Вадим Панов - Занимательная механика

— Почему ты решил, что я подарил менту монеты?

Чеканщик задумался, припоминая ход встречи, подал гостю стакан, уселся в свое кресло и честно признался:

— Не знаю. Беседовали мы очень спокойно, плавно, он держался уверенно…

«Это называется: вызвать доверие». — …а потом достал твой мешочек. Я спрашиваю: откуда? А он небрежно так: от Оружейника. И я… — Карпов покачал головой: — Я ему поверил. И на вопрос он ответил…

Они молча допили виски, после чего старик потянулся и потрепал молодого искусника по плечу.

— Ты, Чеканщик, не волнуйся. Ты ведь прав: я проблему создал, мне ее и решать. Парень этот, мент, — моя забота.

Сан Саныч прищурился:

— Просто так?

— Это будет платой за первую монетку. Что возьмешь за остальные? Золото, услуги?

Карпов дружелюбно улыбнулся:

— Учитывая, какую бучу поднял в Москве Гончар, я возьму с тебя золото. Услуги способны оказать только живые.

И ответом своим заставил Оружейника вздрогнуть второй раз за разговор.

— Не волнуйся, Серафим, — пробормотал старик, спускаясь на первый этаж. — Чеканщик хотел тебя напугать. Со мной ничего не случится, понимаешь? Ничего. Я зверь опытный, я всегда уйду.

Однако тойтерьер как притих, услышав выбранный Карповым способ оплаты, так до сих пор продолжал сидеть молча.

— Иди, погуляй, едва терпишь небось.

Оружейник выпустил песика на газон, а сам вытащил из кармана телефон:

— Гончар!

— Да.

— Мы не ошиблись, Волков действительно тот, кого мы ищем.

— Собиратель Тайн?

— Да, — подтвердил старик. — Вскрыл Чеканщика, как банку с пивом. Даже не вспотел.

— Чеканщик молод, — посетовал Гончар. — Жаль, что его папаши нет в городе.

— Был бы на месте Нумизмат, Волков, наверное, вспотел бы, — согласился Оружейник. — Но вскрыл бы и его. Я верю. Чеканщик молод, горяч, но умен. Это у них семейное.

— Ладно, будем считать, что экзамен Волков сдал, — решил Гончар. — Я избавлю его от ненужных забот, пусть сосредоточится на главном, а ты действуй по плану. Вводи парня в курс дела.

— ОК.

Старик отключил телефон, улыбнулся бегающему по газону Серафиму и набрал номер Волкова:

— Федор Александрович?

— Да.

— С вами говорит Оружейник. Знакомое имя?

Пауза. Старик представил выражение лица Волкова и улыбнулся.

— Знакомое.

— Вы установили засаду в моей квартире, а я не люблю обсуждать дела при посторонних. Предлагаю договориться так: вы убираете своих людей, а я завтра утречком приеду по известному вам адресу, и мы поговорим. Что скажете?

Очкарик прекрасно понимал, что для того, чтобы его убить, Оружейнику не требуется личная встреча. А потому не колебался ни секунды:

— Во сколько мы встретимся?

— Давайте в десять.

— В девять тридцать я уберу людей.

— Осторожно! — вскрикнул Крус.

— Извини, — пробормотал Травник, продолжая накладывать компресс на грудь Невады.

— У тебя не руки, а грабли! Силу свою не чувствуешь!

— Ты слишком капризный, — хмыкнул здоровяк.

У Круса не было оснований обвинять Травника. Несмотря на внушительные размеры, пальцы здоровяка оказались нежными, их прикосновения — очень мягкими, однако Невада не унимался:

— Специально меня мучаешь!

— Ты бредишь, — дружелюбно произнес Травник и отошел от дивана. — У тебя посттравматический шок. Тебе нужен покой.

— Я дрался несколько часов назад! Какой еще шок?!

Крус не сразу понял, что Травник над ним смеется.

А когда догадался, поджал губы.

Снятая Гончаром однокомнатная квартира уступала номеру в «Мариотте» по всем статьям. Комната маленькая, темная. Мебель дешевая, скрипучая. Повсюду пыль, на кухне постоянно журчит вода. В туалете были замечены тараканы. Ужас! Неваду бесила сама мысль о том, что он прячется в подобном убежище.

— Почему Гончар не пустил меня к себе?

Травник молча пожал могучими плечами. Он удобно устроился в скрипнувшем под его тяжестью кресле, взял в руки журнал и хотел только одного: чтобы Вонючка заткнулся.

— Мы нужны Гончару только пока здоровые и сильные.

— Ты знаешь тех, кому нужны слабые и больные?

«Надо было добавить в чай снотворное!»

Укрепляющий отвар, что приготовил здоровяк, содержал небольшую дозу успокоительного, но оно еще не начало действовать.

— Но ведь совесть надо иметь, — продолжал канючить Крус. — В конце концов, я пострадал, выполняя его приказ. А вместо благодарности Гончар засунул меня в эту дыру.

— А что, нужно было памятник тебе поставить?

— Пошел ты… — Невада закрыл глаза. — Гончар тебя еще прижмет.

— Я ему ничего не должен.

— Что же ты, в таком случае, здесь делаешь?

— Испанка должна, — неохотно признался Травник. — А я так, за компанию подался.

Потому что давным-давно стал ее рыцарем.

— А Испанка Гончару зачем? Думаешь, он Собирателя Тайн без нас не разбудил бы? Оружейник его друг, Проказа ненавидит Механикуса, я — сделаю все что он велит. А вы ему зачем? — Крус открыл глаза и с презрительной ухмылкой уставился на Травника. — За компанию он подался! Гончар прекрасно знал, что ты за Испанкой попрешься. Потому и позвал ее — одним ходом заполучил в команду сразу двух искусников.

Здоровяк оторвался от журнала и недоуменно посмотрел на парня:

— Зачем мы ему?

— Партия, дубина ты здоровая. Мы — его партия, понимаешь? Золотая Баба — это ведь не просто статуя, ей настоящие шаманы служат. Служат! Искусники служат, просекаешь?

Травник покачал головой. Он не понимал. И начал жалеть, что добавил Неваде успокоительного: язык Вонючки стал заплетаться.

— Что будет, если Гончар, да не сам по себе, а во главе единомышленников, заполучит Золотую Бабу? Что? Думай!!

Однако эта вспышка стала последней. Успокоительное наконец подействовало, Невада откинулся на спину, вновь закрыл глаза, и его дыхание выровнялось. Заснул.

— Партия! — Здоровяк покачал головой. — Ерунда какая-то…

Для своей обличительной речи Крус выбрал неподходящего слушателя. Окажись на месте Травника Испанка, она бы отнеслась к словам Невады с гораздо большим интересом. Постаралась бы выспросить подробности: почему так решил? Сам додумался или подслушал? Кому именно Гончар говорил, что собирает именно единомышленников, а не просто чем-то обязанных ему искусников? Чем важна Золотая Баба? А здоровяк стоял слишком далеко от внутренних дел искусников. Жизнь Травника, все его помыслы и заботы концентрировались исключительно на нем самом да на Испанке. Остальное здоровяка волновало постольку-поскольку.

А потому он лишь повторил:

— Ерунда.

И спокойно вернулся к чтению.

— Что вы там делаете? — с пьяной обидой поинтересовался полулежащий на заднем сиденье Славик.

Женщина, назвавшаяся Ольгой, хихикнула. А сидящий за рулем Гарик ответил, слегка запинаясь: