Вадим Панов - Занимательная механика

— Что-то подобное я и ожидал услышать, — язвительно заметил Очкарик.

Вечное противостояние науки и религии. Сейчас он начнет уверять, что мы зря спустились с деревьев. Что должны были сидеть в пещерах и медитировать, достигая совершенства духа…

— Не торопитесь с выводами, — предостерегающе заметил Гончар. — Я не против машин, я просто излагаю вам историю. — И сделал глоток вина. — Люди изменили мир, наполнили его силой своего разума, дали свою душу, и так же, как когда-то появился Гончар, на свет явился Механикус. Порождение измененного мира.

— Бог из машины.

— Бог машин. Он — порождение новых чаяний и надежд, желания познать мир не как что-то единое с человеком, а как нечто отвлеченное, стоящее рядом. Порождение прагматизма. Порождение измененной души мира. Механикус — чудо, созданное обычными людьми. Их новый маяк. Их новый символ. Он чувствует любое устройство так же, как я чувствую душу камней. Он оставляет их мертвыми, но в то же время делает живыми. Мы с ним похожи, но очень разные. Он добрый гений ваших изобретателей. Он помогает и дарит вдохновение. Он ближе к вам нынешним, он оперирует доступными понятиями, а мне приходится пробуждать давно забытое.

— И этим механик вам насолил?

— Механикус, — поправил Очкарика Гончар. — Будьте внимательны, Федор Александрович. К тому же Механикус мой друг.

— Позвоните ему, — предложил Волков.

— К сожалению, в настоящее время наши отношения довольно прохладны…

— Вы поссорились?

Гончар улыбнулся и, глядя Федору в глаза, закончил свою мысль:

— Настолько прохладны, что возможно, мне действительно придется убить Механикуса.

Очкарик выдержал взгляд собеседника. И никак не среагировал на то, что, произнося свою фразу, Гончар взял суетящегося возле бутылки человечка и одним движением смял его, превратив в безжизненный комок пластилина.

— За что вы хотите убить Механикуса?

— Хорошо, что вы поставили вопрос именно так, Федор Александрович, вы понимаете, что бывают случаи, когда убийство становится необходимым.

— Насколько я понял, смерть и Механикус — понятия несовместимые, он возродится.

— Совершенно верно. Поэтому уничтожение его материального тела не станет серьезным преступлением в глазах искусников. Но мне принесет ощутимую выгоду.

— Какую?

Глаза Гончара вспыхнули.

— Механикус — безответственный экспериментатор, вмешивающийся в дела людей и не думающий о последствиях. Я могу мириться с его существованием, заставляю себя не думать о том, что приносят его изобретения… В конце концов, Механикус — порождение этого мира. Но когда он вторгается в основы, я не могу остаться в стороне.

Федор вздохнул:

— Если можно, поподробнее. В какие основы вторгся Механикус?

— Вы когда-нибудь были в Сибири? — осведомился Гончар.

— Приходилось.

— И как вам?

— Летом жарко, зимой холодно.

— Вам известна теория, что из Сибири вышли практически все современные народы? Что именно там находился центр расселения человечества?

— Сфера моих обычных интересов далека от подобных тем, — деликатно заметил Федор.

— Не важно, — махнул рукой Гончар. — Ваши знания сейчас не важны.

— А что важно?

— Вы слышали о главной тайне Сибири?

— Почему она стала центром расселения человечества? — попытался угадать Очкарик.

— Нет, — покачал головой Гончар. — Главная тайна Сибири — Золотая Баба. Таинственная богиня, которую аборигены прячут от всех вот уже сотни лет. За ней гонялись Ермак и комиссары, при Петре и при Николаях. Ее искали, но найти не сумели.

— И вы не сумели?

Вопрос Гончару не понравился, но он понял, что должен ответить.

— Не сумел.

— Почему?

— Полагаю, потому что она — Богиня.

— Еще одна?

— Федор Александрович, поймите простую вещь, — вздохнул Гончар. — Вы говорите не с суперменом, не с богом. Вы говорите с человеком, который достиг вершины развития. Или одной из вершин, первой, сейчас это не важно. Что бы вы себе ни напридумывали, вы должны понимать: я не всемогущ. Я не могу закрыть глаза и увидеть каждый камень на этой земле, или превратить в живого человечка пластилин, лежащий в парижском магазине. Да даже в соседнем доме, черт побери! В соседней квартире! И Оружейник не может придумать способ убийства человека, только взглянув на его фотографию! Оружейник должен подобраться к жертве, почувствовать ее, увидеть. Мы не колдуны, Федор Александрович, мы просто ОЧЕНЬ хорошо умеем что-то делать. Каждый свое.

— Вы вторгаетесь в души людей. Почему не нашли Золотую Бабу через ее жрецов?

— Потому что ей служат настоящие шаманы, — объяснил Гончар.

— Искусники?

— Да.

«Над которыми у него нет власти».

Но появилась любопытная пометка: искусники СЛУЖАТ Золотой Бабе. Служат — Гончар не оговорился. А его, первого и вечного, они в лучшем случае уважают. Занятно…

— Я все понял, — кивнул Федор. — Вернемся к нашему делу.

— У меня есть основания думать, что Золотая Баба находится у Механикуса. Один из ее хранителей, обеспокоенный участившимися экспедициями, перевез Богиню в Москву…

— Взял и перевез? — уточнил Очкарик. — Только потому, что ему надоели ползающие по тайге любители?

Против воли уточнил. Машинально. Это была конкретная информация, связанная с расследованием.

«Я что, веду расследование?»

Но было поздно. Слово прозвучало. Гончар улыбнулся, он тоже все понял.

— Шаман действовал самостоятельно, выждал момент, когда остальные хранители были далеко, и ушел. Я думаю, у него что-то сломалось вот здесь. — Гончар выразительно постучал себя по лбу. — Или здесь. — Палец указал на грудь.

— Были причины?

— Некоторое время назад Шаману пришлось противостоять целой экспедиции.

— Что значит «противостоять»?

— Он убил тридцать человек.

Очкарик удивленно выгнул бровь:

— Вы шутите?

— Нет.

— Почему об этом никому не известно?

— Американцы предпочли не афишировать случившееся. Они искали своих четыре месяца, но ничего не обнаружили. Я же знаю точно: все члены экспедиции мертвы.

Волков покачал головой:

— Тридцать человек…

— После этого Шаман потерял над собой контроль. Я полагаю — он раскаялся. А может, просто свихнулся.

Короче, Шаман банально сбежал из Сибири, прихватив с собой Богиню.

— Вы хотите ее вернуть?

— Э-э… — Пришло время Гончару быть осторожным. Он уже понял, что не следует врать Собирателю Тайн. — В первую очередь я хочу вырвать Богиню из лап Механикуса.

— Почему?

— Потому что это противоестественный союз.

— Наверное, я чего-то не понял. Мы говорим об идоле?

— О Богине, Федор Александрович, о Богине! Мы говорим о той, чья суть остается загадкой даже для меня. Я с ужасом представляю, на какие эксперименты с ней способен пойти Механикус. Ведь для него нет ничего запретного, сакрального. Он — порождение холодного разума, прагматичной науки, он не чувствует душу, а потому способен на все.