Ник Перумов - Война мага. Том 4. Конец игры. Часть 1

– Чаргос. Он ей дедом приходится.

– Ну, а я тебе по-простому скажу. Один ты у неё, другого не будет. Не сойдётся она с драконами, хоть умри. Нет ей другой дороги…

– А мне? Мне – есть другая дорога? – вспылил некромант. – Она мне дочь, Эйтери, понимаешь ты это или нет? И сама ещё ребёнок, давно ли из яйца вылупилась?

– Она тебе дочь только потому, что тебе этого хотелось. Она твои мысли и отражала. Была девочкой. А может стать и девушкой, и женщиной, и старухой. Кем захочет.

– А я тут при чём? – огрызнулся Фесс.

– А при том, – Эйтери строго подняла палец, – что с Рысью у тебя ничего не было, некромант.

– Не тебе судить, гнома! – Фесс рассвирепел не на шутку.

– Мне, человече, мне, – усмехнулась Сотворяющая. – С Рысью вас друг ко другу толкнуло одиночество. Что ты, что она – волки среди зимнего леса. И притом чужим оружием попятнанные. Вот и зализывали друг другу раны.

– Откуда ты всё это знаешь?! – Щёки некроманта покраснели.

– Аэсоннэ поделилась, – фыркнула гнома. – А уж откуда она сама узнала… не иначе, как в твоей памяти увидала.

Некромант чуть не поперхнулся. Стыд ожёг так, что хоть сейчас – головой со склона вниз.

– Оставь, – посочувствовала Сотворяющая. – Она ж дракон, не человек. Нечего тут стыдиться. Она родилась с этим знанием, понимаешь? «Память крови» – разве забыл? И что она тебя всего увидела – так у них, у драконов, иначе и нельзя.

– Я не дракон, Эйтери. Человек, – некромант как можно аккуратнее провёл последнюю дугу. – Хватит. Многого сегодня не надо.

– Ты не уходи от разговора-то, не уходи! – в свою очередь рассердилась Сотворяющая. – За что ж ты её так мучаешь, Аэсоннэ-то?

– Как я её мучаю? А ты сама-то – смогла бы вот так, с кем-то, кто тебя насквозь видит и все мысли твои читает?! А? Смогла бы? Ничего своего, даже внутри!

– Как же вы все боитесь, – в голосе гномы прозвучало плохо скрытое презрение. – Мужчины, мужи, воины. А себя открыть той, кто любит «больше жизни», прости за банальность – ни за что. Нет, мы будем героически умирать, а они пусть слезами умываются… А мысли мы открыть боимся, потому что чистые и светлые любимые наши прочтут там совсем даже нечистое и несветлое вожделение к какой-нибудь портовой шлюхе, случайно встретившейся на дороге…

– Да если даже и так! Мысли – они мои, эти мысли! Какие б ни были! Дела – вот что важно, а не то, что в голове!

– Ой, беда с вами, – только и вздохнула Эйтери. – Фесс, об одном тебя прошу. Если Аэсоннэ для тебя и впрямь – как дочь, ты…

– Она мне дочь, – отрезал некромант. – Дочь. Самая лучшая, какую только может пожелать мужчина.

– Ага, чтобы без пелёнок-криков-болезней? Сразу готовая, умная и красивая? – усмехнулась гнома.

– Оставим это, а? Аэсоннэ я не обижу. А если она знает все мои помыслы, то ей известно и то, кто она для меня. Известно, что люблю её, как отец самое дорогое и единственное дитя. На что ж тут обижаться? На мою искренность? Правдивость?

Гнома только махнула рукой.

– Я начинаю, – предупредил некромант, становясь в середину небольшой звезды.

Заклятье поиска сплести нетрудно, когда твёрдо знаешь, что именно требуется отыскать и это «что-то» от тебя не прячется. Линии звезды вспыхнули привычным зелёным светом, мир закружился вокруг, перед взором Фесса возникали опушки лесов, прогалины в их глубине, тихие речки, поля, покосы, редкие деревеньки; и вот – медленно бредущая заросшим берегом ручья фигура в плаще с парой деревянных клинков за спиною.

