Вадим Панов - Королевский крест

— Вы ведь знаете, почему я крикнул. Знаете!

— Скажи, — тихо попросил барон. Прошелестели железные листья.

— От радости я крикнул. Потому что карта нужная пришла. Потому что если бы я не продолжил эту линию, то…

Крылов замолчал. Александр усмехнулся, погладил пылающий на груди рубин.

— Карты любят озорничать… Красное — черное, черное — красное… Сегодня повезло, завтра — нет. — И, неожиданно: — Для чего ты играешь, чел Никита?

— Чтобы выиграть.

— Правильный ответ. Все мы хотим выиграть. Любыми способами. Особенно — в «Королевский Крест».

«Это точно — пасьянс должен сойтись! Обязательно должен сойтись! Чего бы это ни стоило!» Крылов пронзительно посмотрел в красные глаза гостя:

— Что значит: «любыми способами»?

— Любые способы — это те, на которые соглашаешься, когда окончательно понимаешь, ЧТО ИМЕННО поставил на кон. Когда не можешь перевернуть карту, потому что дрожат руки. Когда пересыхает во рту и крутит от страха при одной мысли, что придет не та масть. Знакомые ощущения?

— Замолчите!

— И тогда ты понимаешь, что понятие «любые» не имеет смысла. Просто: есть способы, чтобы победить. Есть способы.

Крылов облизнул пересохшие губы. Посмотрел на Колоду, на лежащую сверху карту, под рубашкой которой мог прятаться весьма неприятный сюрприз.

— Какие способы?

— Ты можешь всегда получать нужную карту.

— Понятно. — Пауза. — А в чем твой интерес? Что тебе нужно? Моя душа?

— Душа? — Бруджа не сразу понял, о чем говорит Никита. — Ах, это… — Поморщился. «Какие все-таки дикие верования у челов!» — Нет, твоя душа мне не нужна. Я хочу, чтобы ты как можно быстрее закончил партию и вернул мне Колоду Судьбы.

— Я уже обещал карты…

— Своей любовнице?

— Да.

— Кстати, эта ведьма не слишком тебе помогает.

— Она…

Но Александр не дал Крылову продолжить:

— Она активизировала Колоду и бросила тебя. Оставила мучиться, со страхом ожидать, какая карта придет. А ведь она знала дополнительное правило! Знала, но не сказала.

«Ложь!» Но вместо гневного окрика Никита услышал неуверенный голос:

— Почему?

Свой голос.

— Потому что иначе ты бы не отдал ей Колоду Судьбы, — объяснил барон. — Согласись, глупо лишаться стабильно работающего артефакта, приносящего удачу?

— Глупо, — кивнул Крылов. — В таком случае почему ты решил, что я отдам его тебе?

— Потому что в обмен на дополнительное правило ты заключишь со мной дополнительное соглашение: поклянешься своим сердцем, что подаришь мне Колоду после окончания партии.

— Я уже заключил подобное соглашение.

— Придется расторгнуть.

«Я одержу победу!»

«А как же Анна? Красивая, умная… Ты вроде собирался жениться на ней?»

«Объясню, что появился хозяин… ЧЕРТ ВОЗЬМИ! Она скрыла от меня важную информацию!»

— Так что насчет дополнительных правил?

— Ты заинтересовался?

— Разумеется… — Голос Никиты окреп. — Я хочу победить.

— Отлично! — Александр широко улыбнулся. — Дополнительное правило выведет тебя за пределы карточного столика. Ты сможешь помочь картам влиять на свою судьбу.

— Это как другой уровень?

— Нет, это как другая мораль. — Барабао стоял на столике, прямо на разложенных картах. Высокомерно вскинутый подбородок, презрительно оттопыренная губа. — Это как будто ты был честным, а потом нашел на улице кошелек с миллионом и никому об этом не сказал. И продолжаешь делать вид, что все осталось по-прежнему. Честный человек должен вернуть кошелек с миллионом? Должен искать владельца? Как бы ты отреагировал, увидев объявление в газете: «потерялся…»

— Перестань нести чушь!

— Кому это ты? — оторопел Бруджа.

Крылов потер глаза, понял, что Александр не видел маркиза, но обдумывать этот факт не стал.

— Извини… привиделось.

— Что привиделось?

— Неважно… Я с этими картами немного психую. — Никита потянулся было за сигаретами, но, вспомнив, что барон просил не курить, недовольно убрал руку. — Что за правила?

— Жесткие. Но действенные.

— И придет нужная карта?

— Обязательно.

— Что я должен сделать?

— Омыть карту кровью врага.

Игорный дом «Два Короля».

Москва, улица Большая Каретная,

6 ноября, суббота, 12.14

Поспать не удалось, и туман в голове приходилось разгонять химией. Эльдар высыпал на ладонь три таблетки, коротко ругнулся, бросил их в рот, проглотил и жадно запил водой. Снова выругался: он не любил подстегивать организм подобными препаратами. Закрыл глаза, сцепил за головой руки, потянулся, замер, задержал дыхание, досчитал до пяти, шумно выдохнул. Вернулся к столу, посмотрел на экран мобильного телефона — звонил ли кто? Движение абсолютно бессмысленное — Ахметов не мог не услышать звонка, но оно позволяло потянуть время, показать Даньшину, что никто не торопится продолжать беседу.

— Эльдар…

— Отдохнул?

Ахметов, не поворачиваясь к Владимиру, щелчком выбил из пачки сигарету, закурил. Но зажигалку, стальную, с золотыми насечками «Зиппо», не убрал, продолжал держать в руке.

— Эльдар, пожалуйста, не надо так…

— А как надо?

— Не зверствуй, Эльдар, пожалуйста, не зверствуй. Я ведь знаю, ты можешь. Ты ведь нормальный, Эльдар!

— Настроение дерьмовое, — угрюмо бросил Ахметов.

— Эльдар, пожалуйста…

— Заткнись.

— Но…

— Ты ведь знаешь, Володя, все зависит от твоих ответов.

— Я…

— Заткнись!

Разговор проходил в одной из подвальных комнат игорного дома, в пустом и холодном пространстве с серыми бетонными стенами. Без окон. Труба мощной вытяжки. Из стены торчит кран, к которому прикреплен длинный шланг. Пол кафельный, с небольшим наклоном к сливу, очень удобно смывать грязь. Пластиковый стул. Пластиковый стол. Резиновая дубинка. Пепельница. Мобильный телефон. Вскрытая упаковка таблеток. Бутылка воды.

Даньшин висел в центре комнаты. Связанные руки притянуты к вбитому в низкий потолок крюку. Ноги — сначала Володя дергался — бессильно повисли. Тело натянуто, как струна, видны едва ли не каждая мышца, ребра. И все ссадины видны, все кровоподтеки, след от каждого удара. Из одежды на нем оставили только трусы, пропитавшиеся теперь кровью и водой, которой Владимира окатывали, когда он терял сознание. Эльдар отдавал предпочтение классическим методам ведения допроса.

В начале диалога Ахметов крепко избил Даньшина, подождал, когда тот очнется, и задал пару вопросов. Вместо того чтобы дать на них правдивые ответы, Владимир понес совершеннейшую чепуху: кричал, что не виноват, что у Эльдара поехала крыша от дурного известия, что Ахметов еще пожалеет. За что вновь подвергся безжалостной экзекуции.

На этот раз Даньшин приходил в себя почти двадцать минут. Даже ледяная вода из шланга заставила его лишь открыть глаза и осоловело уставиться на Эльдара — мысли во взгляде не было. А когда появилась, Владимир заговорил совершенно иначе, принялся умолять.