько минут, чтобы исцелить Сапфиру. Ее раны были достаточно серьезны, и чтобы завершить заклинание, ему пришлось опустошить пояс Белотха Мудрого, а затем использовать энергию из собственных и Сапфириных запасов. Каждый раз, когда он перебирался от большей раны к более маленькой, она протестовала, говорила, что он глуп и должен прекратить это, но Эрагон не прислушивался ни к ее жалобам, ни к ее растущему недовольству.

Закончив, Эрагон присел, утомившись от волшебства и борьбы. Показывая пальцем на места, где Летхрблаки ранили ее своими клювами, он сказал:

"Ты должна будешь показаться Арье или другому эльфу, чтобы они проверили качество моей работы. Я сделал все, что мог, но, возможно, пропустил что-нибудь".

"Я ценю, что ты заботишься о моем благополучии, – ответила она, – но это не место для разговоров. Раз и навсегда, давай уходить отсюда!"

"Да. Пришло время оправляться".

Отступив, Эрагон пошел подальше от Сапфиры, направляясь в туннель позади него.

– Идем! крикнул Роран. – Нужно спешить!

"Эрагон!" – воскликнула Сапфира.

Эрагон покачал головой.

– Нет. Я остаюсь здесь.

– Ты... – начал было Роран, но дикое рычание Сапфиры прервало его. Она хлестнула хвостом по стене пещеры и скребанула пол когтями так, что кость и камень взвыли как в предсмертной агонии.

– Послушайте! – крикнул Эрагон. – Один из раззаков все еще на свободе. Я думаю, что возможно, в Хелгринде много чего осталось: свитки, микстуры, информация об Империи, вещи, который могут помочь нам! Раззаки, возможно, даже отложили свои яйца здесь. Если они это сделали, мне придется уничтожить их до того, как Гальбаторикс их найдет. – Обращаясь к Сапфире, Эрагон сказал:

"Я не могу убить Слоана, не могу позволить Рорану или Катрине увидеть его, и я не могу позволить ему умереть от голода в его камере или позволить солдатам Гальбаторикса схватить его. Извини, но мне придется самому разрешить ситуацию со Слоаном."

– Как ты выберешься из Империи? – спросил Роран.

– Я буду бежать. Знаешь, я теперь настолько же быстрый как эльфы.

Кончик хвоста Сапфиры дернулся. Это было единственным предупреждением для Эрагона прежде, чем она прыгнула в его сторону, вытягивая одну из своих сверкающих лап. Он успел сбежать, в туннель на секунду раньше, прежде чем лапа Сапфиры пролетела через то место, где он стоял.

Сапфира проскользила остановившись перед входом в туннель, с расстроенным ревом обнаружив, что не может дальше следовать за ним, из-за узкого пространства в коридоре. Ее тело почти полностью заслонило свет. Туннель дрожал вокруг Эрагона, когда она силой расширяла проход, когтями и зубами, отламывая толстые куски. Ее свирепое рычание, внушительные размеры морды, выпад которой она сделала, вхолостую щелкнув зубами возле его предплечья, заставили Эрагона испугаться. Он понял, как должен чувствовать себя кролик, сжимающийся в своей норке, когда волк разрывает её.

"Ганга!" – крикнул он.

"Нет!" – Сапфира положила голову на землю и жалобно заплакала, глаза у нее были большие и жалкие.

"Ганга! Я люблю тебя, Сапфира, но тебе придется пойти". – Она отступила на несколько ярдов от входа в туннель, плача, подобно коту. Малютка...

Эрагон ненавидел себя за то, что делает ее несчастной. Ему не хотелось прогонять ее. Он чувствовал, как будто разрывается на части. Горе Сапфиры, которое он ощущал через их мысленную связь и его собственная боль почти парализовали его, но так или иначе он собрался с душевными силами для продолжения разговора.

"Ганга!И не возвращайся за мной, а так же не посылай кого-нибудь забрать меня. Я буду в безопасности. Ганга! Ганга!"

Сапфира расстроено взвыла, а затем неохотно пошла к выходу из пещеры. Сидя в ее седле, Роран сказал:

– Эрагон, идем! Не будь дураком. Ты слишком важен, для того, что бы рисковать, — остальная часть его предложения потонула в шуме, производимом Сапфирой, когда она вылетала из пещеры.

В ясном небе, ее чешуя искрилась подобно множеству блестящих голубых диамантов. Она была, подумал Эрагон, великолепна: гордая, благородная, и гораздо красивее, чем любое другое живое существо. Никакой олень или лев не сравнится с величественностью дракона в полете.

"Неделю, – сказала она, – это тот срок, который я согласна ждать. Затем я верну тебя, Эрагон, даже если мне придется столкнуться на своем пути с Торном, Шрюкном и тысячью магов..."

Эрагон стоял там, пока она не растворилась вдали, и он не смог больше чувствовать ее мысленно. Затем, с тяжестью на сердце, он расправил свои плечи и, отвернувшись от солнца и других ярких и живых вещей, еще раз спустился в темные туннели.

5. Всадник и раззак

Эрагон сидел, залитый не согревающим сиянием своего темно-красного светящегося шара, в коридоре, с тянущимися вдоль него камерами, около центра Хелгринда. Посох лежал у него на коленях.

Скала отражала его голос, когда он повторял фразу на древнем языке снова и снова. Это была не магия, а скорее послание к оставшемуся раззаку. То, что он говорил, значило это: "Приди, о Ты, пожиратель человеческой плоти, давай закончим этот наш бой. Ты ранен и я утомлен. Твои товарищи мертвы и я один. Мы оба сильны. Я обещаю, что не стану ни использовать грамари против тебя, ни вредить или заманивать тебя в ловушку с помощью заклинаний, которые я уже применял. Приди, о Ты, пожиратель человеческой плоти, давай закончим этот наш бой…"

Время, в течение которого он говорил, казалось нескончаемым: ни разу, когда в мертвенно-бледной освещенной комнате, остававшейся прежней во время повторения слов, чьи последовательность и смысл перестали иметь значение для него. Через какое-то время его требование прекратилось и странное спокойствие опустилось на него.

Он остановился с открытым ртом, затем осторожно закрыл его.

Перед ним футах в тридцати стоял раззак. Кровь капала с края поношенной одежды существа.

- Мой хоз-з-зяин не хочет, чтобы я убил тебя, - прошипел он.

- Но это не имеет значения для тебя сейчас.

- Нет. Если я погибну от твоего посоха, позволь Гальбаториксу заключить с собой сделку, как он хочет. У него гораздо больше душ-ш-ши, чем у тебя.

Эрагон рассмеялся:

- Души? Я – защитник людей, а не он.

- Глупый мальчишка, - раззак приподнял немного свою голову, смотря мимо него на труп другого раззака дальше по туннелю. – Она была моей самкой (hatchmate). Ты стал с-с-сильнее с нашей первой вс-с-стречи, Губитель Шейдов.