Майя Зинченко - Черное солнце

– Вы, наверное, все родственники? Двоюродные и троюродные братья?

Человечки несмело кивнули.

– Что же теперь с вами делать? – вздохнул Франц. – Я обещал позаботиться о крысах, а вместо них оказались вы. Не травить же вас ядом, в самом деле…

– Ты позовешь священника? – с опаской поинтересовался Курх.

– Нет. Но только при условии, – он предупреждающе поднял палец, – что вы приведете флигель в порядок. Пол должен быть починен. Я знаю: вы умеете не только разрушать. А взамен я помогу вам найти сокровище.

– Ты хочешь завладеть им.

– Я и пальцем к нему не притронусь. Только укажу вам, где оно спрятано. Выкапывать горшок будете сами.

Руды задумались.

– Ты знаешь, где он?

– Еще нет, но могу узнать. Это нелегко, однако я вполне могу постараться для всеобщего блага. Для мастера рун нет ничего невозможного.

– Ты клянешься, что не заберешь наши камни?

– И как такая огромная жадность умещается в таких маленьких телах? – Вопрос был исключительно риторическим. – Клянусь.

– Хорошо, – кивнул Курх. – Тогда показывай место.

– Боюсь, что блеск драгоценных камней затуманит ваш разум. И память. Вы обещаете заняться починкой?

– Но мы не успеем за одну ночь.

– Я дам вам двое суток. Учтите, если вы меня обманете, месть моя будет ужасна.

Конечно, Франц не собирался преследовать рудов в случае невыполнения условий, но припугнуть их было нелишним.

– Итак, что нам известно? – Мужчина спрыгнул вниз и увяз по щиколотку в мягкой перекопанной земле. В рунах защиты больше не было необходимости, поэтому он избавился от них.

– Ничего конкретного, – буркнул один из человечков, прыгая вслед за ним в пролом. Бубенец на его колпаке печально звякнул.

– Что именно вам сказал прадедушка? Можете повторить дословно?

– У нас есть карта. Он ткнул в нее пальцем и сказал, что там находятся алмазы. Полный горшок, – ответил Курх.

– Покажите карту. Вдруг вы ошиблись?

Они протянули ему тонкий лист, свернутый в трубочку и завернутый в грубую серую бумагу. Это действительно оказалась подробная карта этой части Аурока. На ней были указаны парк, река и частично улицы. Лист был испещрен мелкими значками, разобрать которые под силу было только рудам.

– Он показал вот сюда. – Курх постучал по карте. – Мы все видели.

– Точно?

Братья дружно закивали.

– Вы правы, это тот самый флигель. – Франц свернул карту и отдал ее обратно. – Прежде чем я начну, ответьте мне на последний вопрос: ваш прадедушка не был шутником?

– Зачем ему так зло шутить над собственными родственниками? – обиделся Курх.

– Откуда у вас вообще взялись алмазы?

– Долгая история.

По его тону Франц понял, что история была не из тех, что приятно рассказывать вечером у камина. Если камни и существовали, то они скорее всего были украдены у гномов. Это у них есть привычка складывать из драгоценностей целые горы, чем они привлекают не только рудов – этих незначительных расхитителей чужого добра, но и драконов, самых опасных существ на земле.

Достигая огромных размеров, будучи сильными и практически неуязвимыми, драконы вместе с тем очень умны. Но как только они видят драгоценности, то теряют всякий разум. От блеска сапфиров и рубинов драконы тупеют, превращаясь в обыкновенных прожорливых монстров.

– Горшок большой? – негромко спросил рудов Франц.

– С его голову. – Курх показал на голову брата. – Только крупнее.

– Прилично. Теперь сидите тихо и не мешайте мне.

Франц закрыл глаза и попытался расслабиться. Ему даже не нужно было составлять целую руну, хватило бы и части. Такое количество алмазов обязательно должно было отозваться на его зов. Он беспрестанно думал о камнях – ярких, блестящих, прозрачных, светящихся в ярких лучах солнечного света. Они сами стали светом – холодным, застывшим навеки. Осколки никогда не тающего льда.

Продолжая держать глаза закрытыми, он прислушался. Поначалу было тихо, но потом до него донесся настойчивый шепот, и в темноте обозначились первые тонкие линии. Это означало, что он на верном пути. Серебристые нити, выходящие прямо из его ладоней – он видел их очертания даже сквозь закрытые веки, проникали повсюду. Они наполняли собой пространство, и в этот миг Франц сливался с природой, с окружающим миром. Он растворялся в нем, теряя самого себя.

Узор, переплетающийся с истинным именем… У всего есть свое имя, свое обозначение, свой знак, но не каждому дано его разгадать. Франц чуть-чуть приподнял за краешек полотно, отделяющее его от неизвестности, и сразу отпрянул, пораженный открывшейся картиной. Бездна, наполненная всем, вмещающая в себя прошлое и будущее, – вот что находится совсем рядом, стоит только воспользоваться даром. Что-то подсказывало ему, что каждый человек сталкивается с этой бездной после своей смерти. Она принимает его в свои нежные объятия. Но, открывая глаза, Франц всякий раз забывал об этом. Память была к нему милосердна.

Нити устремились в сторону и соединились в одной точке. Мастер огляделся и, не обращая внимания на притихших рудов, направился к указанному месту.

– Здесь. На глубине метра.

– Как тебе это удалось? – ошеломленно спросил один из них.

– Это было невероятно! – воскликнул Курх. – От тебя шла такая замечательная музыка. Только я не запомнил мелодию, – добавил он грустно.

– Я не слышал никакой музыки, – сказал Франц, выбираясь из ямы. – Вам, наверное, показалось.

– Нет, не показалось. Мы все ее слышали.

– Да, она была чудесна. – Один из человечков достал из-за пазухи маленькую дудочку и попробовал наиграть недавнюю мелодию, но, осознав всю тщетность свой попытки, спрятал ее обратно.

– Что же вы не копаете?

– А ты не можешь ее повторить? – попросил Курх.

– Нет. Я не имею ни малейшего понятия, что именно вы слышали.

– Жаль-жаль… – Он поплевал на руки и взялся за лопату.

Руды принялись копать. Работа продвигалась медленно: они толкались и этим мешали друг другу. Франц скептически посмотрел на их усилия, покачал головой и спрыгнул к ним.

– Ну-ка, отойдите. Так у вас ничего не получится. Где вы только взяли эти ужасные лопаты? Лезвия как воск, они даже успели погнуться.

Он нашел подходящий кусок доски и принялся за работу. Франц не мог пояснить, почему он решил помочь рудам. Было бы лучше оставить их здесь, а самому пойти спать. Но эти перемазанные грязью человечки были такие беспомощные, что он пожалел их. Они ведь во многом похожи на людей, на их отражение – только в не обычном, а кривом зеркале. Франц уже простил полученные от них царапины и шишки.

Через два часа, содрав руки до крови, он наткнулся на что-то твердое. Руды радостно взвизгнули. Осторожно, чтобы не разбить горшок, Франц достал его из ямы и открыл крышку. Сначала ему показалось, что горшок пуст, и мужчина едва сумел сдержать вздох разочарования. Однако как только огонек вынырнул из-за края, его содержимое засветилось и заблестело яркими красками.