Майя Зинченко - Черное солнце

Мастер потрогал подушку. Она была удручающе холодной. Кровать была достаточно широкой, чтобы на ней могли поместиться два человека. Для худенькой стройной Раэн уж точно хватило бы места. Ему по-прежнему недоставало ее тепла, ее тела… Франц сжал губы. Сколько времени он уже обходится без женщины? Может, пришла пора идти к монахам и надевать рясу?

Если бы не руны, которые диктуют свой образ жизни, он бы так и поступил. Стал бы странствующим монахом и молился о благополучии ее души. Святынь для этих целей по всему миру хватает. Остаток жизни прошел бы спокойно: в молитвах и покаянии.

И только он подумал об этом, как перед глазами Франца, словно по указке злого демона, промелькнули воспоминания о наслаждении, что подарила ему Раэн. Мастер горько вздохнул. Наверное, это низко и недостойно, но он не мог не думать об этой части человеческих взаимоотношений, потому что любил в ней и душу, и тело. Он еще не стар, здоров, но слишком щепетилен в некоторых вопросах. Он не может переступить через свою собственную мораль и завязать отношения только для того, чтобы удовлетворить плотские желания.

– Нет, так нельзя. Надо взять себя в руки! – Мастер сделал несколько шагов по комнате.

Но легче было сказать, чем сделать. Воспоминания нахлынули сплошным потоком, словно плотина, сдерживающая их, дала наконец течь. Закончилось тем, что, отчаявшись бороться с собственными мыслями, он наложил на себя временную руну боли.

Нервничая, Франц перестарался с силой руны и, согнувшись, зашипел от жжения по всему телу. Судорога свела ноги, и мастер рухнул на пол как подкошенный.

В этот момент раздался легкий стук в дверь.

– Франц, вы здесь? – это был Мантилий.

– Заходите! – выдавил из себя мастер.

Гном отворил дверь и испуганно всплеснул руками:

– Вы больны? Нужна помощь?

– Нет… – стуча зубами, ответил Франц. – Сейчас само пройдет.

Через несколько минут действие руны закончилось, и он, тяжело дыша, сел прямо на полу, скрестив ноги.

– Что с вами было?

– Это я сам себя… – махнул рукой мужчина. – Но немного перешел предел.

Ему не хотелось говорить об этом, Мантилий это понял и не стал настаивать.

– Вы были у Элейс?

– Да. Она тоже отказалась уезжать. Так что мы оба остаемся с вами.

– Хорошо. Уверен, что вы принесете нам удачу.

– Мантилий, вы знаете, как управлять Ловцом Душ? Как заставить его вызывать определенных духов?

– А вы хотите попробовать?

– Не знаю. Наверное.

– Для этого камень нужно держать поближе к себе. Лучше всего повесить его на грудь, в районе солнечного сплетения. Держите. – Гном протянул ему камень.

– Он не в кабинете? Почему вы носите его с собой?

– Я ожидал, что вы захотите испытать его свойства. Вам есть с кем назначить встречу за порогом, и нет ничего зазорного в том, чтобы использовать камень в своих интересах. Эрай тоже говорил с духами.

– С кем именно?

– Не знаю, он не распространялся на этот счет. – Глава Рода исподлобья посмотрел на Франца. – У него, как и у вас, было немало тайн.

– У меня нет никаких тайн, – запротестовал мастер.

– У любого живого существа есть мысли и желания, которые он хранит в самом дальнем уголке своего сердца и не показывает никому. Это они заставляют его делать новый вдох и надеяться на скорые перемены, на лучшую жизнь. Разве не так?

– Пожалуй, вы правы.

– Оставляю вас наедине с нашим роковым чудом. Надеюсь, он хотя бы вам принесет пользу. Когда проснетесь, идите прямо в главный зал. Я собираю там цвет нашего общества. Будем разрабатывать совместный план действий против магов.

– Уже? – Франц встревоженно посмотрел на Главу Рода. – Есть новые сведения о готовящемся нападении?

– Завтра или послезавтра. Мы судим об этом по натиску на систему заклинаний, защищающих город.

– Она не выдержит?

– Эрай не обновлял заклинания двадцать лет, – покачал головой Мантилий. – Всему есть предел. Кстати, у меня возникла интересная мысль. – Гном закусил губу и смерил мастера оценивающим взглядом. – Попробуйте связаться в мире духов с Эраем. Если он не откликнется, то волшебник все еще жив.

– Хорошая мысль, но я же не умею управлять камнем.

– Что вам стоит хотя бы попытаться?

– Хорошо, я попробую. Но что мне делать, если он вдруг откликнется?

– В таком случае задайте ему те вопросы, которые посчитаете нужным.

Гном дружески похлопал Франца по плечу и, бесшумно ступая, вышел из комнаты. Мастер, грея камень в ладони, откинулся на спину и стал разглядывать потолок. Держит ли он в руках ключ к другому миру или виденное им – это только обман чувств?

Мужчина не торопясь разделся и лег в постель. Камень он положил, как советовал Мантилий, на солнечное сплетение. Конечно, попробовать вызвать Эрая – это здравая мысль, но сначала он снова хочет увидеть Раэн.

Он представил, как она идет рядом с ним, протягивает руку и от ее прикосновения по его телу пробегает дрожь. Раэн откидывает назад прядь своих светлых волос и благожелательно улыбается ему…

– Здравствуй, Франц. Ты все-таки нашел способ снова повидаться со мной.

Ее голос звучит мягко. Она набирает полные пригоршни пушистого белого снега и со смехом сдувает их с открытых ладоней.

– Раэн, где мы?

– Красиво? – Женщина пробежалась по зеленому травяному ковру, на котором, несмотря на снег, уже начали распускаться первые цветы.

Они стояли у входа в живописную долину. Вокруг возвышались синие горы, и их заснеженные пики блестели на солнце. Рядом бежала маленькая, но бурная речка. Прозрачный воздух, словно хрустальное сердце дракона, приятно холодил кожу.

– Это мое любимое место. Я тебе никогда не признавалась, но мне всегда хотелось иметь домик в уединенной долине вроде этой. Но все же не настолько уединенной, чтобы там не было тебя. – Раэн лукаво взглянула на Франца.

– Почему же ты не говорила мне об этом? – спросил он расстроенно.

– Ну, я же знала, что ты тут же отправился бы на поиски долины и дома. А в Таурине у меня были определенные обязательства перед людьми. Работа, которая мне нравилась. Какой смысл быть целителем, если тебе некого лечить?

– Ты всегда привыкла больше отдавать, чем получать. Ничего не оставляя себе…

– В этом и есть настоящее счастье – в служении людям. Ты ведь точно такой же, мой хмурый мастер рун. Ты ворчишь, но я-то знаю, что под каменным панцирем у тебя скрывается мягкое любящее сердце. Как я рада снова тебя видеть! – Она крепко обняла его и, поцеловав в губы, выскользнула из объятий. – Жаль, что ты не можешь остаться здесь навсегда. И я не могу.

– Теперь мы сможем видеться часто. Я нашел способ.

– Нет, Франц, нет… Кое-что изменилось. Умирать тяжело, но еще тяжелее рождаться снова.