Александр Клыгин - 33 мушкетёра и жемчужина дао

– Вот, теперь всё, – сказал человек в чёрном. – Альф, распишись.

Человек с золотыми волосами нарисовал на бумаге какой-то знак кончиком пальца.

– Привыкай писать кончиком пальца, Эльдорадо, – сказал он. – А то так и не достигнешь просветления. И потом, как учил Дон Хуан – вдруг встретишь где-нибудь твои книги, которые будут ходить сами по себе…

– Да ладно тебе, Альф! – сказал Эльдорадо. – Я этим деньги зарабатываю.

– Зачем? – спросил Альф.

– А действительно, незачем! – воскликнул Эльдорадо, и оба они расхохотались.

Только теперь д’Артаньян понял, что они с Атосом, Портосом и Арамисом уже в Париже, в реальном Париже, что это и есть реальный мир, а не астральное видение. Хотя, кто сможет отличить реальный мир от астрального? И вообще, разумно ли применять здесь слово «реальный»?

– Приветствую вас, господа! – сказал Король. – Сегодня мы, наконец, завершим то, к чему готовились долгие годы!

Д’Артаньян заметил, что Король надел ожерелье с Жемчужиной Дао, а рядом с ним стояла золотая статуя Будды, на которой было написано на санскрите: «Я в нирване, просьба не беспокоить!»

– Итак, сегодня наши ряды пополнятся тридцать третьим мушкетёром, – продолжал Король. – И, кроме того, нам сегодня оказали великую честь своим присутствием на церемонии сэр Эльдорадо и лорд Гордон-Альф Шамвэй, наши покровители.

Король указал рукой на Эльдорадо и Альфа, которые при этом встали и поклонились. Д’Артаньян только сейчас понял, что сэр Эльдорадо одет как мушкетёр, – вернее, наоборот, мушкетёры были одеты как сэр Эльдорадо, – с точным соблюдением всех деталей. Хотя нет, братья Карден и Версаче всё-таки внесли в мушкетёрскую форму некоторое разнообразие. И, кроме того, д’Артаньян с удивлением обнаружил, что и сам он одет в мушкетёрскую форму, хотя раньше он носил синий плащ практикующих магов. А ещё д’Артаньян понял, что именно сэр Эльдорадо тогда приказал ему ехать в Париж, явившись в астральном видении, когда д’Артаньян медитировал на стогу сена.

– Слово предоставляется сенцею королевских мушкетёров, Лесли Нильсену, – сказал Король.

Лесли Нильсен поднялся со своего места и начал говорить:

– Давно было предсказано, что мушкетёров должно быть тридцать три. Мы долго отсеивали претендентов, примеряли пророчества чуть ли не на всех жителей Парижа, – кстати, спасибо за пророчества лорду Дюмону, нашему провидцу, которого в незапамятные времена привёл в наш мир сэр Эльдорадо. Именно благодаря этим пророчествам мы и зачисляли в ряды мушкетёров особенно отличившихся людей – Фанфан-Тюльпана, Картуша, Атоса, Портоса, Арамиса и остальных. Каждый из тех тридцати трёх, что сейчас присутствуют здесь, отличился не раз, продемонстрировав свои нестандартные способности. И вот теперь в наши ряды вступает д’Артаньян, тот самый тридцать третий мушкетёр, которого мы так долго искали. Почему он так важен для нас? Да потому что он – последний. А последний всегда важен! Итак, д’Артаньян, ты получил мушкетёрскую форму. Тебе осталось выполнить только одно условие – забыть своё имя.

– А что, у меня есть имя? – спросил тридцать третий мушкетёр.

– Теперь уже нет, – ответил сенцей. – И пусть каждый из вас забудет те глупые клички, которыми мы вас наградили, чтобы как-то отличать вас друг от друга. Все поняли? Все забыли?

– Конечно, – ответили мушкетёры.

– Тогда я передаю слово сэру Эльдорадо, – сказал безымянный сенцей, усаживаясь в позу лотоса перед своими мушкетёрами.

– По поводу числа 34 у нас с недавних пор ходят легенды, – улыбнулся Эльдорадо, вставая и обращаясь к мушкетёрам. – А если подумать, то легенды об этом числе ходят по миру с незапамятных пор. Вас тридцать три мушкетёра плюс ваш сенцей – итого тридцать четыре. Как там было у Пушкина, Альф, ты помнишь?

– И очутятся на бреге в чешуе, как жар горя, тридцать три богатыря, – подсказал Альф. – Дальше уж не помню, только с ними был дядька Черномор, итого тридцать четыре.

– Ага, – кивнул Эльдорадо. – И даже в масонских обществах наподобие кардинальских сект высшая степень посвящения называется тридцать третьим градусом, что тоже указывает на близость к числу тридцать четыре, но у кардиналистов, вы знаете, всё через задницу, вот на одну цифру и недотянули. Про число 34 можно ещё много чего порассказать, если что, за подробностями к Пелевину обращайтесь. Ну, так вот, короче говоря, раз уж Пушкин писал про тридцать четырёх богатырей – а Пушкин был нашим человеком, хоть он и русский по национальности, что вообще-то большой минус, хотя, правда, кто-то из предков его, кажется, негром был… Ладно, неважно. Короче, решили мы его проект воссоздать. Обратились к стандартному мушкетёрскому сюжету и в итоге получили… то, что получили.

– Ну, что ж, – подхватил Альф, видя, что Эльдорадо иссяк. – Да будет так. Все тридцать четыре богатыря в сборе. Ваше Величество, командуйте.

– После нас – хоть потоп, – улыбнулся Король. – Ну что, парни, уходим в нирвану?

– Да! – хором откликнулись тридцать четыре голоса.

– А тридцать четыре плюс Король с Королевой – это тридцать шесть, а тридцать шесть – это три раза по двенадцать и девять раз по четыре, – сказал Эльдорадо, высчитывавший что-то на калькуляторе. – Одним словом, правильно всё. На двенадцать делится.

– Ура! – воскликнул Альф.

– Ура! – воскликнули Король и Королева.

И вдруг всё осветилось ослепительной вспышкой золотого света, который исходил не то от Солнца, не то от волос лорда Шамвэя. Тот кусок пустоты, который когда-то был д’Артаньяном, увидел Вселенную. Она была огромным шаром, внутри которого бегало множество маленьких огоньков. А за шаром лежала пустота, из которой когда-то возникло всё. По крайней мере, так показалось куску пустоты, который когда-то был д’Артаньяном…

– Ну, нет, – донёсся голос сэра Эльдорадо. – Прежде чем вы все уйдёте в нирвану, вам ещё надо тридцать четыре раза совершить по тридцать четыре подвига. Сколько всего подвигов, я не посчитал, в калькуляторе сели батарейки, а я никогда не дружил с математикой. Одним словом, вам ещё придётся побегать по сансаре, иначе несмешно получится.

– Да, – кивнул Альф. – Мы специально для вас такие подвиги отбирали, что я уверен, мы все уржёмся, когда будем смотреть, как вы их выполняете. А когда вы всё завершите и вновь соберётесь вместе – тогда снова в нирвану. Понятно?

– Да, сэр! – откликнулся тридцатишестиголосый организм, распадаясь на отдельные части.

Д’Артаньян почувствовал, как его поливают из чайника водой, и удовлетворённо пробормотал: «Ой, тёпленькая!» И тут же он вспомнил, что они с друзьями каждый год, тридцать первого декабря ходят в баню… А ещё он вспомнил, что ему надо заскочить в Индию… Жизней впереди много…