Вадим Панов - Королевский крест

И первая реакция старика девушку не обрадовала.

— Не думал, что мы попадемся так быстро, — кисло произнес Хамзи.

— Мы еще не попались.

— Но мы уже под подозрением. — Генбек почесал кончик носа. — Что будем делать?

— Я надеялась, вы мне подскажете, — растерялась Анна. — То есть… что мы вместе решим…

— Я шас, а не наемник, — напомнил старик. — Я не знаю, как выбираться из подобных ситуаций.

— Зато у вас большой жизненный опыт.

С этим заявлением Хамзи спорить не стал. Он пожевал губами, побродил между стеллажами, пробубнил себе под нос нечто неразборчивое и предложил:

— Давайте расскажем все Сантьяге? Хуже от этого не будет, зато пользы целый вагон.

— Какой пользы?

— Он нам выплатит премию.

— А как же моя игра? — после паузы спросила девушка.

— Придется отказаться, — развел руками Генбек.

— Я не хочу.

— Глупо.

— Я знаю.

Хамзи помолчал, после чего уточнил:

— Очень глупо.

— Я знаю, — повторила Анна.

— Вы позволите прочитать вам небольшую мораль? Мне кажется, я имею на это право.

Девушка молча кивнула. Старик почесал кончик носа и неторопливо начал:

— Много лет назад я был никем. Я был молодым никем и звали меня никак. Вы зря улыбаетесь, Анна, это действительно так. Несмотря на то что мой отец был богатейшим купцом Тайного Города и занимал пост директора Торговой Гильдии, я мог рассчитывать только на себя. Хотя бы по той причине, что таких, как я — детей богатых родителей, всегда много. Но в Темном Дворе уважение за золото не купишь. Тем более за унаследованное золото. Надо работать. И я работал. Я стартовал с самой низкой ступени иерархии Торговой Гильдии и поднялся на самый верх. Разумеется, были падения, осечки, но это мой опыт, моя жизнь, и каждая преодоленная проблема делала меня сильнее. — Генбек помолчал. — В директора Торговой Гильдии нет иных путей. Мы любим золото, Анна, но не преклоняемся перед ним.

Старый Хамзи достиг многого: приумножил полученное наследство, добился уважения соплеменников, прославился как умный и предусмотрительный директор Гильдии. А потом ушел, решив посвятить остаток жизни семейному хобби — собиранию книг. И в этой истории не было ничего необычного: ровесник Генбека, старый Мехраб Турчи, также бывший когда-то директором Торговой Гильдии, тачал сапоги на шумной московской улице.

— Я всего добился сам. Я не играл с судьбой. Я работал.

Он замолчал. Но не торопил девушку с ответом. Даже не смотрел на нее — поглаживал лежащую на прилавке книгу.

— Не подумайте, что жалуюсь, — произнесла Анна, — но мне уже довелось хлебнуть куда больше. Я совершила много ошибок… их не исправить, но… — Девушка подняла голову, и глаза встретились: ее и шаса. — Я считаю, что имею право кое-что изменить. Я достаточно заплатила за свои ошибки.

— Не боитесь совершить новые?

На лице Анны не дрогнул ни один мускул. Лишь черные глаза стали чуть холоднее.

— Не боюсь.

— Ну что ж… Я обещал вам помочь, и я не буду отказываться от своего слова. — Генбек кашлянул. — В разработке оперативных планов я не силен, но, может, вам нужна какая-нибудь информация?

— Меня смущает рассказанная Сантьягой история, — медленно сказала девушка. — Почему «Повелитель Вероятностей» позволил Копыто проиграть?

— Ваш друг должен был выиграть, — пожал плечами старик. — Колода Судьбы куда мощнее какого-то там «Повелителя».

— Возможно… — Анна посмотрела на часы — время еще есть. — Но я хочу быть уверенной… Можно попросить вас подобрать книги об артефактах типа «Повелителя»?

— Конечно. — Хамзи направился было к стеллажам, но, вспомнив что-то, обернулся к девушке: — Кстати, в прошлый раз я забыл рассказать вам один интересный факт. В тысяча девятьсот двадцать первом году концы убедили Великие Дома запретить ВСЕ игровые артефакты, произведенные до этого времени.

Читать отобранные книги Анна отправилась в кабинет Генбека, девушка не хотела, чтобы кто-нибудь увидел ее, изучающую материалы по игровым артефактам, а потому охотно согласилась на предложение старика. У хозяина же магазина были свои резоны, чтобы не пускать Анну в хранилище: там прятался Харций. Точнее, это Хамзи определил, что он прячется, ибо поведение конца резко отличалось от обычной манеры общения представителей веселой семейки. Харций был бледен, грустен, а иногда даже клацал зубами. Он позвонил Генбеку в семь утра, умолил впустить в хранилище, обещая оплатить визит по двойному тарифу, и с тех пор не поднимал головы от книг по играм и игровым артефактам. Именно это подозрительное совпадение заставило осторожного Хамзи не пускать в хранилище Анну.

— Ты закончил?

Генбек задал вопрос негромко, но задумавшийся конец не услышал приближения шаса, а потому подпрыгнул на стуле так, словно ему на колени бросили гадюку. Несколько книг свалилось на пол.

— Осторожнее, — укоризненно проворчал хозяин магазина, поднимая свою собственность.

— А ты не пугай!

— Что это ты такой нервный?

— Спал плохо.

— Ну, тогда понятно, — покачал головой Хамзи. — Так ты закончил или нет?

— Разумеется. Закончил. Спасибо.

Конец рывком выдернул из бумажника карточку «Тиградком» и протянул хозяину магазина. Пальцы у него дрожали. Концу хотелось остаться здесь навсегда, в теплом и уютном книгохранилище, таком спокойном и безопасном.

Ибо за дверями его ждал страшный мир.

Жилой комплекс « Воробьевы горы».

Москва, улица Мосфильмовская,

6 ноября, суббота, 11.02

Никита не стал спорить, когда Эльдар велел ему принять снотворное, понимал, что отдых необходим, выпил таблетки и провалился в тяжелый химический дурман, оставив все проблемы по ту сторону реальности.

Снов Крылов не видел. Глаза открыл в дурном расположении духа. Даже поморщился кисло, убедившись, что на самом деле проснулся — под одеялом было гораздо лучше, безопаснее. Но поднялся, оделся, добрел до кухни, сделал кофе.

«В конце концов, что особенного случилось? Стреляли? Не в первый раз».

На самом деле не в первый раз. В жизни Никиты случались напряженные моменты. Давно, конечно, годы и годы назад, в молодости, когда он только начинал путь к славе. Когда ввязался в драку за свой кусок пирога, в жестокую грызню, призванную отделить зерна от плевел, выделить наиболее умных, хитрых, приспособленных — и пропустить их вперед, наверх. А остальных… или обратно вниз, или на кладбище.

«Неужели я стал слабым? Четыре… нет, пять раз, включая вчерашний, я видел направленный на себя ствол. Но ни разу еще не просыпался наутро НАСТОЛЬКО испуганным. Разжирел? Не рановато ли? Загрызут…»

Нет, причина неуверенности заключалась в другом.