Сердце Фесса затрепыхалось, колотясь о рёбра, словно птица – о прутья клетки.

Тонкие руки, одетые корой. Тонкие ветки молодого ивняка вместо волос. Лицо в зеленоватой коре, брови – поросль серебристого мха. И заострённые по-эльфьи уши.

Безымянная – ибо создательница так и не одарила её именем – брела на север. Наверное, она даже не смогла бы сказать, зачем и почему. «Вейде создала тебя, – думал Фесс, – чтобы вытащить меня из аркинских застенков. На тот момент в сложной игре королевы Вечного леса моя роль ещё оставалась недоигранной. Не знаю, как сейчас, когда небо перечёркнуто золотой лестницей, нужно ли ей ещё что-то от меня, но тогда, похоже, эльфийка нуждалась во мне.

Эх. Вернуться бы туда, на Клык, в башню старика Парри. Сколько всего сделал бы по-иному. И самое главное – ни за что не полез бы в Эгест мстить за несчастного Джайлза».

Заклятье меж тем сработало как надо, настиг некроманта и откат – ему Фесс чуть ли не обрадовался; это значило, что мир ещё не сорвался в пропасть, что привычные законы работают по-прежнему.

Эйтери сунула ему в руку скляницу с каким-то снадобьем, Фесс машинально выпил, не чувствуя вкуса, – боль слегка приутихла.

– Ну, а что теперь-то, некромант? – осведомилась гнома.

– Я знаю, где она. Где та, что называет себя Безымянной.

– Допустим. Но ты разве не видишь, что творится?

– Вижу. Но, понимаешь ли, Сотворяющая…

Он заколебался. Сказать напрямик? Обидится, гномы гордый народ.

– Понимаешь, – повторил Фесс, стараясь смотреть Эйтери прямо в глаза, – бывают моменты, когда ты делаешь всё по-своему. И не можешь никому ничего доказать или объяснить, почему поступаешь именно так. Тебе приводят массу разумных доводов, и ты даже не споришь. Потому что говорящие кругом правы. А ты знаешь, что всё равно должен делать, что делаешь. Вот и у меня сейчас так. Не мешай мне, Сотворяющая, пожалуйста, не мешай.

– Тебе, пожалуй, помешаешь, – фыркнула гнома. – А говорить тебе говорили, и всё больше правильные вещи. Да только ты не слушал, некромант. Разве ни о чём не жалеешь, а?

– Жалею, – кивнул Фесс. – Отрицать не стану. Но жалею о том, что сам решил, а не что мне насоветовали. Сам сделал – сам перед собой и ответ держу.

– В том-то вся и беда, – грустно молвила гнома. – Ну, что дальше-то, некромант? Куда пойдём?

– Далеко ходить не придётся.

– А не ты ли совсем недавно про Тёмную Шестёрку так красиво нам всем говорил? – Эйтери упёрла кулаки в бока.

– Я говорил, – Фесс и не думал отпираться. – Но мне сейчас надо найти Безымянную, гнома. В глаза посмотреть, – он запнулся. – Душа… столько про неё говорили, а получается… Я боюсь думать, что Вейде такого там начаровала, чтобы вывести душу из живого тела и загнать в деревяшку. А она ведь это сделала. Именно это!.. – Последние слова получились просто диким и кровожадным рычанием.

– А ты не горячись, некромант, – посоветовала Эйтери. – Вейде искусна в самой неожиданной волшбе. Небось и это не просто так сотворила, потому что приспичило ей. Да и то сказать – если бы не она…

– То Рысь осталась бы жива! – выкрикнул Фесс.

– Да? С чего ты взял? Ясно теперь, что серые что-то с ними такое учудили, когда они им в руки попали, такое, что и сказать страшно, сердце в пятки уходит. Попытал бы ты лучше нашего преподобного отче, а то он на словах-то всё за нас, а как до дела дошло, да ещё какого… Не осталась бы в живых твоя Рысь. Она… оно… тут ходит только потому, что Вейде её душу сохранила. Вывела из трупности и сберегла. Жутко, конечно, но сам посуди – гном-то и орк так и остались, как были?