Вадим Панов - Занимательная механика

Престижно быть юристом или писателем, вот и тянутся в эти профессии люди, которые могли бы стать отличными моряками, или летчиками, или лесниками, или садоводами. Тянутся, чтобы встать в ряду исполнителей. Тянутся, не понимая, что добиться успеха можно везде. Не понимая, что настоящий успех приходит только тогда, когда любишь свое дело.

— Нынешний проект очень сложный?

— Очень.

— И ты справляешься сам?

Волков так и не понял, что именно заставило его задать этот вопрос. Интуиция? Шестое чувство? Почему он спросил о помощниках? Зачем? Стрекалов же не понял подвоха, ответил честно:

— Мне повезло найти человека, который полностью разделяет мои замыслы. Без него я бы проект не потянул.

— Генератор идей?

— Верный помощник. Он улавливает мои замыслы еще на стадии их осмысления, спорит, обсуждает, но при этом ничего не портит. Иногда у меня появляется чувство, что, общаясь с ним, я разговариваю с самим собой. При этом он настоящий мастер.

— Таких людей поискать.

— Это точно.

На лицо Ильи набежала легкая тень, он вдруг сообразил, что разговор начистоту неожиданно ушел не туда. При чем здесь помощник? И следующая фраза должна была прозвучать так: «Почему тебя это интересует?» Но она не прозвучала. Очкарик умел управлять беседой.

Он посмотрел на часы. Не демонстративно, но так, чтобы Петрович осознал его жест, и сделал движение, словно собираясь выбраться из кресла.

— Не хочу тебя отвлекать.

— Да, — кивнул Стрекалов, — мне нужно в цех…

В его глазах появилась рассеянность. Его поглотила мысль о работе, но он чувствовал, что что-то упустил.

— На премьеру пригласишь?

— А как же!

Они пожали друг другу руки.

Торопящийся в лабораторию Стрекалов, и Федор, который изо всех сил старался не показать Петровичу, что у него испортилось настроение.

Испортилось, потому что Волков догадался, кто именно помогает другу в работе.

— Он умер, — судорожно вздохнула Испанка. На ее глазах стояли слезы. — Он умер.

— Кто? — Обеспокоенный Лева нежно взял женщину за руку. — Кто умер, родная?

— Травник.

Он не почувствовал ревности. Откуда ей было взяться, ведь они ничего не обещали друг другу? Они только встретились. И потом… какая может быть ревность в такой момент?

— Твой друг?

— Да, — кивнула Испанка. — Мой лучший друг.

Она позвонила незадолго до назначенного свидания, сказала, что не в настроении развлекаться, что приедет к Корзинкину домой. Лева понял: что-то случилось, согласился, и вот…

— Он дурак. Понимаешь, он просто дурак. Он хотел меня защитить. Испугался, что искусники достанут нас так же, как достали Неваду.

Лева провел женщину в комнату, усадил на диван, сбегал на кухню и принес бокал с водой.

— А там были не искусники…

— Где?

— В машине. — Испанка сделала глоток воды. — Не искусники, понимаешь? Другие люди. Бойцы.

— Не понимаю, — честно признался Корзинкин. — Ни черта не понимаю.

Учителя московской школы легко привыкли к имени очаровательной белокурой первоклашки: Тереза Кастро. Учителям московских школ доводилось вызывать к доске детей и с более экзотическими именами: наследство Интернационала, во времена которого в Россию стремились революционеры со всего света. Кто-то приезжал ненадолго, кто-то оставался навсегда.

Тереза, внучка бежавших от Франко республиканцев, не оставалась без внимания одноклассников. Во-первых, романтическое имя, напоминающее и о гражданской войне в далекой Кастилии, и о новом герое — несгибаемом кубинце Фиделе Кастро. Во-вторых — редкая красота. Смешение кровей породило удивительный цветок, хорошеющий день ото дня, и не одна драка в окрестных дворах была вызвана борьбой за благосклонный взгляд маленькой принцессы. Ухажеры вились вокруг Терезы постоянно, однако девочка оказалась слишком умной, чтобы стать заурядной, удачно выскочившей замуж блондинкой.

Молоденькая Кастро была не только красивой, но и честолюбивой особой.

Она поступила в медицинский, хотела стать специалистом по тропическим заболеваниям, но постепенно увлеклась ядами. И синтетическими, и растительными, и животного происхождения. В первую очередь — животного. Тереза прослушала курс биологии в МГУ, сдала экзамены, отправилась на длительную стажировку в Среднюю Азию, откуда привезла пару шрамов на руке и обширный опыт работы со змеями. Написана несколько работ по фармакологии и защитила кандидатскую степень, стала автором трех медицинские препаратов. Вот только личная жизнь красавицы не складывалась — работа отнимала все ее время, все ее мысли.

Как-то так получилось, что на пути Кастро попадались только мужчины-коллеги. Интрижки со студентами, на последнем курсе — с одним из преподавателей, неудачная попытка создать семью с коллегой по работе… Очень скоро мужчины понимали, что белокурая красотка знает и умеет гораздо больше их, что в профессиональном плане они ей не ровня. Понимали и уходили.

А она находила в себе силы смеяться им вслед и продолжала работать.

По меркам искусников, Тереза поднялась над вершиной довольно рано — в тридцать пять лет. Но и пережила восхождение она весьма тяжело. На вершине ее ждали болезнь, ставшая результатом нервного напряжения, и затяжная депрессия, вызванная хроническими неудачами в личной жизни.

Ей требовалось сильное плечо, крепкий и такой же успешный, как она сама, мужчина. Ей нужно было иногда поплакаться в жилетку, пожаловаться, возможно — родить ребенка. Ей было нужно.

Но работа безжалостно сжирала ее время.

Оправившись, Тереза отправилась искать покоя на родину предков, став владелицей скромной аптеки в Мадриде.

Но как обрести покой человеку, чей талант — яд?

— Я знаю, о чем ты хочешь спросить, — произнесла Испанка.

— Ты ошибаешься, — проворчал Корзинкин.

— Я убивала. Сама — редко. Но часто делала микстуры для клиентов.

— Меня это не интересует.

Но Терезе надо было выговориться.

— Все началось еще в Москве. У меня ведь родственники не только в Испании, но и во Франции, в Штатах, в Марокко… КГБ, разумеется, не мог пройти мимо такого факта и не оставлял меня без своего внимания. Я не имела ничего против. Во-первых, они помогали мне в карьере, решили вопрос со вторым образованием, с доступом к самым секретным научным фондам. Во-вторых… может, тебе это покажется смешным, но я была патриоткой СССР. Я верила в свою страну.

Корзинкин неопределенно пожал плечами: то ли согласился, то ли выразил недоумение. Но промолчал.

— Поэтому, когда мне сказали, что мои знания нужны, чтобы… — Тереза усмехнулась. — Чтобы отправить на тот свет нескольких врагов, меня это не сильно обеспокоило. Считала, что все в порядке вещей — ведь я занималась ядами.